Николай Попов - Лили.Посвящение в женщину

Лили отрицательно покачала головой. Далецкий отстранил ее от себя и вздрогнул.

— Может быть, если бы ты знала это, ты не отдалась бы мне… тогда? — глухо спросил он.

Лили снова покачала головой и глубоко вздохнула.

— Какое мне дело, женат ты или нет, — скорбно произнесла она.

Наступило молчание. Затем послышались первые аккорды увертюры, и звуки задорной, жизнерадостной музыки хлынули быстрыми волнами, наполняя громадный зрительный зал.

Лили посмотрела на Далецкого. В ярком, вышитом золотом костюме тореадора он был еще красивее, чем обыкновенно. В сердце Лили снова с неудержимой силой вспыхнули влечение и страсть к этому баловню судьбы, на которого заглядывались все женщины.

— Как ты хорош! — невольно воскликнула она.

Далецкий самодовольно улыбнулся и, нагнувшись к Лили, медленно, с чувством поцеловал ее в губы. На этот раз он действовал уже с полного ее согласия, был привычно самоуверен и оттого казался юной любовнице живым богом. Лили уже и забыла, каким жалким недавно видела своего кумира.

Зато Дмитрий Далецкий, привычно войдя в роль профессионального обольстителя, решительно подхватил любовницу на руки и усадил ее на высокий стул, который регулярно использовал для подобных целей. Этот стул привез ему из Франции приятель, который видел точно такой же в одном из дорогих парижских борделей.

Ах, если бы Лили только знала, скольким местным актрисочкам, гримершам, кассиршам и просто экзальтированным поклонницам популярный певец лукаво говорил: «Ах, ангел мой, если бы вы только знали, как важно для меня ваше благосклонное участие для обретения капризного вдохновения». Обычно узнав, что они могут стать музой гениального артиста, изумленные и обрадованные посетительницы гримерки сразу становились очень податливыми, после чего немедленно занимали место на «стуле греха», как его шутливо называл в разговоре с приятелями Далецкий. Впрочем, на этот раз, едва переведя дух, он вполне искренне прошептал на ушко обнимаемой женщины:

— Я люблю тебя!

— Я знаю! — задохнувшись от счастья, тихо засмеялась Лили, восторженная и счастливая.

— Когда мы увидимся?

— После спектакля.

— Но Жорж мне сказал, что сюда приедет Рогожин.

— Что же из этого? Я его отправлю домой и останусь с тобой. Он мне совершенно неинтересен. — И, еще раз подарив возлюбленному долгий прощальный поцелуй, Лили выпорхнула из уборной.

В коридоре, между кулисами, ее поджидал Жорж. Многозначительно оглядев Лили, он чему-то лукаво улыбнулся, но предпочел воздержаться от комментариев.

— Идемте скорее! — взволнованно произнес он. — Приехал Рогожин.

— Где он?

— В первом ряду кресел.

Лили поправила выбившиеся из-под шляпки волосы и, скромно опустив глаза, прошла в ложу.

Рогожин сидел в кресле неподалеку от ложи Лили и равнодушно глядел на сцену. Затем повернул голову, увидел Лили и, поднявшись, прошел к ней в ложу.

— Кармен недурна! — с видом знатока сказал он, машинально пожимая руку Жоржу.

— О да!.. — глубокомысленно отозвался Жорж, готовый чуть ли не расшаркаться перед известным всей Москве богачом.

— Зачем вы приехали? Ведь вы не любите этой оперы? — без всякого почтения в голосе спросила Лили.

Рогожин смутился. После того как они стали любовниками и он сдержал свои финансовые обещания, Павел Ильич никак не ожидал столкнуться с такой враждебной холодностью.

— Я… я приехал, потому что вы здесь, — с натянутой улыбкой пробормотал он.

— Поезжайте лучше в свой клуб! Там для вас несравненно больше интереса! Домой меня довезет Жорж.

— Вы меня гоните?

— Нисколько! Я только говорю, что для вас неинтересно слушать эту оперу.

— Нет, напротив! Меня сегодня заинтересовала Кармен. Я еще ни разу не слыхал этой артистки. У нее великолепный голос, и в игре нет обычного шаблона.

Лили не возразила ни слова, только губы ее слегка дрогнули, да в глазах что-то сверкнуло. Она устремила взгляд на сцену и просидела молча до конца акта.

Занавес опустился под звук дружных аплодисментов. Публика задвигалась и зашумела.

«Я заставлю его уехать и оставить меня одну с Да-лецким, чего бы мне это ни стоило!» — упрямо думала Лили, чувствуя во всем теле нервную дрожь.

— Пойдемте в сад, — шепнул, нагнувшись к ней, Жорж.

Лили попыталась улыбнуться и оглянулась назад: Рогожина в ложе не было. Он незаметно вышел.

Лили увидела его в фойе. Рогожин стоял с каким-то неизвестным ей господином и, видимо, поджидал ее.

— Мне нужно сказать вам два слова! — произнес он, подходя и беря ее под руку.

Жорж почтительно отошел прочь.

— Что такое? — тщетно стараясь скрыть волнение, спросила Лили.

— Что вы думаете делать после окончания спектакля?

— Я хочу поужинать здесь с Жоржем.

— Вдвоем?

— Нет. Я просила Жоржа пригласить Далецкого.

— А если я попрошу вас ехать со мной тотчас же после спектакля домой?

— Я не поеду.

— Да?

— Я не по-е-ду! — жестко повторила Лили.

— Вы должны ехать! — настойчиво заявил Рогожин, нахмурив брови и крепко стиснув локоть Лили. — Я имею полное право требовать от вас этого, в силу тех условий, которые заключены между нами.

— У вас плохая память! — неестественно рассмеявшись, воскликнула Лили. — Вы забываете об условиях, предложенных мною! Прежде чем согласиться на ваши условия, я заявила, что желаю оставаться свободной! Вы помните это? Помните, что ответили мне на это полным согласием?.. Я не гожусь на роль рабыни!..

— Я и не думаю предлагать вам подобную роль, — хрипло пробормотал Рогожин. — Я только желаю сохранить свои права…

— Вы боитесь, что я изменю вам?

— Может быть! — Рогожин нервно дернул подбородком. Этот разговор вообще сильно тяготил его.

Лили с силой вырвала свою руку.

— Оставьте меня! — крикнула она, обращая на себя внимание окружающей публики.

— Вы с ума сошли… — сконфуженно произнес Рогожин. — Посмотрите, на нас все смотрят! Вы компрометируете и себя, и меня…

Лили покраснела и взяла себя в руки.

— Слушайте, — шепотом заговорила она, повернув назад в фойе, где почти никого уже не было, — делайте, что хотите, но с вами я не поеду и останусь здесь! Если вам угодно, я больше никогда не вернусь к вам и возвращусь к маме. Подаренные вами сто тысяч можете получить обратно… Вкладной билет на эти деньги в письменном столе в кабинете… Обстановка квартиры пригодится для другой женщины, которая согласится беспрекословно исполнять все ваши желания и капризы.

— Лили!.. — в тоске и страхе воскликнул Рогожин.

— Ни слова больше! — тотчас прервала его Лили. — Или вы немедленно уедете из театра, предоставив мне полную свободу, или между нами все кончено…

«Пусть будет последнее!» — решил про себя Рогожин. Глаза его вспыхнули злобой и ненавистью, правая рука судорожно сжала толстую трость с золотой рукоятью и массивным свинцовым набалдашником.