Энн Пэтрик - Не играй с любовью

— Я много работаю, милая.

— Знаю. Но развлекаться тоже надо. — Хейзл взмахнула ресницами.

Слащавая манерность его подруги, которую Ник находил такой очаровательной в начале их романа, изрядно ему надоела. Даже томный взгляд прекрасных карих глаз в обрамлении густых ресниц уже не вызывал в нем прежнего чувственного отклика.

— Тим, ну скажи ему… — Хейзл капризно надула губки. — Если Ники будет, все время работать и совсем не будет отдыхать, он станет очень скучным мальчиком.

— Ты очень скучный мальчик, — послушно произнес Тим, и в его глазах заплясали веселые искорки. — Как насчет меня, малышка? Я не гожусь в товарищи для игр?

— Я подумаю, — сказала она и, потянувшись, запечатлела поцелуй на губах Ника. — Не уходи слишком рано, ладно? Я надеюсь провести часок-другой вдвоем с тобой.

Ник с трудом подавил желание вытереть рот обратной стороной ладони. Давно пора разорвать отношения с Хейзл, но он все никак не решался.

— Я не смогу сегодня задержаться, дорогая. У меня рано утром назначена встреча.

Хейзл нахмурила брови и сухо произнесла:

— Мне начинает казаться, что я не так уж много значу для тебя, ты не находишь?

— Не забивай себе голову глупостями, — уклонился от ответа Ник.

— Тогда докажи это. Останься сегодня вечером, ну, пожалуйста… Я очень, очень прошу тебя…

Ник тяжело вздохнул.

— Извини Хейзл, но я действительно не могу.

— Хорошо, в таком случае мне придется найти кого-нибудь, кто сможет!

Она резко повернулась и с гордо поднятой головой пошла прочь под легкий шелковый шелест изумрудно-зеленого платья.

— Сдается мне, что твоя леди рассердилась, милорд, — сказал Тим, откидывая волосы со лба.

Ник понимал, что больно задел чувства своей возлюбленной. Хейзл была хорошей девочкой и не заслуживала подобного обращения. В конце концов, что такого ужасного она сделала? Вела себя точно так же, как всегда, просто он устал от нее. Когда Нику приходилось рвать отношения с женщинами, он предпочитал вести себя с ними честно и открыто. Обычно он покупал бывшей возлюбленной что-нибудь очень дорогое, например, новое норковое манто или пару рубиновых серег, произносил соответствующие слова, чтобы смягчить удар, и расставание проходило по-хорошему. Он остался в приятельских отношениях с большинством из своих прежних подруг и чувствовал от этого если не гордость, то удовлетворение. Ник сделал недовольную гримасу.

— Что случилось? — тихо спросил Тим. — Мучает совесть?

— Да. Мне не следовало приходить сюда сегодня. Хейзл в последнее время много болтает о нашей свадьбе.

— Это тебя удивляет?

— Да нет.

— Ты обещал жениться на ней?

— Нет.

— Тогда почему ты чувствуешь себя виноватым? Хейзл уже большая девочка, — она прекрасно знает правила игры. — Тим подмигнул хорошенькой брюнетке, которая строила ему глазки, стоя напротив.

— В прежние времена, существовал весьма разумный обычай — заключать браки на деловой основе. Никаких безумных идей насчет того, чтобы быть вместе каждую минуту, знать мысли другого. — Говоря это, Ник наблюдал за Хейзл, развлекавшей гостей длинной историей, которая, видимо, казалась им смешной.

О, она определенно красивая женщина. Высокая, стройная, хорошо сложенная. Умная, интересная, страстная. Но в то же время, властная и требовательная и наверняка постарается подавить его. В жизни Ника уже было нечто подобное.

Нет, он безусловно поступает правильно, решив порвать с Хейзл. Он намерен жениться опять, потому, что хочет иметь детей и семейный очаг. Но на этот раз выберет себе жену, используя ту же стратегию, которая приносила ему успех в бизнесе.

Образ хрупкой изящной девушки, с которой Ник беседовал сегодня, всплыл в его памяти. Он представил ее такой, какой она выглядела утром, — тихой и милой, с волосами цвета солнечного света и глазами оттенка подмороженных листьев, внимающей его словам, припомнил спокойное достоинство и ум, светившиеся в серо-зеленых глазах.

Она явно не поверила, когда он изложил причины, по которым выбрал ее для написания статьи. Но, высказав все разумные возражения, все-таки приняла это предложение. Как только она поняла, что Ник не изменит своего решения, она не стала спорить дальше. Это укрепило веру Ника в то, что Клер Кендрик благоразумна и рассудительна, что она из тех, кто прислушивается к голосу разума, из тех, кем можно управлять.

Ник улыбнулся в предвкушении любовной истории. Любопытно, оправдаются ли его ожидания в отношении Клер? Несколько следующих недель должны показать, не ошибся ли он в расчетах. Это будет очень интересно…

Клер крепче сжала ладонь матери, стараясь подавить мучительное чувство сострадания. Глаза Китти, так называла себя мать, такого же мягкого серо-зеленого оттенка, как и глаза дочери, светились сознанием.

— Как ты сегодня, мама? — спросила Клер. Мать улыбнулась спокойной, нежной улыбкой.

— У Китти новое платьице, — с детской ужимкой сказала она, приподнимая край юбки белого в розовую полоску платья.

Это платье мать купила по крайней мере десять лет назад, одним жарким августовским днем. Отец Клер тогда сопровождал «своих милых девочек» в их прогулке по магазинам. Клер вспомнила, какой гордостью светились отцовские глаза, когда он смотрел, как кружится его красавица Китти в своем новом платье. Знакомая грусть горько-сладких воспоминаний сжала сердце Клер. Джон Кендрик безумно любил свою жену и обожал дочь, но не был достаточно предусмотрителен, чтобы обеспечить их жизнь в случае, если с ним что-либо случится.

— Да, это красивое платье, — покорно сказала Клер, с трудом подавив вздох.

Улыбка по-прежнему блуждала на лице Китти, но ее внимание уже переключилось на дверь, из-за которой раздавались смех и голоса.

Клер уже в тысячный раз задавалась вопросом, насколько правильно мать воспринимает реальность? Иногда она отвечала на вопросы дочери с почти взрослой логикой, но нередко реагировала, как ребенок или не реагировала вообще. Врачи говорили, что мозг Китти сильно поврежден, а умственные способности находятся на уровне двухлетнего ребенка. Хотя за последние два года у нее восстановились все природные женские инстинкты. Она отчаянно флиртовала с врачами и принимала кокетливый вид, стоило рядом появиться мужчине. За шесть лет болезни матери Клер повидала всякое. Китти то обиженно дулась и по целым дням не хотела разговаривать, то капризно требовала помощи, чтобы всего-навсего застегнуть пуговицы. То с утра до вечера подкрашивала лицо, — а она не могла и дня прожить без косметики, — то не помнила, как завязать шнурки.

Беда произошла во время несчастного случая, когда отец погиб, а мать получила тяжелую травму. Вначале Клер пыталась держать мать дома, но ничего не получилось. Китти оставляла без присмотра включенный чайник, уходила из дома и часами бродила где-то. Могла сильно порезать палец, отрезая ломтик хлеба, обжечься, прикоснувшись к конфорке или утюгу. Она даже могла выйти на улицу в одном белье и не находила ничего зазорного в том, чтобы ходить по дому голой.