Конни Банкер - Расплата за гордость

– Почему ты всегда бросаешься из одной крайности в другую?

– А почему тебе на все хочется приклеить ярлыки? Если ты не чувствуешь себя уверенной в том, что сможешь красиво отделать этот дом, тогда не стесняйся и найми дизайнера по интерьеру.

Адриано пожал плечами, как будто разговор ему внезапно надоел. Он не хотел находиться здесь и обсуждать цвета стен и мебель. Они все еще по разные стороны баррикад. Он – начальник, а она – подчиненная, которую он вытащил из трудной ситуации. В таком положении Фиона не позволит своим инстинктам взять верх над разумом.

– Ты именно это сделал со своим домом? Нанял дизайнера?

– У меня нет времени сидеть в магазинах, просматривать варианты обоев и покупать маленькие штучки для украшения. Я дал моему дизайнеру полную свободу. Она все сделала сама.

– И тебе понравилось?

– Конечно, понравилось! Если хочешь, я дам тебе ее телефонный номер, и она сможет сделать то же самое здесь.

Мысль о том, что кто-то будет ходить из комнаты в комнату, бросать на все скептические взгляды, а затем наводнит дом богатой мебелью, которая сделает из него мавзолей, заставила кровь Фионы похолодеть.

– Я сделаю все, что смогу, – наконец сдалась она. – Но не ругай меня, если тебе не понравится мой вкус.

Он наклонил голову в согласии.

– А когда дойдет до покупки больших вещей, тебе придется найти время, чтобы выбрать их самому.

Еще один кивок.

– Итак, Фиона, все улажено?

– На данный момент.

– Тогда давай уйдем отсюда и займемся чем-нибудь более продуктивным и… приятным.

Его нетерпение достигло предела. Адриано чувствовал, как энергия бурлит внутри него. Дом ограничивал их своими стенами. Наилучшим решением было бы выйти наружу и оставить гнетущее состояние позади.

– Что у тебя на уме? – осторожно спросила Фиона.

– Ну… Солнце светит. А я очень хочу снова прокатиться на Пройдохе. Я уже несколько месяцев не ездил верхом с тех пор, как приехал из отпуска в Италии. Пройдоха по-прежнему такой же горячий?

– Ты хочешь поездить верхом? – Голос Фионы был чуть громче писка.

– Очень неожиданно, я понимаю, но, да, хочу. Во-первых, в такую хорошую погоду жаль сидеть дома, а во-вторых, почему бы нам не осмотреть землю и не выяснить, что необходимо сделать.

– О да, конечно. – Она глянула на свою одежду. – Я пойду переоденусь, хорошо?

Очень разумное предложение, сказала она себе, пока спешно натягивала на себя джинсы и старую трикотажную рубашку. Это предложение было очень кстати, но что-то в нем было еще. Иначе почему она так странно себя чувствует?

– Твоя одежда не совсем к месту, – сказала она Адриано по пути к конюшне.

– Я не думал, что все закончится тем, что я буду кататься верхом, иначе бы оделся по-другому.

– Ты имеешь в виду, что у тебя есть старая одежда?

– Так-так. Ты опять приклеиваешь ярлыки? – Но он не смог скрыть удовольствия в голосе. – К твоему сведению, в моем гардеробе есть много старой одежды.

– Ох, неужели?

Солнце, непринужденность его разговора и тихое жужжание насекомых в листве заставили ее расслабиться.

– У тебя даже есть потертые джинсы и выцветшие рубашки?

– Несомненно. Чем более поношенные и выцветшие, тем лучше.

Она не могла не засмеяться в ответ. Толкнув дверь стойла, Фиона привычно взнуздала Пройдоху.

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – спросила она, внезапно осознав, что ожидает положительного ответа, но он мог захотеть кататься один.

– Иначе я не поеду. Седлай другую лошадь.

– Старая Лили не поспеет за Пройдохой, – предупредила его Фиона.

Она жадно смотрела, как Адриано гладит скакуна и разговаривает с ним низким успокаивающим голосом, чтобы конь привык к нему.

Спохватившись, она поспешила в другое стойло и вышла со своей лошадью как раз вовремя, чтобы увидеть, как Адриано садится на Пройдоху. Каждое движение мужчины было твердым, уверенным и исполненным фации. Казалось, он сливается с конем в одно целое.

Фиона стояла, очарованная, пока Адриано не устроился в седле, легко держа поводья в одной руке, а другой гладя коня по крупу.

– Ты собираешься садиться на лошадь или так и будешь глазеть на меня весь остаток дня?

Его лаконичный вопрос вернул ее в реальность. Она даже не осознавала, что он смотрит в ее сторону. Фиона с готовностью взобралась на спину своей лошади и крепко прижала колени к ее бокам, чтобы лошадь двинулась вперед.

– Готова? – Адриано насмешливо улыбнулся.

Первым желанием Фионы было прочитать ему пространную лекцию о размере его эго, которое заставило его думать, что она якобы смотрит на него, а на самом деле ее мысли были за миллион километров отсюда… Но, так как это было не совсем правдой, она удовлетворилась тем, что крепко сжала поводья и кивнула головой.

– Может быть, мы можем проехаться вдоль забора до дуба? Ведь дуб все там же? – На самом деле Адриано не знал, сможет ли он сконцентрироваться на чем-нибудь столь банальном, как забор, когда эта девушка скачет возле него на лошади.

Она была божественно красива. Солнце так ярко отражалось в ее волосах, что на них больно было смотреть. Ее тело жило своей собственной, особенной жизнью на спине лошади, казалось, ее мускулы пели от радости. Она была полной противоположностью всем тем женщинам, с которыми он встречался после того, как потерял ее.

Да, но потерял ли? – спросил он себя. Потому что вот она, рядом. Возбуждающая так, как может возбуждать только очень естественная женщина. Она очень скоро будет опять принадлежать ему. А потом он распрощается с ней, как он прощался со всеми другими женщинами, с которыми спал.

– Забор находится в довольно разрушенном состоянии, – сказала ему Фиона.

Она указывала на то, что было видно и так невооруженным взглядом.

– Папа присматривал за ним, пока у нас были лошади, но в течение нескольких лет он ремонтировал только мелкие разрушения. – Она повернулась к нему лицом. – Я, должно быть, была полной идиоткой, что не замечала происходящего.

– Мы все совершаем ошибки.

Говорил ли он о ней? Или о своей собственной прошлой ошибке?

– Продолжим? – спросила она несколько напряженно.

Адриано кивнул в ответ.

Они проехали по кругу большое расстояние.

Метры и метры забора развалились полностью. Деньги, которые предназначались для их ремонта, были потрачены на игры на скачках и на алкоголь. Когда Адриано думал об этом, у него появлялись совсем нелестные мысли о покойном Джеймсе Барнсе, но, как ни странно, параллельно этому он чувствовал жалость по отношению к этому человеку. Ему действительно было так плохо, что он спустил все, что любил больше жизни.

К тому времени, когда они подъехали к дубу, Адриано уже увидел достаточно, чтобы иметь представление о состоянии остальной части земли и забора.