Кэтрин Айворс - Дорога в рай

– Поставь на окно, Нэнси, и уходи!

– Я не Нэнси, – сказала Лиз.

Мисс Макснис наконец остановила «велосипед» и села.

– В самом деле, – констатировала она. – А где Нэнси?

– Она здесь больше не работает. Теперь я.

– Понятно. Как тебя зовут?

– Лиз.

– Я буду называть тебя Бетти.

– Почему?

– Потому что Бетти тоже Элизабет. И мне так нравится. – Идиотка, решила Лиз. – Ты принесла кофе? – спросила мисс Макснис.

– Нет.

– Тогда зачем пришла? Принеси кофе и до обеда не появляйся.

– Я должна убрать вашу комнату.

– А я должна еще закончить статью. Ты всегда споришь?

– Иногда.

– Со мной не спорь. – И мисс Макснис снова занялась гимнастикой.

В коридоре Бекки спросила у Лиз, не нужна ли ей помощь.

– Знаешь, какой я застала ее? – сказала растерянно Лиз. – Лежит голая…

Ребекка закончила смеясь:

– …И делает гимнастику.

– А если б вошел мужчина?

– А ей плевать!

– Она велела не беспокоить ее до обеда.

– Ну и не беспокой. Отнести кофе, пусть пьет и выдумывает свою чепуху.

– Какую чепуху?

– Которую сочиняет.

Лиз спустилась в полуподвал, где помещалась кухня. Кухарка Стефания, пожилая полька с белесыми бровями, задумчиво пробовала подливку длинной, блестящей ложкой.

– Мне кофе! – выпалила Лиз. Увидев сосредоточенность кухарки, добавила потише: – Во второй номер.

Кухарка наблюдала за новой горничной, наливавшей кофе в прозрачную чашку.

– Сухари захвати. И джем. Она любит.

Лиз отнесла мисс Макснис кофе. Та успела смыть маску и подсесть к компьютеру. Лицо у нее было свежее и даже красивое, но что-то резкое, не женственное делало его немолодым. Она перебирала клавиши компьютера длинными пальцами с покрытыми перламутровым лаком ногтями.

Третий номер был пуст. Проживающий в нем мистер Хайд, джентльмен из Арканзаса, вставал на рассвете и уходил плавать. После завтрака мистер Хайд спал до обеда, затем опять отправлялся к морю. Для уборки Лиз должна была улучить время, когда джентльмен наслаждался плаванием.

Аккуратностью мистер Хайд не страдал. Лиз обнаружила пепел от сигарет даже в горшке с альпийской фиалкой, стоявшем на высокой полке, словно Хайд нарочно взбирался на стул, чтобы обсыпать цветок, а заодно оставить там окурок. Грязные носовые платки, воротнички и носки, видимо от скуки, он разметал по углам, и Лиз с отвращением запихала все в целлофановый мешок, чтобы отнести в прачечную.

На столе среди пепла и просыпанного табака валялись вырванные из блокнота листки, на которых Хайд рисовал черной пастой смешные фигурки мужчин и женщин. В одной фигурке Лиз узнала миссис Смит, а две другие напоминали супругов из первого номера. Лиз сложила листки, смахнула пыль со стола и застелила кровать, где ночью мистер Хайд не иначе как сражался с противником. В комнату заглянула Ребекка:

– Из четвертого тебе трижды звонили. Надо быстрей все делать… Пылесосом чистила ковер?

– Нет.

– Ну хорошо, потом. Иди в четвертый…

Лиз взяла целлофановый мешок и спустилась в прачечную. Машины уже работали. Седая негритянка, следившая за стиркой, взглянув на целлофан, понимающе покачала головой.

– Будь я его женщиной, я б ему показала! Подкидыш!..

Почему мистер Хайд удостоился прозвища «подкидыш», прачка, наверное, не смогла бы объяснить, но слово это выражало у нее крайнее презрение.

Лиз снова поднялась на второй этаж и постучала в четвертый номер. Ребекка предупреждала ее, что там живут молодожены. В отношении «молодого» воображение Лиз не рисовало определенный образ. Но «молодая» в ее представлении должна быть, естественно, молодой и излучать счастье. В подтверждение такого предположения на ее стук высокий голос тягуче протянул:

– Входите…

Лиз отворила дверь и уставилась на миссис и мистера Хэвиленд. Те почему-то стояли посреди комнаты, словно собирались уходить. Супруг, совсем мальчик, с румянцем во всю щеку, головой едва доходил жене до подмышек. Одной рукой он обнимал свою половину, что сделать при ее пышных формах было не просто, и смотрел на нее влюбленными глазами. Миссис Хэвиленд была не первой молодости и строга лицом. Лиз невольно подумала, что томный голос, разрешивший ей войти, принадлежал не женщине.

– Доброе утро, – сказала Лиз.

– Мы завтракаем здесь, – сказал мистер Хэвиленд, продолжая пожирать глазами жену. У него был высокий, мальчишеский голос.

– Сейчас я принесу ваш завтрак, – сказала Лиз.

Она прикатила Хэвилендам столик с едой. Супруги успели переместиться в постель и подложить под спины подушки. Мистер Хэвиленд взял тарелки с омлетом и сандвичами. Отломив кусочек сандвича, сунул его в рот жене, которая стала меланхолично жевать.

Пятясь, Лиз выскочила из комнаты.

– Все в порядке? – спросила Ребекка, когда Лиз появилась в служебном помещении и села позавтракать.

– Он кормит ее омлетом с сандвичами.

– А она его долларами, – сказала Бекки. Лиз недоверчиво подняла брони. – Да, да! Долларами, и большими. За такие деньги можно и кашкой покормить…

Лиз вызвала в памяти влюбленные глаза мистера Хэвиленда. Не может быть! – думала она.

– Что? – усмехнулась Ребекка. – Удивлена? Здесь и не такое встретишь.

В комнате для работников отеля висело табло с лампочками. Под одними были начертаны цифры, под другими – буквы. Вспыхнули сразу две лампы: номер три и «С». Садовник встал из-за стола.

– А это тебя, – сказала Ребекка, показывая Лиз на цифру три. – Иди. Потом доешь.

Лиз отодвинула тарелку и отправилась к Хайду. Тот успел позавтракать и сидел за столом, рассматривая иллюстрированный журнал. Над столешницей возвышался его голый, красный от загара торс, увенчанный головой, напоминающей грушу регбистов. Груша Хайда была с облупленным носом и умными, маленькими, кабаньими глазами.

– А!.. – приветствовал он горничную. – Это вы здесь хозяйничали?

– Я не хозяйничала. Я убирала.

– А почему я ничего не могу найти?

Он пошарил глазами по столу, потом по комнате.

– Если вы ищете грязные платки и носки, они в прачечной.

Лиз инстинктивно испытывала отвращение к этому человеку и старалась не смотреть на него.

– А где сигареты? – спросил Хайд.

– Сигарет не было.

– Они лежали на столе!

– На столе лежали окурки.

Хайд молча сунул руки в карманы и вытащил непочатую пачку.

– Гм… Странно…

– Очень странно. – Лиз не скрывала иронии. – Я могу идти?

– Постойте!.. – Он закурил. – Вы новая горничная?

– Да.

– Прежняя… ее звали…

– Нэнси.

– Да. Нэнси.

– Она уже не работает.

Они смотрели друг на друга, соревнуясь, кто кого переглядит. Лиз повторила:

– Я могу идти?

– Так Нэнси не работает?

– Нет.

– Идите.

Лиз вернулась в помещение для слуг. Ребекка была одна и убирала со стола.