Кэтрин Айворс - Дорога в рай

В желтой комнате ее ждала расстроенная Моника:

– Это правда, что ты едешь к Джеку?

– Да. Это правда.

– А как же Дэвид? Он приедет, а тебя нет!

– Обойдусь без новой прически.

– Да ну тебя! – Моника махнула рукой. И вдруг спросила: – Джек говорил тебе, что был женат?

– Нет.

Монике был известен характер двоюродного брата: он терпеть не мог пересудов о своей личной жизни. И если узнает, что она проболталась Лиз, скажет с неподражаемой холодностью: «Ну что, Моника, тебе теперь легче?» И ей станет стыдно.

Она забормотала что-то про нежелание сплетничать, что просто она думала… Лиз молча надела свое белое платье с короткими рукавами и глубоким вырезом, и Моника тут же предложила одолжить серьги. Серьги были красивые и явно дорогие, но Лиз подумалось, что Джек будет недоволен, если она наденет чужую вещь, и отказалась.

Она и Моника вошли в столовую вместе с миссис Рассел. Наконец-то Лиз увидела, как ходит эта дама – величественно, будто царственная особа.

Кроме них за обедом были как всегда оживленный мистер Рассел, томный Робинс и какая-то миссис, пышная, как торт безе.

Лиз, как и в первый раз, сидела между Джеком и Моникой. Даже когда миссис Рассел не смотрела в ее сторону, она чувствовала исходящее от той высокомерие. Мать Моники изредка обращалась к «Безе» с вопросами о каких-то родственниках. Дама в ответ почему-то вздрагивала и на все отвечала «о'кей». Джек, как ни в чем не бывало, переговаривался со своим дядей о предстоящих скачках и о лошади, которая, по его мнению, придет первой. У Робинса, который занимался выездкой, их рассуждения вызывали ироничную улыбку.

После обеда Джек зашел к Лиз в желтую комнату, где она складывала вещи в спортивную сумку, и сказал, что перед отъездом ей следует поблагодарить хозяйку за гостеприимство.

И еще за то, что она терпеть меня не может, подумала Лиз. И попросила Джека пойти вместе с ней к его тетке.

– Боишься?

– И не думаю! – храбро сказала Лиз.

Миссис Рассел отдыхала после обеда. Она сидела – на этот раз в малиновом кресле, – облаченная в просторный халат с широкими, свободными рукавами, в которых при малейшем движении белели ее полные и уже немолодые руки.

– Миссис Рассел, – бодро произнесла Лиз. – Спасибо, что пригласили меня. Я была очень счастлива: я научилась ездить и встретила Джека…

Миссис Рассел бросила на племянника насмешливый взгляд: «И с этим примитивом ты собираешься связаться?» Джек ответил ей веселой улыбкой: «Именно так, дорогая Эдна!» Последовал новый взгляд, уже сердитый: «Ну и дурак!» Он не выдержал и сказал вслух:

– Зато счастлив!

– Когда ты собираешься вернуться? – Миссис Рассел демонстративно обращалась только к нему.

Он так же подчеркнуто ответил:

– Мы вернемся за день до состязаний.

Едва за ними закрылась дверь, Лиз вздохнула с облегчением.

– Я думала, твоя тетя скажет, чтобы я не возвращалась.

– Она никогда так не скажет. Для этого она слишком хорошо воспитана. Но если захочет, чтобы ее оставили в покое, сумеет обойтись и без слов. А теперь бери свою сумку и садись в машину.

Лиз спросила, долго ли им ехать. Джек сказал, что по скоростному шоссе два с половиной часа. Он велел Лиз пристегнуть ремни…

Машину он вел, как завзятый гонщик. Лиз лишь время от времени произносила: «Уф!..» и впивалась пальцами в сиденье. Когда свернули со скоростной магистрали, поехали помедленнее.

– Скорей бы приехать! – сказала Лиз.

– А мы почти дома.

Уже темнело. Деревья, какие-то постройки уплывали назад, к ранчо. Только неясные очертания далеких гор на горизонте все время сопровождали их. Новый поворот – и машина очутилась на узкой дороге. Вскоре перед ними возникли ворота с изящным сплетением чугунных прутьев. Ворота, как показалось Лиз, открылись сами собой. Сами собой открылись и двери гаража.

– Как в сказке, – зачарованно произнесла Лиз.

– Эта сказка называется электроникой.

– Думаешь, я такая дура, не понимаю! Но все равно как в сказке. Так интересней.

В дверях дома уже стоял Энтони. Его ничуть не удивило появление Лиз. Он распахнул перед ней двери. Не так, как Мэтью! – удовлетворенно отметила Лиз. Она шагнула в просторный холл, где в огромном аквариуме, подсвеченном лампами, среди колышущихся водорослей плавали экзотические рыбы. Лиз в восхищении оглянулась на Джека.

– Нравится? – спросил он.

Она кивнула. Когда ей что-то очень нравилось или чего-то очень хотелось, она лишь кивала без слов.

Джек привел ее в ванную комнату. Здесь, как и на ранчо, был бассейн, выложенный светло-зелеными плитами. Уже наполненный водой.

– Я скоро приду, – сказал он.

Лиз скинула одежду и вошла в теплую воду. После дороги особенно приятно было лежать на спине, чувствуя, как вода ласкает кожу. Зажав ноздри, Лиз окунулась с головой… Затем надела халат, лежавший у борта, и вошла в комнату. Это была большая комната с балконом, скрытым длинным занавесом. Возле широкой кровати на комоде орехового дерева с бронзовой инкрустацией стоял старинный будильник.

Джек появился, когда Лиз уже была одета. Он выдвинул ящик комода и достал из шкатулки изумрудное колье.

– Одевайся и идем ужинать. Энтони ждет нас.

– Это мне? – спросила Лиз, пропустив мимо ушей напоминание об ужине.

– Оно твое.

Лиз быстро надела колье, посмотрелась в зеркало над кроватью и зажмурилась. Она себе очень понравилась. Потом сняла колье, положив его на комод, и разделась, исподлобья глядя на Джека.

– Это из благодарности? – спросил он.

– Из благодарности? – сказала Лиз, подражая интонации Джека, когда тот говорил, что из благодарности за ее помощь ограничился бы подарком. – Из благодарности я бы только поцеловала тебя.

– Все понял. – Он усмехнулся. – И не возражаю.

Он подумал, что в своей спальне, в своей постели впервые любит женщину. В лучшие периоды жизни с Клаудией та никогда не оставалась здесь, он сам приходил на ее половину. Его никогда не смущала обстановка любовных свиданий. И в желтой комнате на ранчо ему было вполне удобно. Но сейчас он испытал полную раскованность. В свои тридцать лет он впервые потерял самоконтроль. Чья в этом была заслуга или вина, он не задумывался. Ему хотелось сказать Лиз, что он любит ее. А ей хотелось это услышать. Но оба молчали, боясь произнесенными вслух словами спугнуть рождавшееся чувство…

За дверью послышалось осторожное покашливание. Джек прошептал:

– Энтони приглашает к ужину.

– Так пойдем, у меня опять появился аппетит.

Джек крикнул:

– Энтони, мы сейчас придем!..

Покашливание стихло. Они быстро оделись. Шли по освещенному коридору. Две двери, между которыми в простенке висели картины в широких рамах, были заперты. Лиз спросила: