Моника Бейком - Через реку забвения

Потом слово взял молодой человек, сидящий в центре.

— У некоторых также вызывает усмешку тот факт, что из-за неудач в личной жизни вы все свое внимание обратили на карьеру, — произнес он. — Пожалуйста, скажите несколько слов по этому поводу.

Тереза откинула назад прядь волос, затем пожала плечами.

— Собственно, что тут говорить. К сожалению, все так и есть. Не стану утверждать, будто я в восторге от подобной ситуации, но она и не угнетает меня. И в моих нынешних песнях вы вряд услышите страдания. И вообще, по-моему, это неплохо, что я делаю карьеру, невзирая ни на какие трудности. Удовлетворил вас мой ответ?

— Вполне, — кивнул молодой человек. — Но у меня еще вопрос.

— Слушаю.

— Поговаривают, что вы долгое время посещали психотерапевтов. Принесло вам это какую-то пользу?

Тереза покосилась на Брюса, и он ободряюще улыбнулся ей.

— Действительно, на психотерапевтов я потратила немало времени и еще больше денег. — По залу вновь прокатился смех, переждав который Тереза продолжила: — Не могу сказать, чтобы они полностью изменили мое сознание, однако все же помогли настроиться на позитивный лад. И за это я им благодарна. Но сейчас я больше не посещаю подобных специалистов. Меня увлекла философия. Я прочла работы известных мыслителей, и одна идея показалась мне весьма интересной.

— Какая? Какая? — прозвучало сразу с нескольких сторон.

Тереза выдержала небольшую паузу, прежде чем ответить:

— Идея самодостаточности. Заключается она в следующем: лучше быть самодостаточным, чем страдать. Во всяком случае, так я определяю суть этой идеи для себя. По-моему, чудесно, когда ты ни от кого не зависишь и эмоциональная привязанность не лишает тебя свободы.

Мельком взглянув на Брюса, Тереза увидела, что он сидит, сжав губы в ровную линию, и смотрит в пол. В ту же минуту в ее голове пронеслось воспоминание о том, как совсем недавно она размышляла о физическом притяжении. А затем Тереза вспомнила об испытанном в объятиях Брюса наслаждении и неожиданно почувствовала, как в нижней части ее тела словно разлилось тепло.

— Гм… так о чем это я? Ах да! Идея самодостаточности также подразумевает, что человек должен нести ответственность за себя. С моей точки зрения, это лучшая терапия, потому что она заставляет тебя строить жизнь самостоятельно. — Некоторое время Тереза еще распространялась на затронутую тему, затем интервью свернуло в другое направление, чему она втайне была рада.

Ей был задан следующий вопрос:

— Недавно вышел ваш клип на песню «Счастье мчаться обнаженной». Вам понравилось в нем сниматься?

— Так и знала, что меня об этом спросят! — рассмеялась Тереза. — Если вы внимательно слушали слова этой песни, то знаете, что там говорится про загруженность современной жизни вообще и моей собственной в частности. Годами я только и думаю о том, что должна много трудиться, а иначе не преуспею в своей работе. Но ведь этак и свихнуться недолго, верно? Вот, чтобы не сойти с ума, я порой и представляю себя нагой, свободно мчащейся по городским улицам. Что же касается съемок, то они прошли спокойно. Правда, поначалу я испытывала определенную неловкость, как, наверное, было бы с любым, окажись он на моем месте. Однако стоило начаться съемкам, как неловкость прошла. — Немного помолчав, Тереза добавила: — Но дело не только в сложности нашей жизни. В песне «Счастье мчаться обнаженной» говорится также об отношении людей к собственному телу. Я пыталась выразить следующую мысль: мы не должны превращать тело в сексуальный объект.

Заметив краем глаза, что Брюс пошевелился, Тереза посмотрела на него и встретила удивленный взгляд. Скорее всего, Брюс живо вспомнил вечер минувшей субботы, неистовость, с которой Тереза отвечала на его ласки, и тем более фальшивым показалось ему ее последнее заявление.

Кажется, меня слегка занесло, мелькнуло в мозгу Терезы. Впрочем, сочиняя эту песню, я действительно старалась вложить в нее подобный смысл.

Тем временем по конференц-залу тоже прокатился удивленный гул.

— Э-э… наверное, я выразилась излишне категорично, — поспешно произнесла Тереза. — Лучше сказать «мы не должны превращать тело лишь в сексуальный объект».

Вновь раздался гул, но на этот раз веселый. Брюс усмехнулся и даже как будто подмигнул Терезе.

Слегка зардевшись, она отвинтила крышку на пластиковой бутылке, плеснула в стакан немного минеральной воды и отпила глоток — все действия были продиктованы единственно желанием замаскировать свое состояние.

— А скажите, пожалуйста, у вас когда-нибудь были претензии к своему телу? — прозвучал девичий голос. — Это Лиз Флемминг из журнала «Рок мюзик».

Пошарив по залу взглядом, Тереза увидела ту, которая задала вопрос. Ею оказалась пухленькая миловидная девушка.

— Да, разумеется, — улыбнулась Тереза. — Прежде мне многое в нем не нравилось.

— А сейчас?

— Сейчас я на некоторые вещи просто не обращаю внимания.

Следующий вопрос касался музыки.

— Это правда, что в начале своей творческой карьеры вы писали поп-музыку?

— О да! Я сочиняла совсем не то, что сейчас. Почти все мои песни периода юности можно отнести к стилю диско. Полагаю, в том возрасте я еще не готова была к серьезной музыке. И, возможно, вообще не пришла бы к ней, если бы не пережила душевную трагедию.

— Но ваш последний альбом «Росток надежды» довольно оптимистичен. Означает ли это, что вам удалось выйти из душевного кризиса?

Тереза повертела в руке стакан.

— Не могу сказать, чтобы мне полностью удалось избавиться от грустных мыслей, но во всяком случае сейчас я хотя бы могу спокойно писать о том, что со мной произошло. И надеюсь, что нынче я стала гораздо более объективна в своих оценках. Так что вы правы, мой последний альбом более оптимистичен.

— В связи с этим не возникнет ли у вас желания вернуться к музыкальному стилю, который вы предпочитали в юности?

Тереза переглянулась с Брюсом и улыбнулась.

— Не думаю. Сейчас я уже другой человек. Как говорится, нельзя войти в одну реку дважды.

— Тем не менее в альбоме «Росток надежды» все-таки есть грустные песни, — донеслось с дальних рядов. — Например, «Сквозь жернова». Это очередная песня о ваших неудачных отношениях с руководителем шотландской звукозаписывающей студии?

С губ Терезы слетел невольный вздох.

— Как вам сказать… — произнесла она, не глядя на Брюса. — И да и нет. Конечно, подразумевается то, о чем вы говорите, но в действительности речь идет о прощении. Я рассуждаю о самом этом понятии. Оно очень объемно и… Словом, я пришла к выводу, что должна научиться прощать. Причем не формально, а по-настоящему. Чтобы в душе не оставалось горького осадка.