Ками Дэлтон - Радости жизни

– Я знаю, как все это выглядит, но Трейс не обманет меня. Должно быть, случилось что-то серьезное. Но он будет здесь. Кроме того, я же сказала вам, что он обещал подождать с публикацией статьи, пока вы не расследуете это дело.

– О, он появится, конечно. Без листа. Он потеряет его, или еще что-нибудь случится. Репортер не может не напечатать свою статью. Парень морочит вам голову. Я таких типов знаю. – Алварец поднял руку, когда она собралась спорить. – Только ответьте на один вопрос. Вы знаете, почему он потерял работу в «Вестнике»?

В животе у Фиби стало холодно. Она даже не спросила у Трейса об этом.

– Нет, – ответила она кратко.

Алварец усмехнулся, хотя не казался удивленным.

– Он был с дочерью своего редактора во время рождественской вечеринки. Напился и принудил ее к сексу. В кладовке, на копировальной машине, как я слышал. Отец той женщины позаботился, чтобы Макграу не смог найти работу. Спросите его об этом, когда он объявится.

Фиби уставилась на Алвареца широко распахнутыми глазами, не зная, как ей теперь быть. Девять лет назад она не поверила Трейсу. Сейчас она действительно верила, что Трейс повременит со статьей. Она доверяла ему по вопросам, которые не касались ее сердца. Слова детектива сделали ее не ревнивой, а скорее покорной. Она увидела пример того, почему никогда не могла бы чувствовать себя в безопасности рядом с таким человеком, как Трейс. Фиби чувствовала, что все внутри нее опадает, как воздушный шарик, из которого со свистом выходит воздух. В конце концов, что могла она ответить?

– Наконец-то, – проворчал Трейс, когда замок щелкнул и открылся. Убирая тонкие стальные пластинки в карман, он вошел в квартиру Фиби. Он чувствовал, что она не отозвалась на его стук в дверь совсем не потому, что крепко спала.

Войдя в ее комнату, Трейс взглянул на пустую кровать.

Хотя вечер начался хорошо, потом все пошло не так, как надо.

«Мираж» вернулся в порт, и Трейс отправился домой, чтобы принять душ и переодеться. Через полчаса он направился прямо к Фиби с двумя дюжинами роз в руке и бриллиантовым кольцом в переднем кармане кожаной куртки. Но тут-то все и началось. Полагая, что у него много времени, он решил купить бутылку шампанского, но на стоянке возле магазина проехал по осколкам пивной бутылки и проколол шину.

Затем он измучился, пытаясь сменить колесо. Проклятые болты не сдвигались ни на йоту, как бы сильно он ни тянул. Понимая, что уже непростительно опаздывает, он вынул сотовый телефон, чтобы позвонить Фиби, но уронил его от неожиданности, когда несколько молодых женщин из проезжавшего мимо кабриолета закричали:

– Красавец Морей! Красавец Морей!

Телефон выскользнул на мостовую и был немедленно раздавлен промчавшимся грузовиком.

Лишь через два часа Трейс смог продолжить поездку, и тут он вспомнил про лист, который забыл вынуть из кармана брюк, когда переодевался. Трейс решил, что Алварец может подождать и до утра. После этого все было относительно легко. Короткая заминка у запертой двери, и вот он стоит у двери ванной, в которой Фиби выплакивает свое сердце.

Трейс положил букет и поставил вино на комод.

Войдя в ванную, он увидел через запотевшее стекло ее силуэт. Его сердце подскочило к горлу.

– Фиби?

Да, она плакала. Она рыдала. И это было из-за него. Не в силах ждать ни секунды дольше, Трейс скинул куртку и открыл стеклянную дверь в душевую кабину. Фиби стояла в углу и казалась крошечной. Глаза у нее были красными и опухшими, и Трейс мог только сказать:

– О, котенок…

Ее голос прерывался рыданиями.

– Ч-ч-что ты тут делаешь? – Слезы текли у нее по щекам и смешивались с водой, льющейся на ее тело.

Конечно, он сейчас промокнет до нитки, но он не мог позволить ей плакать ни секунды больше. Пытаясь улыбаться, он поддразнил ее, входя внутрь кабинки:

– «Здесь» значит «здесь, с тобой в душе» или «здесь, в твоей квартире»?

Она ответила странно безразличным и тихим голосом:

– И то, и другое. Я не ждала тебя.

Трейс причмокнул языком и придвинулся к ней, но она уклонилась от его прикосновения, и у него в животе все сжалось. Девять лет назад он не стал бороться за нее, но на сей раз сделает все, чтобы она его выслушала. Он прижался к ней всем телом.

– Ты должна позволить мне все объяснить.

– Пожалуйста, не надо. Я сделала глупость, поверив, что ты будешь ждать с твоей статьей. Что ж, понимаю тебя. Я не должна была просить об этом. – В ее голосе звучали усталость и смирение, и это испугало его еще больше.

– Не говори так. Я хотел, чтобы сегодня вечером все было безупречно, но вместо этого все пошло не так, как надо. Я не врал, когда обещал помочь тебе. И не собираюсь продавать мою статью, пока ты не сделаешь все, что нужно полиции. Да, я опоздал, но все же пришел. Посмотри на меня. – Он мог чувствовать, как бьется ее сердце. – Я проколол колесо, и потребовалась вечность, чтобы сменить его, а потом ты не открывала дверь. Потратил впустую еще двадцать минут, ковыряясь в проклятом замке. Но я все сделаю для тебя, обещаю.

Безжизненным голосом она спросила:

– Почему ты не позвонил?

– Потому, что мой сотовый телефон попал под грузовик.

Фиби кротко взглянула в его глаза, и стало ясно, что она не ожидала такого ответа.

– О, ты принес лист? Выругавшись, он потер затылок.

– Нет, я оставил его в других брюках. Я хотел надеть что-то более торжественное, чем джинсы, и забыл про лист – Он жестом показал на черную масляную полосу на своей белой рубашке. – Я знаю, все это звучит так, будто я пытаюсь оправдаться, но я клянусь…

Фиби покачала головой и печально улыбнулась.

– Я уже сказала тебе. Я все понимаю. – Она мягко засмеялась. – Даже допускаю, что ты говоришь мне правду. Но на самом деле это уже не имеет значения.

– Не имеет? – Он повысил голос. – Как ты можешь говорить это? Если ты любишь меня, значит, все имеет значение. – Она не отвечала, и каждый мускул в его теле напрягся. – Ты ведь не соврала, правда же? Когда сказала, что любишь меня? – Он обнял ее за плечи. – Фиби?

– Да. Конечно, я сказала правду… – Ее голос прервался. – Я люблю тебя, но это ничего не меняет. Этого недостаточно. Мы не можем просто отвернуться от…

– Недостаточно? – перебил Трейс, обнимая ее еще крепче. – Ты сумасшедшая. Это больше чем достаточно. Лучше быть не может. – Она попробовала вырваться, и он вдруг понял: – Вот в чем дело! Ты хочешь услышать слова? Ты не уверена в моих чувствах и хочешь услышать слова. – Он засмеялся и обнял ее. – Я люблю тебя, котенок. – Он крепко поцеловал ее, улыбнулся и сказал: – Я никогда не говорил эти слова ни одной женщине, кроме матери. Ну, возможно, еще сестрам, да и то в день рождения. Но никому больше. Я хранил их для тебя. Я люблю тебя. – Она застонала и покачала головой. – Я люблю тебя, – шептал он, – так… черт возьми… сильно. – И Трейс поцеловал ее в губы. – Позволь мне доказать тебе это.