Джейн Арбор - Цветок пустыни

Это был кусок песчаника красного цвета, использовавшийся вместо пресс-папье, размером с кулак Лиз. Вся его поверхность представляла собой бесчисленное множество чешуек, пересекавшихся под самыми разнообразными углами, хрупкими на вид и посылавшими во все стороны снопики света. Камень зачаровывал. Что за искусный мастер создал столь причудливые пересечения граней? Только Лиз поднесла палец, чтобы погладить диковинную вещицу, как отворилась дверь и в кабинет вошел Роджер Йейт.

Задние ножки стула, на котором сидела Лиз, с грохотом опустились на пол, а сама она откинулась на его спинку.

Поприветствовав девушку, Йейт подошел к столу и непринужденно спросил:

– Значит, вы заметили мою rose de sable? Ну и как она вам?

– Rose de sable? Песчаная роза, – вслух перевела Лиз французское выражение. – Да, мне хотелось рассмотреть ее поближе. Раньше я никогда не видела ничего подобного. А что это такое?

– Это наша главная достопримечательность, встречающаяся только в Сахаре. Песок плавится в естественных условиях, затем остывает под воздействием ветра и дождя, а лучи солнца разрушают поверхность, образуя острые чешуйки и кристаллы. Роза пустыни… Да, Сахара губит все живое, не многие растения выживают в таком пекле, но у пустыни есть все же собственный песчаный цветок – вот он.

Говоря это, Роджер взял удивительный кусок песчаника в свои сильные и ловкие руки. Но когда он протянул его Лиз, та отпрянула.

– Он выглядит таким непрочным…

Йейт кивнул:

– Он так же непрочен, как стекло, и хрупок, как человеческие взаимоотношения. В любом случае он уже слишком долго был у меня. Так что берите его, ну же!

И роза пустыни оказалась у Лиз в ладонях.

«Он так осторожно обращается с «цветком», – подумала девушка. – Сразу видно, как ему нравится этот камень. Со мной мистер Йейт резок и даже груб – полагаю, для моей же собственной пользы, – но оказывается, он может быть и нежным…»

Эта мысль совершенно выбила ее из колеи, и заданный Йейтом вопрос: «Вы хотели бы оставить розу себе?» – прозвучал, словно из каких-то неведомых далей.

– Оставить себе? О нет! – Лиз поспешила поставить камень на стол, как будто он жег ей руки. – То есть я хочу сказать, вам ведь не хочется отдавать ее мне.

– Напротив, я буду рад, если вы примете мой подарок.

– Но я не могу…

Однако Лиз хотелось получить цветок, и, когда Йейт перестал настаивать на своем предложении, она испытала постыдное чувство разочарования.

А доктор тем временем пододвинул к столу стул и уселся.

– Ну что же, – сказал он, – выступая в качестве адвоката, я успешно провел ваше дело. Вы остаетесь здесь. Возможно, с небольшим испытательным сроком, но все равно остаетесь.

– О-о, благодарю вас! Когда мне передали, что вы хотите меня видеть, я подумала, что, наверное, вы поговорили с отцом. Что он сказал вам?

– Полагаю, примерно то же самое, что и вам. Что это несправедливо, что он не имеет права губить вашу жизнь и далее в том же духе. Но он также хочет получить от меня заверения по двум другим вопросам, и здесь мне пришлось потрудиться изо всех сил, защищая вас.

– А что это за вопросы?

– Во-первых, он считает, что вы изъявили желание остаться здесь, поскольку не хотите возвращаться в Лондон, где вас ожидает встреча с бывшим женихом и счастливой соперницей.

Девушка вспыхнула, уязвленная до глубины души, но, справившись с собой, сухо ответила:

– Спасибо, что разубедили папу. Это было очень любезно с вашей стороны. А что собой представляет второй вопрос?

– Ваш отец боится, что в первое время вы будете очарованы «романтикой Востока», но это чувство неизбежно поблекнет, не оставив ничего, кроме раздражения и ощущения того, что вас обманули.

От изумления у Лиз глаза полезли на лоб. Романтика? Среди этой унылой, бесплодной местности, что простирается, неведомая, за кромкой пальм? Среди мух, постоянно гудящих и снующих повсюду? В этом закрытом на все ставни ужасе, который здесь называется домом?

– Папе не стоит беспокоиться по этому поводу. Мне никогда не хотелось приезжать в Тасгалу, и я, увы, не в восторге от этого места.

– Именно это я ему и сказал. Еще пояснил, что вся романтика, которую мы в силах предложить вам, не перевесит и грядку фасоли. А это, поспешил я подчеркнуть, свидетельствует: ваше желание остаться можно считать искренним и достойным уважения. Кроме того, – Роджер Йейт смерил девушку пристальным взглядом, – я взял на себя смелость и убедил Эндрю в том, что сделанный вами выбор принадлежит целиком и полностью вам.

– Но ведь это же не так, – запротестовала Лиз. – Вы же знаете, что идея была вашей.

– Я всего лишь подсказал вам, что нужно делать, но решение приняли вы сами.

– Да, но…

Упершись руками в столешницу, Роджер поднялся.

– Ну вот и ладно, – сказал он, не дослушав. – Теперь о нашем больном. Если сегодня вечером и завтра утром температура у него будет нормальной, завтра же я его выпишу. Дома он сразу же должен лечь в постель и не вставать до следующего дня. Но после этого он всецело в вашем распоряжении. Не давайте ему слишком много работать и проследите за тем, чтобы он хорошо питался. Малярия процветает там, где живут бедно или без должного ухода, а я подозреваю, что Эндрю о своем здоровье нисколько не заботится.

Лиз тоже встала со стула, и Йейт вместе с нею направился к двери, но, вспомнив что-то, вернулся к своему письменному столу:

– Вы забыли свою rose de sable.

На этот раз девушка не стала протестовать и приняла подарок с восторгом.

Навестив отца, Лиз поспешила обратно на виллу – ей не терпелось поделиться известием, что на следующий день она сможет вернуться в дом отца и там ждать его возвращения. Однако Дженайна Карлайен еще была в школе, и в гостиной девушка столкнулась с Бет. Та озадаченно уставилась на камень:

– Но ведь это… это rose de sable, принадлежащая Роджеру! Откуда она у тебя? Он…

Лиз положила камень на стол:

– Это подарок доктора Йейта.

– Подарок? – с негодованием воскликнула Бет. – Не может быть!

– Ты же не думаешь, что я выпросила или стащила этот камень у него, не так ли? – мгновенно вспылила Лиз.

Бет прикусила губу и сумела изобразить примирительную улыбку.

– Конечно же я и мысли не допускаю, что ты сама взяла его. Нет, я просто удивлена, что он отдал этот камень тебе.

– Ты хочешь сказать, почему именно мне, когда надлежало бы отдать его тебе? – резко спросила Лиз.

Бет густо покраснела:

– Какие глупости! Конечно, Роджер даже не задумывался, хочу я иметь такой камень или нет, иначе он отдал бы его мне, я в этом уверена. Нет, меня удивило только то, что Роджер преподнес тебе столь банальный подарок, ведь эти штуки – обычное дело в некоторых местах пустыни, особенно в окрестностях Эль-Голеи. Надеюсь, он не заставил тебя думать, что подарил нечто ценное, поскольку, если бы он поступил так, это было бы нехорошо.