Джеми Дентон - Врата рая

У Дрю имелись на этот счет сомнения, но он не собирался разубеждать Эмили.

– Хватит о Бене. – Прическа Эмили ему сегодня очень нравилась, особенно открытая сзади шея, к которой можно прижиматься губами, чтобы пробудить в ее обладательнице желание – чем он и занялся.

Эмили задохнулась и откинула голову на бок. Не поворачиваясь к Дрю, она высвободила руки и закинула их ему на шею.

– Вот вы где!

Внезапно раздавшийся рядом бодрый голос, принадлежал Тилли и заставил их отскочить друг от друга как подростков, пойманных за тисканьем на заднем сиденье машины.

– Чего тебе? – прорычал Дрю.

Тилли не обиделась. Таких вещей они между собой не признавали.

– Нас послали спасать пропавших без вести, – робко вставил Шкварка, вместе с Тилли приближаясь к беседке. – Аманда будет бросать букет невесты.

Похоже, эти двое помирились. Эмили попыталась влезть в туфлю и сморщилась.

– Идите, – предложила она. – Я в эти приспособления для пытки больше не влезу.

– Кошмар, – посочувствовала Тилли. – Брось их, Эм. – Она шагнула и, взяв Эмили за руку, помогла подняться. – Раз приказано, надо идти, хотя бы в одних чулках.

Дрю ухмыльнулся. Традиционный обряд означал, что новобрачные удаляются к себе. Значит, Эмили остается всецело в его распоряжении.

– Дорогая, перестань ерзать. Если Эмили будет продолжать тереться об него, никаких сил не хватит, чтобы держать себя в руках.

– Это так неприятно, – пожаловалась она. – Наверно, ты слишком много положил.

Он поправил прижатый к ее виску сверток со льдом.

– Еще немного.

Она сердито фыркнула, и Дрю хихикнул.

– Была бы повнимательней, ничего бы не случилось.

Эмили выдернула у него из рук лед, зашвырнула его в раковину и очень осторожно потрогала небольшую шишку у себя на голове.

– Откуда я знала, что у твоей снохи замах, как у бейсболиста?

Строго говоря, невестин букет поймала Тилли – приведя Шкварку в ужас. Эмили достался лишь удар по голове твердым пластмассовым зажимом от букета, летящего с большой скоростью. Дрю не знал, в кого конкретно метила Аманда. Он не особенно верил, что поймавшая букет женщина окажется следующей невестой, но жалел невезучего Шкварку, а сам чувствовал облегчение, что Эмили оказалась невнимательна.

Он протянул ей стакан с безалкогольным напитком.

– Жить будешь?

– Да буду, наверно. – Эмили отпила глоток и улыбнулась. – А знаешь, пожалуй, я смогу использовать приключение с опасным букетом в рекламе болеутолителя.

Дрю взял ее за руку и повел из кухни в гостиную. Разместившись на диване, обитом черной итальянской кожей, он включил стереосистему. Зазвучал легкий джаз. Лампа на столе бросала ненавязчивый маслянисто-желтый свет, добавляя атмосфере сексуальности.

Эмили свернулась на диване рядом с ним. А к этому можно притерпеться, подумал Дрю. Вообще, каково это – каждый день приходить домой, и тебя ждет одна и та же женщина?

Эту идею он отверг. Глупости какие приходят в голову из-за этих свадеб! Допустим, Кэйл решил податься в женатики, а при чем тут он?

– Так как называлась твоя дизайнерская фирма? «Пусто, голо и нет ничего»? – Эмили подобрала под себя ноги и положила голову ему на плечо.

Дрю обнял девушку и оглядел комнату.

– Неужели так плохо?

– Да, так плохо.

Ну допустим, его квартира действительно смотрится нежилой в сравнении с уютным домом ее бабушки. Но не так уж она нехороша. Гостиная, обеденный уголок и кухня соединены широкими проемами, высокие потолки закрыты пластинами мореного дуба. Ряд окон, выходящих на восток, дает много света, а вечером – роскошный вид на город, расстилающийся внизу.

– Здесь свободно, – сказал он. – Почему тебе не нравится?

Вот чего Дрю не признавал – это считаться с чьим-то мнением о его жилье. Но то, что думала о нем Эмили Дуган, неожиданно стало важным.

– Квартирка хорошая, – ответила она, – но на твоем месте я бы обязательно добавила несколько ярких пятен. Может, всю эту черную мебель выкидывать не стоит, но столики из металла и стекла – лишние, и можно улучшить вид какими-нибудь личными вещами, а то не похоже, что тут вообще кто-то живет.

Возможно, она права, подумал Дрю. У Кэйла и Бена дома висели фотографии родственников, а он не придумал ничего лучшего, как повесить абстрактную гравюру над каминной полкой из черного с серым мрамора. Гостиную Кэйла и Аманды заполняли книги, а в последнее время журналы для новобрачных и брошюры туристских агентств. А вскоре, чего доброго, добавятся издания на тему ухода за ребенком и детские книжки-раскраски. Прозрачную поверхность его коктейльного столика не затемняло ничего.

Черные торшеры кованого железа с простыми белыми абажурами нацеливали свет на подобранные в унисон придиванные столики. Воображение Дрю нарисовало, как Эмили убирает с них кучу игрушечных автомобильчиков и недоеденное печенье. В столовой под лампой, движущейся по круговому черному рельсу, не было ничего, кроме стульев и опять-таки стеклянного стола, со столь же пустой поверхностью. Женские руки поставят на него глиняную вазу с фруктами.

Скучная обстановка никогда Дрю не мешала. Простые, чистые линии, никакого хаоса, ничего лишнего. Разве не так?

Но это не помогло. Все равно представлялось, как кто-то, очень похожий на Эмили, преобразует это бесцветное пространство и наполняет его смехом, яркими красками и невообразимым беспорядком.

А Эмили тем временем поставила стакан на боковой столик позади себя, взяла напиток у Дрю и поместила его стакан рядом.

– Не хочу разговаривать об украшении жилища. – Она приподнялась на колени, поддернула юбку, чтобы не мешала, и уселась верхом на колени Дрю. – Вообще ни о чем не хочу разговаривать.

В ее глазах замерцал задорный огонек, заставив его сердце забиться быстрей. Уголки губ приподнялись в улыбке, говорящей о намерении, которому он не собирался противостоять. Уже дважды Дрю пресекал любовный акт, но сегодня их ничто не остановит.

– Чего ты хочешь? – спросил он, хотя разве что мертвый не понял бы ее намерений. Он мучительно хотел ее с того самого дня, когда они впервые увидели друг друга на ступенях дома ее бабушки.

– Наслаждения. – Одну за другой она расстегивала пуговицы на его рубашке, отстраняя мешающую ткань.

– Наслаждаться – хорошо.

Ее руки гладили его тело, разжигали желание. Он поддержал ладонью ее затылок, наклонил голову и ответил на это требование, своим, еще более страстным.

Дрю совсем не так представлял их первое настоящее любовное свидание. Тихая музыка, мягкое освещение и алые простыни из египетского хлопка. Вновь к вновь он представлял себе: вот она внизу под ним, вот он овладевает ею, смотрит ей в глаза, когда она бьется в судороге наслаждения. Но что все фантазии перед реальным мигом.