Джульетта Армстронг - Остров цветущих апельсинов

Ирэн попыталась улыбнуться:

– Хотела бы я поменяться с вами. Когда я пытаюсь завести вежливый разговор, тетя меня просто парализует.

– Знаю. Бывают такие люди. – Затем он помедлил и сказал чуть застенчиво: – Полагаю, вам не захочется просить Дельфину? Похоже, она им уже понравилась. О, я знаю, она плохо вела себя по отношению к вам и все такое. Но чем больше узнаешь о ее прошлых страданиях, тем сильнее склоняешься принять их во внимание.

– Она не согласится, – помрачнев, засомневалась Ирэн.

– Если я попрошу, согласится. Собственно, приглашение ей даже понравится. Знаете, она любит повеселиться.

– Дэвид, мне лучше обойтись без нее. Сама справлюсь.

– Не сомневаюсь, последовал его невозмутимый ответ. – Если будет время, приду к вам в салон на кофе. – И не успела Ирэн попросить его не беспокоиться, как он зашагал в сторону кухни.

Она очень огорчилась, хотя и говорила себе, что Дэвид вел себя в соответствии с ее предсказанием. Ирэн прекрасно понимала, что в данных обстоятельствах он не может обедать с ее родственниками. Но зачем втягивать Дельфину? Почему он так нежен к ней? Почему ее бесчестное поведение, ложь и невежливость нельзя выносить из избы?

Разумеется, есть только одна причина, почему его покидает здравый смысл и рассудительность, когда речь заходит о «бедной маленькой Дельфине». Он страстно влюблен в нее.

Что касается намеков на ее внезапную близкую дружбу с Андреасом, пусть рассказывает это кому-нибудь другому. Ирэн не поверила ни единому его слову. «Или же, – вдруг догадалась она, – Дельфина использует старый-старый трюк. Возбуждает ревность Дэвида!»

Если бы Ирэн обедала только с дядей, обед прошел бы приятно, несмотря на ее тревоги и печали по поводу Дэвида. С его знанием греческой мифологии и бурной истории знаменитого острова Кипр разговор мог стать очень интересным. Но тетя Этель постоянно обрывала мужа. По мнению тети, никому нет дела до «скучной старины». С ее точки зрения, гораздо интереснее и важнее детальное описание переделок, разделивших дом в Майда-Вале на две квартиры, с упором на ее хороший вкус и разумную экономию в виде выбора уцененных обоев и темной краски, на которой не видно пятен и которая останется навсегда.

– Все эти легкие украшения у вас просто смешны, – заявила она, неодобрительно оглядывая ресторан. – Фарфор и стекло тоже слишком вычурно. И по правде говоря, – она возила нежную ягнятину и свежие овощи вилкой по тарелке, – мне не нравится греческая еда. Мы могли сделать лучше – получить простую, нормальную английскую кормежку в большом отеле, где нам заказали номера. Но мы не хотели обидеть твою бабулю.

После этого она выразила мнение, что в изможденном виде Джози виновата жирная пища вкупе со знойным климатом.

– И конечно, твоя бабуля ее портит! Предоставляет ей полную свободу. Уверена, девочка не учится.

– Этель, ты ничего не знаешь! – Наконец не выдержал дядя Герберт. – Девочки выглядят гораздо счастливее, чем в Англии.

– Тогда им не хватает патриотизма, – последовал высокомерный ответ тети Этель. – Презреть отчизну!

– Мы любили Англию, когда жили там с родителями, – краснея, возразила Ирэн. – Будь они живы, мы вполне могли жить там и сейчас.

Тетя Этель ответила язвительным и скептическим смехом.

Наконец ужин подошел к концу, и Ирэн поднялась из-за стола измученной и подавленной. Провожая тетю и дядю в салон поменьше и поуютнее, она гадала, успеет ли Дэвид на кофе и сможет ли добиться малейшего признания у тети Этель. Впрочем, она их подготовит.

– С вами хочет познакомиться мистер Маклеод, наш управляющий, – предупредила она родственников, провожая их в уютный уголок.

Дядя вежливо кивнул, а тетя Этель с шиком закурила сигарету и заметила, что давно ждет, когда Ирэн представит им «своих новообретенных» друзей.

К счастью, в этот самый момент появился Дэвид, к удивлению и радости Ирэн, он повел себя в высшей степени обходительно, уделяя особенное внимание тете Этель, что особенно развеселило девушку. Никогда в присутствии Ирэн он не излучал такого обаяния. «Незаурядное представление», – скрепя сердце, мысленно признала девушка.

Если бы так вел себя Андреас, она не обратила бы внимания. Но Дэвид! Ирэн не подозревала в нем таких способностей. Да, ее слегка шокировало такое лицемерие, но, к счастью, тетя Этель подобрела.

За турецким кофе и бокалом «Коммандери» атмосфера и вовсе стала непринужденной. Но когда тетя Этель, непривычная к напиткам крепче чая, начала донимать Дэвида откровениями, Ирэн лихорадочно попыталась перевести разговор в более пристойное русло.

Дэвид, несомненно ощущая, что зашел слишком далеко, теперь всячески подыгрывал ей. Но тетя Этель впала в сентиментальное настроение и, убежденная в его симпатии, весело изображала нежную и внимательную родственницу, которая пришла на выручку осиротевшим племянницам и приняла их в свой дом и в свое сердце, не колеблясь в своей привязанности, несмотря на обидное непонимание с их стороны.

Для подкрепления своей версии она извлекла из сумочки и подала ему конверт с фотографиями – снимал в основном ее муж, объяснила тетя, выигранным ею фотоаппаратом.

– Уверена, мистеру Маклеоду не интересны наши с Джози снимки, – запротестовала Ирэн.

– По-моему, они прелестны и занятны, – вежливо возразил Дэвид.

Что-то в его тоне насторожило Ирэн, она вдруг пригляделась к снимку в его руках и нахмурилась.

Это был не моментальный снимок и не цветная фотокарточка. Дэвид держал их с Гаем черно-белую фотографию, сделанную год назад. Ирэн была в полной уверенности, что ее давно уничтожили. Друг Гая – фотограф – собирался напечатать ее в своей газете вместе с объявлением о помолвке. Но прежде чем фотограф сумел это сделать, роману пришел конец. Но даже если бы он продолжался, Ирэн бы ни за что не согласилась на публикацию, о чем и объявила Гаю в недвусмысленных выражениях.

На постановочной до пошлости фотографии – и до чего же ей не понравился сам сеанс позирования – она с обожанием пялилась на Гая, а тот смотрел на нее с отвратительно влюбленным видом. Ни капли искусства. Как она сказала Гаю, которому, на удивление, фотография понравилась, снимку одна дорога – в огонь.

– Где вы взяли эту гадость? – резко спросила она тетю.

– У Гая. Он носит с собой копию. Все еще надеется, бедняга. – Тетя Этель вздохнула. – Иногда мне кажется, что, если кто и соблазнит тебя вернуться в Англию, так это Гай.

– Не слишком ли примитивно? – Дэвид с деревянным лицом вернул фото тете Этель.

– Да. И я всегда соглашалась с Ирэн, что эта фотография вульгарна. – Тут дядей Гербертом овладел необычный прилив храбрости, он схватил со стола злосчастный снимок и разорвал на мелкие клочья.