Патриция Хорст - Жемчужное ожерелье

– Ты несешь чушь! – обиделась Дороти. – Персона по фамилии Брасс одержима вполне благородными целями. И я ценю тебя за это. Можешь не сомневаться, говорю искренне и чистую правду. Ты пойдешь напролом, чтобы добиться своего, потому что обладаешь силой и упорством.

– И что же, дорогая, в таком случае тебя настораживает?

Дороти посмотрела довольно колюче.

– Я не знаю, чем обернутся наши отношения, если, если…

– Уж говори, не тяни! – жестко оборвал он.

– Если, например, я выиграю судебный процесс и он окажется не в пользу твоего племянника. Ты ведь не простишь мне, когда того приговорят к исполнительным работам или тюремному сроку…

– Дело не в Клоде, а в нас с тобой, поэтому не стоит переводить беседу в другое русло.

– Я лишь стараюсь смотреть на вещи реально… К сожалению, чувственная сторона наших отношений существует как бы сама собой. Она слабо подкреплена духовной близостью и абсолютным доверием, необходимыми в жизни как воздух, которым мы дышим.

– «Мы дышим в унисон!» – насмешливо перебил Брасс. – Кажется, ты повторяешь слова известного шлягера из репертуара сладкоголосой певицы с Бродвея.

– Эдди, прошу тебя!

– Не нужно меня просить. Твоя беда, Дороти, заключается в том, что ты зашорена некими стандартами. И если кто или что в них не вписывается или выходит за привычные тебе рамки – ты не в силах побороть предубеждение.

– Нет! – воскликнула Дороти.

– Подожди, не перебивай. У тебя сложилось определенное обо мне мнение еще до того, как мы встретились. Со слов той же Сьюзи, ты в своем воображении нарисовала мой законченный портрет, куда не вписываются поправки, возникшие при более близком нашем знакомстве. Вот ты и заметалась. Ты не можешь себе простить, что поддалась искушению и увлеклась мужчиной, который, с твоей точки зрения, способен так или иначе испортить твою репутацию.

– Ничего подобного!

– Так! Так! Мы уже не первый раз говорим именно об этом. Твое женское обаяние заставило меня закрыть глаза на столь очевидный факт. – Брасс резко отбросил салфетку, исподлобья взглянул на Дороти. – Я оказался неудобным для тебя. Слишком много беспокойного внес в твою разумную, размеренную, разложенную по полочкам жизнь, вот нервы твои и не выдержали!

– Если бы я знала, как ты станешь реагировать, мне не стоило бы откровенничать. Но мы договорились быть честными друг перед другом, поэтому я и отважилась признаться, что зашла слишком далеко…

– Эх, Дора, Дора… Не одна ты оказалась в капкане… Когда утром я лежал и смотрел на тебя, то понял – моя прежняя жизнь полетела ко всем чертям…

– Ты хочешь сказать, что твои чувства по отношению ко мне оказались глубже, чем ты сначала думал? – изумленно прошептала она.

Эдди опустил глаза.

– Я заподозрил это раньше, но хотел убедиться – не ошибаюсь ли, потому и придумал наш уик-энд. Я вообще не способен пассивно ждать, как сложится любая ситуация, тем более в любви. И если уж решу сказать женщине, что люблю ее, то буду убежден в том больше чем на сто процентов! Однако нелепо говорить это той, которая не уверена – нужно ли ей такое признание… – Эдди решительно встал из-за стола. – Идем. Мы еще успеем заказать билеты на рейс в Бостон. Зачем оставаться в Майами, коли мы уже не получаем удовольствия от пребывания здесь?

– Эдди! Эдди! – метнулась к нему Дороти, ладонями обхватила его лицо, виновато заглянула в глаза, стараясь побороть его каменную безучастность. – Прости меня. Я тупая, безмозглая дурочка, – захлебываясь, говорила она, перемежая слова поцелуями. – Прости, если иногда я казалась высокомерной, заносчивой снобкой. Это не потому, что слишком высокого мнения о себе, скорее рефлекторная защита. Я… я боюсь поверить… в любовь.

– Тебя никогда еще по-настоящему не любили – вот в чем дело! – произнес Эдди, избегая глаз Дороти. – И ты по-настоящему еще не любила тоже! То, что было между тобой и мужем, вряд ли можно назвать подлинным чувством, иначе вы не расстались бы.

– Я просто не переживу, если мы… с тобой расстанемся… Я чуть не умерла от ревности, когда в твоей записной книжке обнаружила кучу женских имен.

– Три. От силы четыре. И одно из них, между прочим, – моей сестры.

– Откуда я знала?… Мне казалось, что ты ужасный…

– Ужасный кто?

– Не знаю, как сказать.

Эдди неожиданно рассмеялся.

– Не бойся, говори уж как есть.

– А ты опять не обидишься?

Он обнял ее за плечи, чуть притянул к себе, ласково отвел волосы, растрепавшиеся надо лбом, отчего она немного повеселела.

– Я подумала… ты обычный ловелас.

– Ловелас?! По-моему, это слово вышло из употребления еще сто лет назад!

– Ну, тогда плейбой. Словом, мужчина, который коллекционирует женщин.

– А теперь ты тоже так думаешь? – усмехаясь, сказал Эдди, целуя ее в шею, где пульсировала проступившая сквозь нежную кожу голубоватая жилка.

– Сейчас меня это не волнует, – прерывисто призналась она. – Когда мы вместе – другое больше не существует и не имеет значения… Я чувствую только, как ликует и поет моя душа и сердце обливается нежностью к тебе.

– Дороти, любовь моя. Ты отдаешь себе отчет, о чем говоришь? – взволнованно прошептал Эдди. – Наконец-то и ты понимаешь, какое счастье найти друг друга. Такое редко бывает.

– Значит, нам повезло.

– Еще как! Еще как!

Эдди закружил ее по каюте, целуя как безумный в оголенные плечи, в грудь, скрытую мешавшим ему платьем. В страстном порыве он опрокинул Дороти на диван, оголил бедра, обжег их горячими губами.

– Сюда может войти стюард, – стыдливо прошептала она.

– Он не войдет, – сказал Эдди, торопливо стягивая с нее кружевные белые трусики. – Ему нечего делать в салоне, пока его не позовут. А я не позову до утра… Я счастлив, что к нашей с тобой коллекции прибавится еще одна ночь.

В понедельник они первым рейсом вылетели из Майами. Брасс довез Дороти до ее офиса, пообещав позвонить, как только приедет к себе на Кейп-Код. Она еще поднималась в лифте, а уже с нетерпением думала о предстоящем звонке.

Тина уже ждала ее с горячим кофе наготове.

– Ну как? – спросила секретарша, сгорая от любопытства, однако стараясь быть деликатной.

– Неплохо, – призналась Дороти.

Тина улыбнулась: не в характере мадам особо распространяться, хотя и по лицу можно кое-что прочесть.

– Где же вы были?

– В Майами.

– Боже, какая прелесть! Всю жизнь мечтала посмотреть.

– В субботу гуляли по городу, в воскресенье купались, загорали, потом катались на воздушном шаре.

Не говоря уже о том, про себя добавила Дороти, что занимались любовью на яхте, в саду на траве и даже… под душем.

– А как здесь дела? – поинтересовалась она, возвращаясь с небес на землю. – Твое субботнее дежурство прошло без эксцессов?