Лесли Мэримонт - Единственная

— И ты меня извини, — хрипловато проговорила она. К сожалению, ей не удалось спрятать озорной блеск глаз.

— Джейн Мартон! — укоризненно покачал он головой. — Да ты ведь плутовка!

Она рассмеялась:

— Я не виновата. Ты воззвал к моему чувству юмора.

— Ты хочешь сказать, что оно у тебя есть?

Она собралась, было, ударить его в грудь, но он поймал ее кулак. Мгновение он прижимал его к своему сердцу, а потом поднес к губам. Глядя ей прямо в глаза, он разогнул палец за пальцем и, наконец, прижался ртом к ее ладони. У нее перехватило дыхание. Кончик языка легко коснулся нежной кожи, и по руке словно пробежал ток.

Она инстинктивно попыталась отдернуть руку, но он притянул ее обратно, и его резкое движение заставило ее прижаться к нему.

Дура, дура! Именно это ему всегда прекрасно удается. Именно за этим он и приехал, пусть и бесконечно уверяет ее в обратном. Оттолкни его, пока не поздно!

Она ощущала прикосновение его горячих губ. И ее кожа вдруг тоже стала горячей. Ее бросило в жар. Она покачнулась, утопая взглядом в его глазах. Отпустив ее пальцы, он крепко прижал ее к себе. Она чувствовала, как его бедра прижимаются к ней, затем он притиснул ее к стене. Ей некуда было деться… некуда было деться от неотвратимо приближающихся к ней губ.

— Пожалуйста, не надо!

Неужели она на самом деле произнесла эти слова? Ошеломленно она смотрела в его лицо, слова прозвучали так хладнокровно и решительно.

Наверное, она действительно их произнесла: потому что он сразу же отпустил ее, досадливым вздохом выдав свое раздражение.

— Я собирался только тебя поцеловать, — резко сказал он. — И все.

— Так ты утверждаешь, Рекс, — ответила она с поразительным самообладанием. — Извини, но я не готова к близости, и нет смысла делать вид, что взрослые люди могут обниматься, как подростки, а потом в нужную минуту благоразумно остановиться. Я знаю, что я этого сделать не смогу.

— Гм… — Он посмотрел на нее из-под полуопущенных век. — Это я уже понял. Ты — очень темпераментная женщина, Джейн Мартон.

Вот и очередная хитро обольщающая фразочка, рассчитанная на то, чтобы преодолеть ее сопротивление, удрученно подумала Джейн.

— Ты мне нравишься, Рекс. Я ничего не могу с этим поделать, несмотря на то, что у меня осталось немало сомнений в отношении тебя. Меня, как тебе прекрасно известно, влечет к тебе. Но, по-моему, этого недостаточно, чтобы отказаться от заработанных с трудом убеждений. Если бы я позволила тебе все… здесь… сегодня… я глубоко бы об этом пожалела. Я бы привязалась к тебе. А это кончится для меня плачевно. Я не могу устроить себе такое во второй раз. И не устрою!

— Ты, естественно, полагаешь, — негромко сказал Рекс, — что, в конце концов, я тебя брошу. Что, когда ты мне наскучишь, я тебя оттолкну.

— А разве нет?

Он нахмурился и облокотился на стоящую позади него скамейку.

— Я всегда считал, что я сознательно не способен причинить кому-либо боль. Или воспользоваться кем-то помимо воли. Я так думаю. И вообще, у меня была надежда, что мы станем друзьями, Джейн. И возможно, любовниками. Я надеялся, что мы удовлетворим сексуальные потребности друг друга.

— Господи! «Удовлетворим сексуальные потребности друг друга!» — Она с отвращением поморщилась. — Ты хоть понимаешь, как гадко это звучит?

Он пристально всмотрелся в ее лицо. В его взгляде промелькнуло множество различных чувств, но вдруг он наклонился к ней и крепко поцеловал в губы. А потом отстранился, и лицо его было абсолютно серьезным.

— Да, Джейн, — сказал он. — Да, я понимаю, как гадко это звучит.

— Тогда нечего от меня чего-то требовать, — прерывающимся шепотом сказала она.

Он несколько секунд помолчал, а потом сказал:

— Может, мне надо было просто сказать, что я тебя люблю.

Она даже не попыталась скрыть усмешки.

— Это будет презренная ложь.

— Гм. — Он с минуту не спускал с нее проницательных синих глаз, а потом вдруг схватил за руку и потащил к двери. — Пошли. Мы отсюда уходим.

— Что? — сопротивлялась она. — Я не могу выходить в таком наряде. Я выгляжу ужасно.

— Ты выглядишь прекрасно!

Она не сдавалась:

— Ужасно!

Он строго посмотрел на нее:

— Ну, если ты так считаешь, может, так и надо? В конце концов, если между нами возможны только платонические отношения, так не все ли равно, как ты выглядишь. Чем менее привлекательной, тем лучше.

Джейн не стала обижаться. Почему-то у нее создалось странное ощущение, будто Рекс просто изменил свой план обольщения. Она еще не знала точно, какой уловкой он воспользуется, но рано или поздно это станет известно.

— Ну ладно, — согласилась она. — Не забудь свою куртку. Куда мы собираемся? И… да, Рекс, будь добр, напяль на голову бумажный пакет. А то ты так красив и так популярен, что меня это беспокоит.

Долю секунды он изумленно смотрел на нее, а потом расхохотался.

— Ладно, ладно, можешь пойти переодеться, но только быстро. Мы едем обедать. Но только, конечно, не здесь. Я приметил на окраине мотель с небольшим рестораном. Ни к чему Ларинратте знать, что ты — падшая женщина.

Джейн засмеялась:

— Здесь говорят «распущенная». Но с чего ты взял, что меня так ославят, если заметят в твоем обществе?

— Господи! Неужели ты не слышала? «Все актеры настоящие негодяи! Соблазнители, циники и просто подонки!»

— Верно, Рекс, — пробормотала она себе под нос, закрывая за собой дверь спальни. — Совершенно верно.

— Этот костюм тебе очень идет, — сказал Рекс, когда она вышла из спальни в зеленом костюме с чуть расклешенными брюками и коротким жакетом с серебряными пуговицами. — И если ты сейчас начнешь надо мной смеяться из-за этой фразы, я тебя придушу.

Джейн не могла не рассмеяться:

— Успокойся, до рукоприкладства дело не дойдет!

— Одному Богу известно, с чего это я вообще сказал эту глупость. Видно, схожу с ума.

— Мы оба, — пробормотала она себе под нос.

— Я слышал! — мгновенно отреагировал он. — Постой-ка, душенька. Сегодня я больше не желаю слышать твоих циничных и полных предубеждения высказываний в мой адрес. Мы собираемся посидеть в ресторане и приятно провести время. Пусть на твоих дивных губках я больше не увижу ничего, кроме очаровательных улыбок. А этот свой вовсе не дивный язычок заставь помолчать, если ему не найдется что сказать такое приятное, как эти улыбки. Говоря словами моей любимой покойной бабушки, «если не можешь сказать что-то приятное, не говори вообще ничего!»

— Гм… Похоже, вечер будет очень тихим.

— Обязательно, если ты не прекратишь свои издевки, — предостерег он ее. — И поэтому, всякий раз, как ты выдашь одну из своих едких жемчужин, я буду закрывать твои уста поцелуями.