Саша Майская - Спасай и женись

Гости отчетливо делились на три группы. Самой скучной выглядела группа бизнесменов и олигархов — они судя по всему немножко робели и все время косились в сторону второй группы. Ее составляли рослые и неимоверно плечистые парни в строгих и дорогих костюмах. Если бы эти костюмы были черными, то эту группу невозможно было бы отличить от охраны дома Волынских. Эти плечистые молодые люди выпивали и закусывали, как и все гости, но временами машинально и бдительно оглядывали окрестности, словно деля местность на сектора…

Ляля Бескозыркина возглавляла группу богемы, в которой, к счастью, было много красивых и разных женщин, и потому группа молодых людей в костюмах поглядывала в эту сторону с некоторым вожделением.

Одним словом все были заняты делом, и даже кот Барсик не сбежал, как обычно, на птичий двор бабы Шуры, а мирно сидел на перилах, жмурясь на собравшихся и размышляя, чтобы ему уворовать сначала: икру или ветчину?

Сама баба Шура предпочла фуршет проигнорировать. Она сидела на маленькой кухне, точно зная, что в ближайшее время ее никто не хватится, курила тонкие сигареты «Данхилл» и лениво полировала ногти алмазной пилкой…

Но самым важным и неотложным делом были заняты жених и невеста. В данный момент на женихе остались только брюки, а на невесте — только фата, и потому выходить к гостям никто из них не спешил.

Жора лежал поперек кровати и блаженствовал, глядя на это прекрасное, но неприличное видение, сидевшее на нем верхом в самой недвусмысленной позиции. Весь Жорин организм желал только одного — немедленно завалить эту развратницу на подушки и показать ей, что такое спецназ. Чувство долга сопротивлялось из последних сил. Жора собрал волю в кулак и аккуратно выполз из-под невесты.

Лиза немедленно пропела:

— Волков! Ты куда?

— Не скажу.

— Тогда поцелуйчик! Штрафной за неотвеченный вопросик.

— Волкова! Мы уже перекрыли все рекорды по поцелуям. Если считать по этой шкале, то в твои вопросы-ответы мы сыграли раз триста.

— Волков, ты так говоришь, как будто тебе уже надоело со мной целоваться А ведь наша совместная жизнь только начинается.

Жора ухмыльнулся и полез в карман пиджака. Достав оттуда черную бархатную коробочку, он притянул к себе Лизу, усадил на колени, осторожно поцеловал ее голое плечо.

— Я долго думал, какое кольцо тебе понравится…

— Волков, только без фанатизма, я смущаюсь…

— Смутить тебя невозможно ничем, это скажет каждый, кому достанет смелости сунуться в эту дверь. Не суть! Так вот, я искал для тебя кольцо и приходил в отчаяние до тех самых пор, пока не увидел ЕГО…

С этими словами Волков открыл коробочку, и Лиза немедленно и восхищенно ахнула, а по ее лицу пронеслась маленькая радуга. Которую отбросило кольцо…

— Знаешь, я увидел его и подумал, что это прямо про тебя. И если ты скажешь, что оно тебе велико, я тебя начну кормить одними пончиками и бигмаками…

Лиза вынула радужное чудо из бархатной колыбели.

Маленький, искусно ограненный бриллиант окружали семь разноцветных камней такой же огранки, но немного удлиненной формы. Розовый, зеленый, желтый, голубой, алый, фиолетовый, золотистый. Цветок счастья, цветик-семицветик из детства. Лиза осторожно надела колечко. Оно ласково и нежно обхватило пальчик. Сомнений не было — ее кольцо…

— Жорка, оно такое красивое…

— Лиз, а если мы еще немножечко не пойдем к гостям?

— В принципе, если еще немножечко и еще самую капельку — то они как раз все и разъедутся…

— Лизавета…

— Что?

— Иди-ка ты сюда…

Он пил ее глазами, впитывал в себя, наслаждаясь одним только образом, видом, зрелищем, не стремясь к большему и боясь мечтать о нем. А она протянула вторую руку, жестом заставляя его подняться.

Жора Волков вздохнул, словно сваливая с плеч огромную каменную глыбу, распрямился и недрогнувшей рукой освободился от ставших неимоверно тесными брюк. Именно в этот миг в окна ударило закатное солнце, заливая их обнаженные тела золотом и нежностью.

Они взялись за руки и медленно опустились на постель. Океан любви принимал их ласково, качал на своих волнах, в который раз ведя их сквозь бездну — в бесконечность.

Сквозь золотые лучи тело Лизы отливало серебром и перламутром, ее кожа была такой же нежной, как прикосновение осеннего солнца…

Лиза без страха, без тени сомнения или смущения жадно смотрела на сильного, красивого мужчину, лежащего рядом с ней, узнавала его, открывала заново, поражаясь тому, как много она уже о нем знает.

Знает, какие нежные у него пальцы. Какая горячая кожа. Как он красив. Как не портит его даже шрам и перебитый в двух местах нос.

Руки встретились — и поплыли по телу, как серебряные рыбки. Ласкали, гладили, промахивались — и вновь безошибочно находили дорогу. Изучали и учили. Направляли и подчинялись.

Ни он, ни она не помнили того момента, когда поплыли. Просто тела сплелись, и стало невозможно стоять, потому что нельзя стоять, когда летишь…

Прикипала кожа к коже, кровь серебряными брызгами пены менялась с невидимым океаном, и он принимал жертву, ласково раскачивая их на своих огромных ладонях, и два тела кружились в водовороте из серебра и плеска, тайны и истины, найдя друг друга и уже не в силах оторваться друг от друга.

Истина горела нестерпимым огнем под веками, и они открывали глаза, только чтобы убедиться: я здесь, я рядом, я — это ты.

И когда незримый океан взорвался мириадами брызг-звезд, когда небо утонуло во вспышках сверхновых звезд, а солнце преломилось изумрудом в зеленых глазах женщины, когда все встало на свои места и оказалось совсем иным, но зато бесконечно правильным, — тогда, поникнув на широком плече своего первого и единственного (почему-то она в этом не сомневалась) мужчины, Лиза прошептала, сцеловывая соленые капли испарины с кожи Волкова:

— Господи, как же это просто…

Он не стал ее переспрашивать. Ему смутно казалось, что он все понял.

И все-таки настал тот самый миг, когда стало невозможным валяться голыми в постели, и тогда Жора ушел к себе переодеваться в жениховское и обнаружил, что в его комнате расселись его дружки. Именно в этот момент, если честно, Жора Волков осознал, что женится совершенно по-настоящему. И впал в панику.

Действующие лица: баба Шура с тревогой на лице, Виктор Николаевич Зайцев (строгий костюм, бокал в руках, лицо бесстрастное). Наконец, счастливый жених, Георгий Степанович Волков (без пиджака, на лице отчаяние).

— Жорик, перестань валять дурака! Ты взрослый мужчина, не мальчик. Куда ты его дел?

— Я положил его здесь, клянусь! Меня Лизка убьет!

— Не понимаю, чего вы все так волнуетесь! Это же фуршет, не венчание. Ну, пойдет в другом…

— Я не сумасшедший, баба Шура! Он был здесь! Я снял, чтобы надеть запонки…