Ю Шизаки - Клетка с открытой дверцей

Воспоминания следующих дней походили на калейдоскоп, где яркие узоры слепят глаз, с тем чтобы в следующий миг уйти в забвение. Спроси кто Ицки, на каком этаже лежал Ямабэ, какой был номер палаты - он не нашелся бы с ответом. Лица врача и сестер проплывали туманными пятнами. Зато детали: писк приборов, снег за окном, очертания руки сэнсея - врезались в память так, что Ицки мог бы нарисовать их, если б захотел.

Ямабэ пролежал без сознания три дня, а на рассвете четвертого тихо, не приходя в себя, скончался.

Услышав скорбную новость, в больницу примчались Касаока, Токива и четыре женщины, бывшие в разное время любовницами Ямабэ.

Ицки вернулся в поместье первым - все подготовить. Механически прибирал спальню Ямабэ, гадая, не затянувшийся ли это кошмар. Когда внесли тело, Ицки посмотрел на сэнсея, лежащего на собственной кровати с куском белой ткани на лице, и вконец расклеился.

Ямабэ умер на два месяца раньше, чем обещали врачи. А ведь надеялся дотянуть до весны, мечтал полюбоваться цветущими вишнями.

- Год за годом собираюсь, - сказал он как-то с печальной улыбкой. - Да все недосуг.

Ямабэ больше никогда не заговорит.

Ицки скорчился в углу, понимая, что никогда не чувствовал к сэнсею настоящей ненависти. Да, злился: из-за Ямабэ он потерял статуэтку, потерял и Токиву... А долгие одинокие ночи, полные отчаянной жажды свободы? Свободы обрезать волосы, отбросить надоевшие правила, вернуться в училище...

Восемь лет Ямабэ забавлялся им как куклой, ради собственного удовольствия превратил его жизнь в игру. Но ближе, чем сэнсей, у Ицки не было никого. Мать умерла от пневмонии в прошлом году. Под конец она уже не понимала, что Ицки - ее сын, считая его с сестрой своими женатыми родственниками. Улыбку на ее губах молодой человек в последний раз видел, когда мама провожала его на учебу. Единственной родной кровью Ицки осталась сестра, но связь окончилась с ее отбытием в пансион. На похоронах матери сестра с ним не разговаривала. Ицки это опечалило, но такого и следовало ожидать. Молва летит быстро. Сестра услышала о его с Ямабэ "любви" и отказалась иметь с братом что-то общее. После ежемесячных визитов в лоно семьи Ицки неизменно приезжал расстроенный, а сэнсей приветствовал его сердечным "Вот ты и дома!" Эти слова многое для него значили. Какой-никакой "дом"...

Ямабэ не мог заменить молодому человеку любовь или семью: в их отношениях преобладал оттенок "хозяин - домашний любимец". Сэнсей обращался с Ицки как с игрушкой, но было ясно: в своей игрушке он души не чает.

Тяжело опираясь на костыли, Ицки подошел к мертвому телу. Положил ладонь на костлявую руку: стылая, жесткая плоть. Ямабэ умер, навеки покинул мир живых. Больше никто не будет исправлять его грамматику, ругать за неподходящую рубашку, звать по имени, улыбаться...

В груди зияла пустота.

Вот я, наконец, и свободен , подумал Ицки.

Эту ночь молодой человек просидел рядом с телом.

Ямабэ пожелал быть кремированным, и на кремации присутствовали немногие: личное окружение у сэнсея было небольшое. Все прошло чинно, без истерик и бурных слез.

Примерно тогда же стало ясно, что состояние сэнсея получит Токива, которого Ицки не видел с больницы, хоть они и жили в одном доме. Касаока стал секретарем Токивы, Ицки же сообщили, что его контракт уже не актуален. Он выполнил свой долг: оставался с Ямабэ до самого конца.

Прах доставили в похоронный зал, сделали алтарь. А Ицки пошел к себе.

С утра моросил дождь - гнетущая, тягостная погода.

Пустынные прежде коридоры кипели жизнью, но Ицки отстранился от всеобщей суеты. Его мир перевернулся с ног на голову. Сэнсей называл его личным секретарем лишь для вида, на самом деле, Ицки приходился Ямабэ скорее компаньоном. И теперь чувствовал себя потерявшейся болонкой. Никому нет дела до чужого питомца. Кукла, любимая одним, - мусор для другого. Со смертью Ямабэ Ицки не представлял ровно никакой ценности.

- Хасимото, ты один? А где Токива-сэнсей?

Рядом шагал один из подмастерьев - Курасава. Он появился в мастерской прошлой зимой. Худощавый, примерно с Токиву ростом, и всего на год младше Ицки.

- Понятия не имею, - отозвался молодой человек.

- А правда, что Токива-сэнсей унаследует мастерскую? - поинтересовался Курасава.

Ицки смерил его недоверчивым взглядом:

- Почему ты спрашиваешь?

- Кто-то говорит, что да, кто-то - что нет. А если он станет новым хозяином, ты пойдешь к нему в секретари?

- Я...я...я... нет... - подавился Ицки.

Курасава искоса глянул на него:

- А что? Говорят, ты ему нравишься. Так в чем проблема? Ведь последние пару недель ты у него провел?

- Я пока не знаю, что буду делать дальше, - сухо сказал Ицки. - А у Токивы-сэнсей я был по делу.

Кровь отхлынула от лица. Вот она, первая ласточка... Очень скоро мельница слухов завертится вовсю. И не без оснований. Ицки жил у Токивы без малого две недели, а ведь все в курсе, что скульптор не терпит в жилище посторонних. А уж тем, кто знает, как он раньше к Ицки относился, убедительнее довода и не требуется.

Молодой человек расстался с Курасавой и поковылял дальше. Было плохо. То ли недосып виной, то ли нервное напряжение - но пол упрямо не желал лежать спокойно. Ицки сполз на ковер. Люди смотрят, надо вставать...

- Ицки? Ты как?

Кто-то поднял его и прислонил к стене. Головокружение усилилось. Молодой человек плотно зажмурился, а когда открыл глаза, встретил тревожный взгляд одетого в траурный костюм Токивы.

- Извини, - выдавил Ицки.

Токива погладил его по виску:

- Ты сегодня вообще спал? Ел?

- Все хорошо, - солгал Ицки. - Спасибо, что спросил.

Здесь полно народу, они на виду... Нельзя быть вместе.

Токива испытующе посмотрел на него, вздохнул и ухватил за рукав:

- Можно тебя на пару слов?

- Токива-сэнсей, у вас что, дел нет? - проворчал как из воздуха появившийся Касаока.

- Пять минут, - рыкнул Токива и под укоризненным взглядом секретаря утащил Ицки в пустующую гостевую комнату.

Не успел молодой человек поинтересоваться, о чем, собственно, разговор, как ему заткнули рот поцелуем. Перед глазами снова поплыло, впрочем, шаги и голоса за дверью быстро привели Ицки в чувства. Многие гости проделали долгий путь: пока гостевая была свободна, но в любую минуту кто-нибудь мог зайти. Если их застанут в таком... недвусмысленном положении... У Ицки при одной мысли об этом волосы дыбом вставали.

- Прекрати, - прошипел он, пытаясь оттолкнуть Токиву.

Тот сдавил Ицки сильнее. Сопротивление по обыкновению не имело смысла. Как он там говорил? Расслабиться и получать удовольствие? Ицки таки дернулся для порядка и добился лишь того, что Токива своим телом буквально пригвоздил его к стене. Когда через пару-тройку вечностей скульптор оторвался от его губ, Ицки, тяжело дыша, повис на его плечах.