Вайолет Уинспир - Сюрприз для новобрачной

Джон подхватил Тину и посадил в развилку дерева. Прикуривая трубку, он рассматривал юную жену с цветной лентой в волосах, зажатыми между колен руками и стройными ножками, болтающимися в воздухе... смотрел так, будто внимал ему одному слышной музыке.

– Ты словно сошла с картины Кейт Гринвей, – заметил он. – Увидев тебя, любой бы сказал, что я совратил школьницу.

– По-твоему, могут пойти такие разговоры? – встревожилась Тина, осознав, что выглядит слишком молодо и люди могут заметить, что она почти ровесница его дочери.

– Подумаешь... – отмахнулся он. – Слухи раздражают, но не убивают.

Тина сорвала лист и начала внимательно его рассматривать. Джон говорит, что слухи не смертельны, но ведь люди судачили о нем и о кузине Джоанны. И еще неизвестно, что случилось в тот трагический день восемь лет назад, когда утонула Джоанна. Вдруг причиной ее смерти стали какие-то тревожные мысли и сомнения?

– Тебя беспокоит общественное мнение, Тина?

Джон искоса смотрел, как Тина подняла голову и выпустила из рук лист.

– Меня беспокоит только реакция Лиз. – Она была искренна лишь отчасти. – Дети часто обижаются, когда родители женятся во второй раз, а у меня не было возможности хоть немного узнать Лиз до того, как я завладела ее отцом.

– Дети легко приспосабливаются, Тина. Моей Лиз нужна мать, женщина, которой она могла бы доверить то, о чем не осмеливается поговорить с отцом. Выбирая тебя в жены, я думал прежде всего о ней. Ты ведь и сама росла без матери и наверняка испытываешь сочувствие к сиротам. Тебе прекрасно известно, каково это – быть лишенной материнского участия. Лиз умная девочка, она прекрасно все понимает.

– Если она похожа на тебя, Джон, то мы с ней подружимся. – Тина удержалась, так и не произнеся вертевшиеся у нее на языке слова любви. Ей не хотелось обнажать перед Джоном свою душу, после того как он откровенно заявил, что выбрал ее в жены только из-за Лиз.

– Может, сфотографируемся – все-таки свадебное путешествие, – небрежно предложила Тина на обратном пути, слегка запнувшись на слове «свадебное».

– Лучше сделать это утром, если тебе так хочется, моя маленькая чудачка, – согласился Джон, выколачивая трубку о дуб. В глубине ее глаз вспыхнули огоньки обиды, а он добавил: – Не пытайся выстраивать против меня линию обороны, Тина. Девушке с твоим воспитанием вряд ли пойдет маска видавшей виды женщины. Твое очарование – в непосредственности.

– Я боюсь разочаровать тебя, – вспыхнула она, нервно теребя ленту в волосах.

– Брак, как я глубоко убежден, довольно рискованное предприятие для обоих супругов. – Джон сжал ее руки. – Будущее может разочаровать и тебя, и меня.

У нее комок застыл в горле. Не вспомнил ли он о Джоанне и той радости, которая наполняла его жизнь с ней? Не пришел ли он к выводу, что ни с какой другой женщиной ему не будет так хорошо?

Они вернулись в гостиницу и сразу окунулись в суматоху, царившую перед ужином. В холле слышался звон ножей, из кухни доносились аппетитные ароматы, а горничная несла в круглой корзине какую-то снедь.

– Добрый вечер, сэр, – улыбнулась девушка Джону, а когда здоровалась с Тиной, в ее глазах мелькнуло любопытство. Поднимаясь по лестнице, Тина решила, что горничная недоумевает, почему такой красавец женился на невзрачной «серой мышке»: наверное, она решила, будто тут не обошлось без тайны, как в кино или бульварном романе.

К ужину Тина надела темно-розовое шифоновое платье с узким пояском – находку Гай, которую та предложила именно для такого вечера.

– Не думай, что свадебная суета должна нас в чем-то сдерживать, – говорила Гай. – Мужчины нервничают посильнее нашего, так что есть все резоны утешить их красивым нарядом.

Тина сделала прическу, которая особенно нравилась Джону – расчесала волосы черепаховой гребенкой, чтобы локоны свободно падали на шею, и немного растрепала их, словно поработал ветер. Именно такой она была в тот вечер, когда они впервые встретились. Тина слегка подкрасила губы и решила, что выглядит достаточно элегантно, молодо и вместе с тем не слишком претенциозно.

Тина стояла у распахнутого окна, вдыхая запахи травы и ванильный аромат гелиотропов, когда из смежной комнаты вышел Джон. Она слышала, как он стучал, но не обернулась. Ей хотелось, чтобы он подошел поближе и встал рядом, вдохнул запах ее духов и, может быть, обнял ее на миг.

– Ты что, совсем не хочешь ужинать? – сухо спросил он. – Я лично умираю от голода.

Тина подавила разочарованный вздох. Когда она обернулась, Джон стоял, придерживая дверь в ожидании, когда жена присоединится к нему.

Они немного опоздали к ужину и неожиданно для себя оказались в эпицентре внимания. Одна женщина долго сверлила Тину взглядом, а потом очень громким скрипучим голосом объявила на весь зал:

– Эти двое новички – видимо, отец и дочка вместе проводят каникулы.

Тине захотелось провалиться сквозь землю, и когда она наконец подняла глаза на Джона, то испугалась выражения его лица. Темные брови сошлись вместе, глаза потемнели, а сжатые губы сделали челюсть грубой и тяжелой.

Они ели в тишине. Тина была слишком подавлена, чтобы оценить качество ужина, а Джон быстро и без видимого удовольствия поглощал копченую форель, а потом запеченный окорок. Он предпочел сладкому сыр, но когда Тина попыталась последовать его примеру, холодно заметил:

– Я довольно редко ем десерт, Тина, но тебе сладкое должно нравиться. Попробуй шоколадное суфле, если не хочешь сидр с грушами.

Опасаясь перечить явно раздраженному мужу, Тина попросила официанта принести ей немного суфле, а потом стала с показным интересом осматривать столовую.

– Старая дубовая мебель такая красивая, да? – словно ничего не заметив, щебетала она. – А эти рога над камином, должно быть, совсем древние.

– Я ценю твое пристрастие к старине, – растягивая слова, сказал Джон. – Можно подумать, ты так долго жила с пожилым человеком, что, согласившись выйти за меня, лишь следовала привычке. – Джон насмешливо посмотрел на ее окаменевшее лицо. – Кто я для тебя, Тина? Опекун... или муж?

Не успела Тина заверить Джона, что он дорог ей вне зависимости от того, как сам относится к ней, вернулся официант с десертом и сыром. Джон объявил, что они выпьют кофе в гостиной, где, к облегчению Тины, вступил в разговор с кем-то из гостей, оставив жену на диванчике в обществе иллюстрированного журнала. Тина читала какую-то статью, не понимая ни слова, пока Джон не бросил через плечо, что она, если хочет, может отправляться спать, а он выкурит трубку и прогуляется, перед тем как присоединится к ней.

Тина поднялась на ноги, смущенная и недоумевающая. Наступала брачная ночь, но в обращении новоиспеченного мужа не было и намека на тепло или стремление к близости.