Сьюзен Мейер - Доброе утро!

Удивительно, что она вообще с ним разговаривает. Он ужасный человек, просто чудовище.

Звук шин, шуршащих по гравию, привлек его внимание. Дэнни выглянул из-за угла и увидел, как Грейс достала из машины Сару и пакет с продуктами и направилась к дому.

Его сердце сжалось. Когда-нибудь он перестанет обижать людей?

Они вошли в дом одновременно с разных сторон.

– Куда ты ездила?

– Молоко закончилось и булочки для гамбургеров. – Она прошла на кухню и начала вынимать продукты из пакета.

Дэнни схватил бутылку молока и поставил ее в холодильник.

– Я бы мог съездить в магазин.

– Я уже сделала это.

Он вздохнул.

– Грейс, я хочу помочь, но я не знаю, что нужно сделать.

– Я не прошу тебя ни о чем.

Едва слова сорвались с ее языка, как она пожалела о них. Усадив Сару в детский стульчик, женщина повернулась к нему.

– Послушай, дело вот в чем. Я привыкла управляться по дому сама и считаю, не стоит нарушать правила только потому, что ты здесь. Поэтому расслабься. Хорошо?

Он кивнул, но продолжал смотреть на нее как-то странно, словно она только что раскрыла ему секрет жизни. Весь вечер он кидал на нее любопытные взгляды, от которых у нее по спине бегали мурашки, и молчал.

Когда вечером Грейс удалилась на кухню, чтобы согреть бутылочку молока для Сары, ей показалось, что она сбежала из тюрьмы. После горячего душа Грейс вместо обычной ночной сорочки и халата надела пижамные брюки и футболку и спустилась вниз посмотреть телевизор.

Едва она погасила свет и устроилась на диване с чашкой какао, как на лестнице послышались шаги.

Увидев Грейс на диване, свернувшуюся клубочком, Дэнни замер.

– Извини.

Он повернулся, чтобы подняться наверх.

– Подожди. – Она не желала становиться ему другом, не хотела испытывать к нему симпатию и меньше всего стремилась к романтическим отношениям, но молчание тяготило. – Тебе не обязательно уходить. На две недели это твой дом. Возможно, мы привыкнем друг к другу.

Дэнни остановился, затем нерешительно сделал шаг к гостиной.

– Хочешь какао?

Он улыбнулся.

– Я не пил какао с… – И замолчал.

Грейс догадалась, что последний раз он пил какао со своим сыном. Он мало рассказывал о себе, но как ей пришлось принять его в их жизнь с Сарой, так и ему придется принять их в свою. Они не могут притворяться, что мира за пределами этого дома не существует.

– С каких пор? – Она устала быть вежливой и понимающей.

– В последний раз я пил его с сыном.

Слова повисли в воздухе, и их взгляды встретились. Она не собиралась лезть ему в душу, просто стремилась разрядить напряженную атмосферу.

– Можем поговорить о наших детях, если хочешь. – Она поднялась с дивана. – Я приготовлю тебе чашку какао.

Не дожидаясь ответа, она прошла к столу, достала маленький чайник из шкафа и начала колдовать над напитком. Дэнни только опустился на один из барных табуретов, как тут же подскочил к холодильнику.

– Я помогу.

Грейс повернулась так быстро, что они с Дэнни едва не столкнулись.

Он поймал женщину за локоть, чтобы она не упала. Прикосновение вызвало в ней шквал воспоминаний. Как счастлива она была в ту ночь! Как велико было их притяжение друг к другу! Ей даже стало интересно, как долго мог бы продлиться их роман, если бы не его… уход? Остался бы Дэнни таким же хорошим и внимательным? Или они, обнаружив несхожесть характеров, все равно расстались бы?

Грейс отвернулась к плите. Пора снять розовые очки. Этот человек обидел ее и теперь стремился заполучить ее ребенка. Хватит безрассудства!

– Подай мне молоко.

Дэнни протянул ее бутылку.

– Спасибо. – Она наклонилась над чайником. – Как дела на работе?

Он вернулся за стойку, но не сел, а лишь облокотился на нее.

– Отлично.

– Как Орландо?

Дэнни рассмеялся.

– Превосходно. О таком клиенте можно только мечтать. Он всегда выполняет свою «домашнюю работу», соглашается с нашими предложениями и ведет себя послушно.

– Приятно слышать. Он мне нравился.

– Он спрашивал о тебе.

Она положила две ложки какао-порошка в молоко и скривила губы.

– И что ты сказал ему?

Дэнни смущенно задвигался.

– Что ты ушла.

Она услышала виноватые интонации в его голосе. С самого начала было понятно, что их отношения так или иначе привели бы к потере работы.

– Ты сказал ему правду. – Она посмотрела Дэнни в глаза.

– Извини?

– То, что ты сказал ему, было правдой. Я ушла.

Он хохотнул.

– Да.

Грейс встала напротив него.

– Нам не нужно каждый раз заново препарировать наши души и анализировать наш скоротечный роман, периодически обвиняя друг друга в несовершенстве. Нам нужно признать, что мы оба ошиблись.

– Хорошо.

– Мы оба изменились.

– Голову даю на отсечение, ты жалеешь, что все изменилось.

В море сомнительных вопросов и двусмысленных замечаний только юмор может стать твоей спасительной соломинкой, решила Грейс.

– Ха. Как-то скучно жить тихой, размеренной жизнью, когда тебе никто не докучает и не угрожает забрать у тебя ребенка.

Он снова рассмеялся. Грейс собралась уходить, но он поймал ее за руку.

– Ты единственная из немногих моих знакомых, кто может меня рассмешить.

Ее способность заставить его смеяться стала первым звеном в их романе. Ощущение его руки на ее коже вернули Грейс в ту ночь в доме на пляже. Она вспомнила, как от его прикосновений огонь страсти медленно и тягуче разливался по телу…

В конце концов, страсть их и погубила. Теперь их связывает только Сара, и все, что они делают, они делают ради дочери.

Она откашлялась и сделала шаг назад. Убрала руку, отошла к плите и налила какао в чашку.

– Что ты хочешь посмотреть?

– Посмотреть?

– По телевизору.

Дэнни взял чашку из ее рук.

– У меня нет времени на телевизор.

– Тогда тебе придется смотреть то, что я люблю.

Он снова рассмеялся, и на сердце у Грейс стало легко и свободно, как тогда на пляже. Впрочем, она не собирается наступать на одни и те же грабли. Они будут общаться как цивилизованные люди, если хотят разделить опеку над ребенком, но то, что случилось в доме на пляже, больше не повторится. Грейс этого не допустит.

Два часа они смотрели криминальное шоу по телевизору. Дэнни неожиданно для себя даже получил удовольствие. Затем начались одиннадцатичасовые новости, и Грейс собралась идти спать.

– Название соответствует сути программы, – сказал он, когда Грейс нажала на кнопку «выключить» на пульте телевизора и поднялась с дивана. – Программа не стала бы более специфичной, если бы они открыли истинные имена.

– Это уловка. Сценаристы берут реальные ситуации и обыгрывают их. Это способ показать падким до сплетен зрителям, что бы могло случиться, если бы дело довели до суда.