Мегги Кокс - Новые надежды

И скорее всего, уже с ранних лет он был избалован их вниманием.

Что-то потревожило его сон. Лицо исказилось в гримасе, словно от боли, и он замотал головой. Заметив это, Кейт села рядом с ним и взяла его руку в свою. На секунду Люка открыл глаза, но его взгляд был мутным и неосознанным.

— Все в порядке, я здесь, — сказала она.

― София! — крикнул он и сжал руку Кейт со всей силой.

Она не стала отнимать руку, а поняв, что Люка все еще спит, решила не будить его.

Кейт была задета тем, что ему снилась другая женщина. И тут она заметила, что из-под его роскошных ресниц выкатилась слеза и оставила мокрый след на его смуглой щеке. Люка открыл глаза, на этот раз его взгляд был совершенно ясным. Кейт еще никогда не видела такого чистого цвета, даже небо никогда не бывает таким голубым...

― Тебе что-то приснилось.

У Кейт в горле застрял ком, и она с трудом могла говорить. У нее разрывалось сердце. Какой наивной она была, когда надеялась, что в жизни Люки нет других женщин...

Мужчина уставился сначала на ее лицо, а потом на свою руку, которая все еще крепко сжимала ладонь Кейт.

Он моргнул пару раз и нахмурился:

― Правда?

― Люка, ты не мог бы отпустить мою руку — ты ее сейчас раздавишь.

― Извини, я случайно. — Отпустив Кейт, Люка сел на диване, потер лицо и с удивлением обнаружил след от слезы на собственной щеке. — Прости, я, видимо, крепко заснул. Ты в порядке?

― Я-то да. — Все мысли Кейт сейчас крутились вокруг тайны, которую хранил Люка. — Ты разговаривал во сне.

― Этого-то я и боялся. Надеюсь, ничего непристойного не говорил, — пошутил он.

― Ты выкрикнул имя женщины... София. Кто она, Люка?

Он положил руку себе на грудь и потер ее, словно справляясь со спазмом. Затем он сделал глубокий вдох и потер виски.

― Она была моей женой, — тихо произнес он.

― Твоей женой?

Губы Кейт онемели, она даже удивилась, как ей удалось выговорить эти два слова.

— Si.

― Я... Я не знала, что ты был женат. Что случилось? Вы развелись?

― Нет. Она умерла... Утонула.

― Утонула...

Шок и ужас парализовали Кейт. Теперь, когда она знала, отчего он так беспокойно спал, ее единственным желанием было утешить его, показать — она рядом, он может на нее положиться. Сейчас ей было все равно, что он, скорее всего, до сих пор, любит свою жену и что эту любовь никто и ничто не заменит.

И в этот самый момент, Кейт отчетливо поняла — она влюблена в этого мужчину. Она только надеялась, когда ребенок родится, и Люка, и она сама увидят, что их будущее намного радужнее, чем прошлое.

― Это ужасно. Люка, я даже не знаю, как выразить тебе свое сочувствие.

Она взяла его руку и накрыла своей ладонью.

Какой-то момент они сидели, молча, глядя друг на друга, и вдруг он взял ее руку и перевернул. На запястье до сих пор были видны следы от его пальцев.

― Я сделал тебе больно.

Его голос был мягким и полным сожаления.

― Ты не хотел.

Ее переполняли чувства, и только чудом она не сказала ему о своей любви. Как он мог бы отреагировать на подобное заявление, когда его собственное сердце так страдает от потери? Это было бы глупо и неуместно.

― Сколько времени прошло со смерти Софии? — осторожно спросила она.

Люка медленно опустил ее руку.

― Недавно было три года.

― Ты поэтому столько трудишься, отдаешь все силы работе? И не берешь отпуск... Потому что, когда ты один, то мысленно возвращаешься в прошлое?

― Возможно.

Люка помотал головой.

― Я представляю, как тяжело тебе было.

― Кажется, что ты никогда не сможешь дышать, не сможешь жить. А ведь живешь и дышишь... А время идет, и боль притупляется. И только иногда ты сам поверить не можешь — неужели такое и в самом деле могло произойти с тобой...

― Как это случилось?

Кейт заметила, как его лицо переменилось, прежде чем он что-либо сказал. Он не хотел обсуждать эту тему. Естественно, он защищал себя, не желал переживать утрату снова.

― Не сейчас, Катерина. — Люка поморщился. ― Я… Смотри, какой отличный вечер... Не хочу я говорить об этом. Давай не будем о грустном. Я лучше попрошу Орсетту приготовить нам что- нибудь вкусненькое к ужину, и, если погода не изменится, поедим здесь, на террасе. Как тебе идея?

Кейт натянуто улыбнулась. Она была разочарована — Люка не спешил открыть ей свое сердце. Ей хотелось стать близкой ему, чтобы он мог делиться с ней всем, что у него на душе...

― По-моему, отличная идея!

Она постаралась не показать своих чувств.

― А ты, вижу, отошла от полета. Спала почти всю дорогу.

― Извини, я оказалась не самым лучшим попутчиком... Но думаю, стресс, который я перенесла, дал о себе знать. Но полет был отличный. Не каждый день такой девушке, как я, выпадает шанс полетать на частном самолете.

― Как ты себя чувствуешь? Боли или дискомфорта нет? Я все еще переживаю из-за того, что с тобой случилось утром. Не хочу тебя волновать, но мне кажется, это не нормально...

― Я в полном порядке. Спасибо.

Она заглянула ему в глаза, чтобы он не сомневался в ее искренности.

Этот человек всего за полдня стал ей таким дорогим и таким близким...

― Хорошо. Но завтра я непременно организую тебе визит к самому лучшему врачу. Чем скорее тебя примет специалист, которому я доверяю, тем лучше. Тем спокойнее нам будет. И тогда мы сможем расслабиться и наслаждаться всем тем, что нам может предложить Италия.

Кейт, безусловно, была благодарна Люке за то, что он так заботится о ней, но она продолжала думать о Софии. Ей не терпелось побольше узнать о ней — о женщине, которая так много значила для Люки. Ей надо было понять, есть ли место и ей в его сердце.

Сможет ли Люка полюбить кого-то?

Кейт надеялась, что со временем она найдет способ помочь ему забыть о жене.

Люка переодевался к ужину, и вдруг отрывки сна, словно кадры из фильма, возникли у него в голове. София уже давно ему не снилась.

Неужели его мозг так отреагировал из-за того, что он привез сюда Катерину?

Все дело в чувстве вины... Вины из-за того, что у него появилось будущее, а для Софии все уже кончено.

Теперь у него есть надежда на счастье, на то, что и ему суждено самое лучшее: растить своих детей, видеть, как они взрослеют, сделать так, чтобы они выросли достойными людьми...

Уставившись в зеркало, Люка видел вовсе не себя. Его накрыла волна воспоминаний: как счастливых, так и самых мрачных. Последние несколько недель до смерти Софии совместное существование стало невыносимым. Много раз он в отчаянии хотел попросить ее о разводе. И только боль, и осуждение в ее взгляде не давали ему сказать эти слова. Он не мог дать жене того, чего она хотела больше всего на свете, а она во всем винила его. И когда София обнаружила истинную причину, по которой они не могли зачать ребенка, то и вовсе отдалилась от него. Она ушла в себя и никого к себе не подпускала. Люка не мог ничего с этим поделать.