Ким Лоренс - Гонщик из Монако

Роза привела себя в порядок и покинула комнату. Она уже знала, где находится комната Мэтью, и, уверенно пройдя по коридору к его двери, громко постучала.

— Открыто! — услышала Роза его усталый голос.

Роза приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Мэтью вальяжно полулежал на своей постели, одетый к ужину, только пиджак висел на спинке стула рядом. Увидев ее, он поднялся и сказал:

— Что стоишь? Заходи... Роза вошла.

— Дверь закрой, — велел хозяин. Роза закрыла дверь.

— Спирос дал тебе ключ от твоей комнаты?

— Нет, — ответила девушка:

— Я распоряжусь... Запираясь, ты будешь чувствовать себя уверенней.

— Спасибо, — признательно улыбнулась Роза Холл..

— Я не стану беспокоить тебя своими вторжениями, — объявил Мэтью. — Ты не разочарована? — ухмыльнулся он, напомнив Розе прежнего Мэтью.

— Как это понимать? — тотчас возмутилась девушка.

— Как нечто само собой разумеющееся... Пошли, — сказал он, надевая пиджак. — Андреос не любит, когда гости запаздывают к ужину... Нет погоди секунду. — приостановил он ее на выходе, — Я считаю, что в сложившейся ситуации мы не можем игнорировать острую необходимость...

— Что ты имеешь в виду? — удивленно посмотрела на него Роза.

— Непростительно упускать такой миг.

— Какой миг? — широко распахнула глаза девушка.

— Незабываемый миг первого поцелуя... Приготовься к потрясению, — хвастливо предупредил Мэтью, медленно склоняясь к ее губам.

В испуге она отвернула лицо и, неловко усмехнувшись, прошептала:

— Я ношу твое кольцо. Так что готова к любому потрясению. Но только не надо играть со мной, Мэт. Это жестоко.

— Не любишь играть?

— Люблю, только не чувствами, — отстранилась Роза.

— Значит, мы все-таки упустили этот момент, — с преувеличенным сожалением покачал головой Мэтью.

— Выходит, что так... Из твоих слов понятно, что ты неравнодушен к Саше. Просто вбил себе в голову, что она не любит и не сможет тебя полюбить. И здесь я вовсе не потому, что тебе хочется от нее отвязаться. Ты бы справился с этим и без моего участия. Но чтобы вызвать в ней ревность, необходима послушная и влюбленная женщина. Вот в каком качестве я тебе нужна, — убежденно проговорила Роза, удивляясь собственной проницательности.

Миллион вопросов и сомнений сложились в ее голове в законченную картину. Высказав вслух свои подозрения, Роза удивилась стройности собственной догадки. Но Мэтью не уступал:

— Я слышу слова неуверенной в себе женщины. Тебе проще сочинить запутанный детективный сюжет, чем поверить в то, что мальчик просто хочет поцеловать девочку.

— Поверить в то, что я для тебя сексуально привлекательна? И к чему это нас приведет, если вспомнить, что я на тебя работаю за деньги?

— Ты не оценила резервы моего самоконтроля во время нашей первой встречи? — ехидно поинтересовался Мэтью Готье. — Обидно. Очень обидно.

— Как я могла оценить то, чего не было, равно как и то, что было не со мной?

Мэтью стиснул ей плечи и, прислонив Розу к стене, склонился к ней. Роза увидала, как напряженно стиснул он челюсти. Его взгляд словно сканировал ее изнутри, во всяком случае так она себя ощущала. С минуту он пронизывал девушку насквозь, после чего его глаза, а затем и уголки рта смягчились улыбкой, и напряжение спало.

Мэтью отпустил ее молча. В течение этой минуты Роза пережила такой ураган ощущений, что освобождение вызвало в ней какую-то опустошенность.

— Что ты чувствуешь? — прямо спросил ее Мэтью.

Ее подбородок дрогнул.

— Что ты пытаешься мне внушить? Ты, наглый манипулятор!

— Не нравится, когда манипулируют тобой? Понимаю... И прошу тебя не присоединяться к хору этих филистеров, которые на все голоса внушают мне, что нельзя найти партии лучше, чем Саша Константин, что только Саша достойна стать женой последнего Деметриоса и что сам я без ума от Саши, хоть и не сознаю этого... Ты все поняла?

— Поняла... Хорошо... Не буду...

— Прошу прощения! — входя в обеденный зал, с легким поклоном сказал Мэтью Деметриос. — Мы немного запоздали. — Он фривольно поглядел на Розу, намекая окружающим на причину их опоздания.

Огромный обеденный стол был изысканно сервирован. Белоснежный лен и фарфор. Прозрачный хрусталь. Сияющие столовые приборы. Великолепная обивка стульев. Все приковывало к себе взгляд.

Это был именно тот редкий случай, когда роскошь не выглядела вычурной, когда антикварная мебель и драгоценный текстиль казались жизненно необходимыми друг для друга, как деликатесные блюда и столовое серебро. Попадая в атмосферу такого совершенства, начинаешь думать, что всякий отход к упрощению неизменно скажется на красоте мира в целом.

Но подобная мысль могла посетить только человека извне, такого как Роза. В сознании прочих привычка уже сыграла свою рутинную роль. А Роза Холл как-то сразу выпрямилась и внутренне и наружно. Она интуитивно поняла, к чему обязывает присутствие за таким столом. Заблуждалась она лишь в том, что полагала, будто такого же мнения и все остальные.

Когда все расселись, Роза насчитала за столом семерых.

Самым внушительным был пожилой седовласый мужчина, которому ее представили в первую очередь, — Андреос Деметриос. Роза вся подобралась. С ее лица не соскальзывала удачно надетая улыбка.

В столовой все казались ей, равно как и друг другу, чужаками. И тем не менее эти странные люди не были разобщены — их связывали путаные узы, струны, прикосновение к которым вызывает мучительные переживания. Роза еще никогда не наблюдала такого двусмысленного общения.

— Я слышал прогноз, — четко поставленным голосом заговорил Мэтью. — Обещали шторм этим вечером. Похоже, на сей раз метеорологи не ошиблись. Понимаешь это, глядя на море... О море! Ты непредсказуемо и сурово, даже когда кажешься тишайшим и ласковым.

Мэтью проговорил это с пронзительно фальшивой серьезностью. Светская беседа о погоде в его устах превратилась в акт издевательства над присутствующими. После его слов уже никто не рискнул бы заговорить о климате Средиземноморья.

За столом на несколько минут воцарилось неловкое молчание, во время которого Мэтью старательно уничтожал холодную закуску.

Зато благодаря его выпаду паника Розы улетучилась. Благо, все за этим столом, а не только Роза, чувствовали себя по-идиотски. Все, кроме двоих.

Мэтью пребывал в полном восторге от самого себя, в то время как его отец исходил плохо скрываемой злобой к этому выскочке.

Говорили преимущественно на греческом, и Розу поначалу это коробило, но, заметив, как все натужно изображают непринужденность, она порадовалась тому, что не участвует в разговоре...

— Отец спросил, хорошо ли мы добрались, — церемонно перевел ей Мэтью высказанный Андреосом вопрос.