Барбара Макмаон - Спасенная шейхом

— Я здесь не работаю. Его светлость привез меня с собой, потому что я говорю по-английски, и сказал, что вы останетесь на несколько дней. Мне здесь очень нравится. Я принесла вам завтрак. Хозяин просил узнать, хотите ли вы еще сегодня посмотреть город.

— С удовольствием. И сделать несколько снимков. — Сегодня она возьмет с собой камеру.

Малик поставила поднос ей на колени.

— Я сообщу ему. Назначенное время — десять часов. — Она поклонилась и тихо покинула комнату.

Лайза ела намазанный маслом круассан и потягивала густой горячий шоколад. Какая роскошь! К этому можно легко привыкнуть!

Наевшись, она отодвинула поднос и поднялась, чтобы одеться. На часах было уже почти десять. Бессонная ночь нарушила весь ее режим.

Одевшись, она взяла футляр с камерой и направилась в гостиную. Туарег сидел на диване, прижимая к уху мобильный телефон. Как только Лайза вошла, он встал и подошел к ней.

— Камера готова? — спросил он.

— Я не могу упустить такую возможность. Задуманная книга для меня очень важна.

— Тогда едем! А после поездки приглашаю вас позавтракать у меня дома.

Когда они вышли, Лайза с удивлением увидела припаркованную красную спортивную машину с откинутым верхом.

— Так удобнее фотографировать, — сказал Туарег, сажая ее на переднее сиденье.

Лайза почувствовала себя беззаботной и счастливой. Еще несколько часов, которые она проведет с Туарегом! Она вынула из футляра камеру и приготовилась снимать.

Солуддай был городом контрастов: арабская архитектура сочеталась в нем с современными небоскребами. Иногда ей казалось, будто они находятся в Лос-Анджелесе или Сиэтле. Причудливые инкрустации из цветных изразцов придавали зданиям богатый вид. Она делала снимок за снимком.

— Мне нравится четкий стиль, в котором слились в одно целое разные архитектурные направления, — сказала она, снимая высокое здание, сверкающее сталью. — Как и люди на улицах. Одни в традиционной арабской одежде, другие в нарядах, которые носят в Париже и Риме.

— Солуддай космополитический город, — пробормотал Туарег, легко лавируя в потоке машин. — У нас смешение старого и нового, Востока и Запада.

Лайза задумчиво кивнула. Чем больше времени она проводила в обществе Туарега, тем яснее ощущала контраст между их жизнями. Он привык к космополитическим городам вроде Солуддая, а она жила в большом городе на западном побережье Америки. У нее был маленький, ограниченный круг друзей. Она никогда не была ни в Лондоне, ни в Париже. Не ездила в шикарных спортивных машинах. Никогда еще пропасть между ними не была столь очевидной.

На мгновение ей показалось, что пропасть расширяется. Остановить это было невозможно, но ей бы хотелось, чтобы между ними протянулся какой-нибудь мостик. Лайза понимала, что Туарег никогда не забудет жену и ей нет места в его мире. Но если они станут всего лишь друзьями, она удовольствуется и этим!

Она не сможет забыть, что человек, с которым ее свела пустыня, принадлежит к арабской правящей семье, привык к служанкам и владеет домами в трех разных странах. Лишь на короткое время они могут побыть просто Туарегом и Лайзой, без прошлого и будущего.

— Вы что-то притихли, — заметил Туарег.

— Думаю, какие подписи сделать под фотографиями в моей книге, — солгала она.

Вдруг день показался ей не таким ярким, как раньше. Ее ждет глубокое разочарование. Она не собирается ускорять его, но оно не за горами. Она влюбилась в человека настолько для нее недоступного, что люди будут смеяться, если узнают правду!

Автомобиль свернул к большому зеленому парку и остановился возле ворот.

— Идемте! Я покажу вам одно из сокровищ парка!

Идя по дорожке, усаженной невысокими цветущими кустами, Лайза заметила лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. Сегодня на небе не было ни облачка.

— Вы слышали, какая ночью бушевала гроза? — спросила она.

— Да. Она вас разбудила?

— Конечно, и я радовалась, что не попала под дождь.

— Вот! — Они вышли на просторную зеленую лужайку. В центре стояла белая мраморная композиция: верблюд и мужчина в арабской одежде.

— Красиво, — сказала она, осматривая скульптуру. Мужчина смотрел в сторону гор. Верблюд, нагруженный тюками, стоически шагал рядом с ним.

— Кто это? — спросила она, делая снимки.

— Это изображение Мохаммада бин-Кер-Ала. Два столетия назад отряд солдат оказался отрезанным от основного войска и остался без воды и продовольствия. Им грозила голодная смерть, но они продолжали отважно сражаться. Как-то темной ночью Мохаммад прорвался к ним с верблюдом, нагруженным продовольствием, дав им возможность продержаться еще один день. К тому времени подошло подкрепление, и ход войны изменился. Мохаммад был из Солуддая. Город его чтит.

— Кто сделал эту композицию? — поинтересовалась Лайза.

Туарег назвал имя скульптора и немного рассказал о нем.

— Он умер молодым. Это была его самая значительная работа, — закончил он.

— Впечатляет. Пожалуй, я помещу эту фотографию на обложке моей книги.

Туарег всегда втайне поклонялся Мохаммаду бин-Саладару, скульптору. Другие его работы находились в музее. Этот человек не дожил и до тридцати лет, но оставил после себя наследие, которым гордятся многие поколения.

Туарег задумался. А что останется после него? Во-первых, дамба. Это, конечно, не скульптура, но она изменит жизнь будущих поколений.

Ему хотелось бы иметь детей. Нура не была к этому готова. Всякий раз, когда он намекал на это, она возражала, что они еще очень молоды.

А теперь у них никогда не будет детей.

Он по-прежнему стоял перед скульптурой, а Лайза двигалась, снимая ее в различных ракурсах. Интересно, а она когда-нибудь задумывалась о том, чтобы выйти замуж и иметь детей? Или так увлечена путешествиями и фотографией, что до всего остального ей нет дела? Видя, как она разговаривала с детьми в поселке кочевников, он подумал, что она их любит. Наверное, из нее выйдет хорошая мать. Впервые за три года Туарег задумался, может ли он надеяться на другое будущее.

Когда они вернулись в машину, он предложил позавтракать.

— Потом, если захотите, мы продолжим экскурсию по городу.

— Прекрасно.

Пока они ехали к вилле, Туарег время от времени поглядывал на Лайзу. Она очень отличалась от Нуры. Не требовала к себе внимания. Умела наслаждаться покоем и одиночеством. Дорога прошла почти в полном молчании, но он не испытывал ни малейшей неловкости.

Она и расслабляла, и интриговала. Интересное сочетание.

Он позвонил заранее, и к их приезду завтрак был готов, а в патио уже ждал накрытый стол. Они сели там же, где и раньше, только на этот раз не было инвалидной коляски.