Юлия Алфёрова - Восход Луны

– Юля, я тебя очень прошу, просто умоляю, если я сейчас не засну, то потом сон пропадёт, а я уже две ночи не сплю, тогда я точно свихнусь…

– Всё, всё, я всё поняла… – она начала вставать, – я пойду.

Я удержала её за руку:

– Нет, Юля, оставайся, прошу тебя, давай просто полежим… просто, ладно?

– Да, да, прости меня, пожалуйста.

– Нет, не извиняйся, всё нормально… нормально, – пробормотала я. Ответа я не услышала.

Когда я в следующий раз открыла глаза, будильник на тумбочке рядом с кроватью показывал тридцать пять минут второго. В постели я была одна. По очереди заглянув во все комнаты и никого не найдя в них, я пошла на кухню поставить чайник. На столе белела записка:

«С добрым утром! Ты так крепко спала, что я не решилась тебя будить. Через час у мамы кончается дежурство, так что мне пора. Ключи я не нашла, поэтому рискну оставить дверь открытой. Если будет время, пожалуйста, позвони мне. Я буду очень ждать».

И ниже стояли одиннадцать цифр, нарисованные красной губной помадой.

Я позвонила ей через полчаса. Ровно столько понадобилось мне, чтобы умыться и найти мобильный телефон, оказавшийся в итоге под кроватью. Трубку сняли сразу.

– Привет.

– Доброе утро, Ирина Владимировна.

– Я тебя не разбудила?

– Нет, не волнуйтесь.

– Как ты? Как доехала?

– Всё нормально, когда мама пришла, я уже была в постельке.

– Ты хоть поспала?

– Нет, честно говоря, не удалось. Не могла уснуть.

– Ну почему ты меня не разбудила?

– Жалко стало. Ведь вы так хорошо спали. А что, что-то случилось? Зря я всё-таки не заперла дверь, да? Но я искала, искала ключи…

– Нет, нет, не переживай. Просто не очень красиво получилось – ты моя гостья, а я так с тобой обошлась.

– Ирина Владимировна, а давайте сходим куда-нибудь?

– Хорошо. Но у меня есть два условия: Не Ирина Владимировна, а Ира, и не давайте, а давай.

Юля засмеялась:

– Принимается. Тогда у меня тоже условие: давай в кино – сегодня премьера «Огневого штурма 2».

– Это с твоей Марлен Лиз?

– Ты помнишь?

– Поверь мне, амнезией страдают строго локализованные участки моего мозга, в основном отвечающие за то, что именно я вчера пила и в каком количестве. Только давай не сегодня, а завтра – я куплю билеты, сегодня их всё равно наверняка не достать. Кстати, какой кинотеатр предпочитаешь?

Мы действительно сходили на следующий день в кино и даже посидели потом в кафе, после чего я, как приличный классный руководитель, проводила свою ученицу до дома. Было видно, что она рассчитывала не совсем на это, но ничего не сказала. Так как было уже темно, мы, особо не скрываясь, посидели на скамейке на детской площадке напротив её дома. Впрочем, Юля сказала, что окна её квартиры выходят на другую сторону. На прощание я поцеловала её в щечку и отправила домой – мыть руки, ужинать и спать.

Да, она хотела немного не этого. А я? Я что, этого не хотела? Да я желала, я мечтала об этом с того самого дня в кафе. Но… но могла ли я позволить себе? Она – моя ученица, я – её классный руководитель, её педагог, я не могла, я не имела права. Мне, в конце концов, ей ещё оценку годовую выставлять (теперь ведь отменили зависимость итоговой оценки от ЕГЭ, и хорошо, что отменили!) И, наконец, ей ещё нет восемнадцати, а статью за совращение несовершеннолетних ещё никто не отменял. Правда, иногда я ловила себя на мысли: вот, предположим, закончит она школу, то есть, не предположим, конечно, она её точно закончит. Ну вот получит она аттестат, и пусть ей даже не исполнится ещё восемнадцать лет, но она уже не будет больше моей ученицей, а я её преподавателем, и предположим (ну бывают же в мире чудеса), предположим, что у нас всё будет… Что тогда? Не будут ли ощущения менее острыми, чем вот от такого секса, стремящегося в пределе к проституции, да, к проституции, когда один человек зависит от другого, и не важно, что он получает в итоге: деньги, материальные или нематериальные блага. Ибо что такое оценки, как не эквивалент валюты в отношениях между преподавателями и учащимися в школьной, а особенно в студенческой среде? Конечно, я ругала себя за такие мысли. Говорила: ты не любишь её, если так думаешь. Если бы любила, была бы счастлива только от того, что она существует на свете, что ты можешь видеть её чуть ли не каждый день, общаться с ней, слышать её голос, видеть удивительное лицо, ощущать невероятный, непереносимый до головокружения запах её тела. И самое главное – понимать, осознавать, причём объективно осознавать то, что она отвечает мне взаимностью! Да, представьте, неземная девочка питает симпатию ко мне, алкоголику и потенциальному маргиналу. Но предоставим здесь слово Уильяму Шекспиру: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

В январе я решила уделить более пристальное внимание своей фигуре и записалась в фитнес-клуб.

А чтобы было на чём ездить в центр города, приобрела автомобиль – моя старенькая Хонда Аккорд 2004 года, подаренная дядей на свадьбу, осталась в Москве, да и давно, честно говоря, следовало её поменять, только руки не доходили. А тут решилась и купила – Jaguar C-XF 2007. Когда-то давно, ещё учась в восьмом классе, на обложке тетради в 48 листов увидела удивительно гармоничный, с плавными, но одновременно хищными чертами спортивный автомобиль серебрянного цвета и рядом изогнувшуюся в мощном прыжке сильную большую кошку, и тут же влюбилась. А сейчас занялась выбором авто, покопалась в Интернете и нашла – тоже Ягуар – моя любимая марка. Это ещё из книги Иоанны Хмелевской «Что сказал покойник», где главная героиня сначала спасалась бегством на Ягуре, потом мечтала о нём, а затем, как только представилась такая возможность, купила. Естественно, C-XF – совсем не та модель, что была на тетрадочном глянце, сколько лет-то прошло с тех пор, но в моей памяти остался именно такой образ машины.

В фитнес-клубе клубная карта на месяц стоила полторы тысячи долларов. Зато центр работал круглосуточно, все виды тренировок, индивидуальные занятия в тренажёрном зале, групповые занятия, солярий, сауна, массаж, салон красоты, SPA-салон и ещё много разнообразных удовольствий. Тренером у меня была девушка не очень высоко роста, худенькая, с мальчишеской стрижкой чёрных, как вороново крыло, волос, невероятной растяжкой, стальными мускулами и железным характером. Она ретиво отчитывала меня за каждое неправильно сделанное мною движение, за каждую ошибку в упражнении, не упуская случая и пошутить, иногда довольно зло, да и, как я поняла спустя некоторое время, такой стиль общения распространялся не только на меня, но и на всех её клиентов. Мы с ними, конечно, не пересекались. Когда записывалась в клуб, администратор поинтересовалась у меня, в какое время я хотела бы посещать индивидуальные занятия, и, узнав, когда мне удобно, порекомендовала Вику – у неё эти часы были свободны. Конечно, не каждый день, понедельник и четверг мы перенесли на другое время. Приходить к ней на тренировки в другие часы я не могла – в это время она занималась с другими клиентами. Но и я могла приходить или не приходить в своё время, никого не предупреждая заранее, и быть уверенной в том, что моё место никто не займёт.