Сандра Мэй - Пылкий любовник

– ... И ведь сам Бог тебя послал, честное слово, я так сразу и подумала! Ты же собиралась преподавать, вот и будешь у нас учительницей! Разумеется, не навсегда, но ведь ты писала, что пока ни в чем не определилась, а здесь...

– Погоди, Милли. Я в автобусе выпивала, так что у меня заторможенные реакции.

– Ты в автобусе ЧТО делала?

– Выпивала. Э... Настоящее кукурузное пойло на жженом сахаре. Буквально от всего.

– Это Дженкинс, убей бог мою душу! И папаша у него такой, старый пьяница. А ты, мисс Килкенни, тоже хороша. Как ты не умерла-то с непривычки?

– Так я привыкла. Он мне два раза наливал. Первый раз перед Сакраменто, меня тошнило...

– Еще бы! С нашего пойла...

– Да нет! Оно как раз меня спасло. Ладно, не будем о нем. Вообще-то сильная вещь. Вы не пробовали заправлять им машины?

– Надо бы. Вот наш дом. Прошу.

Дом Миллисент, в котором она проживала со своей единственной родственницей, престарелой тетей Мэг, выглядел ухоженным и чистеньким. Видно было, что его обитатели – люди трудолюбивые и добросердечные. Покрашенный в яркие жизнерадостные цвета, крытый алой черепицей, дом напоминал голландские постройки. Так и хотелось представить рядом с ним маленькую мельницу...

Морин отвели комнату на втором этаже. Ванная комната у нее была своя, хоть и совсем крохотная, но Морин никогда не любила принимать ванну, так что это ее мало волновало. Душ следовало принять прежде всего, и девушка торопливо разделась, крикнув Милли через дверь, что будет готова через полчаса.

Прохладная вода бодрила после утомительной дороги, смывала пот и пыль, и Морин счастливо рассмеялась, не открывая глаз. Она подняла руки, потянулась, почти коснулась металлической лейки душа...

Внезапно по ее обнаженной спине побежали мурашки. Кто-то осторожно тронул ее руку, вытянутую вверх. Кто-то очень большой и совершенно неожиданный в таком интимном месте.

Морин открыла глаза и посмотрела наверх. В следующий момент весь дом содрогнулся от душераздирающего вопля. Грохнула одна дверь, вторая, торопливо зашлепали по лестнице босые ноги.

Фрэнк Марло на сегодня отпросился у Билла Смита, чтобы побыть с невестой, а заодно познакомиться с ее лучшей подружкой, которая должна была стать свидетельницей на свадьбе. В этот момент Фрэнк как раз снимал второй сапог возле входной двери – Милли была патологически чистоплотна.

Он успел выпрямиться и обернуться – в следующий момент у него в объятиях оказалась совершенно голая и отчаянно вопящая девица, незнакомка, которая вцепилась в него изо всех сил. Миллисент Риджбек, поспешившая из кухни навстречу жениху, а потом и на помощь подруге, остановилась на пороге в некотором смятении. Уж больно двусмысленно выглядела эта картина: Фрэнк, сжимающий в объятиях обнаженную Морин!

В этот момент раздался скрипучий голосок тетушки Мэг, неслышно появившейся из боковой двери:

– Милли, детка, а почему твоя подруга обнимает твоего жениха? Они так хорошо знакомы? И почему она без одежды? Мне кажется, это не вполне удобно. Она же вся скользкая, Фрэнки трудно ее держать...

– Тетя!

– Миссис Риджбек, я, это, того...

– О боже!!!

Морин отпрянула от Фрэнка и вихрем унеслась наверх. Про себя Фрэнк подумал, что более симпатичной попки ему видеть не приходилось, но благоразумно промолчал, а потом крикнул вслед Милли:

– Если что, я здесь!

Милли влетела вслед за Морин в комнату и схватила трясущуюся подругу за руку. К чести Миллисент надо сказать, что ревность ни на секунду не затмила ее синие очи, в них была только искренняя тревога.

– Морри, что?! Что случилось? Почему ты так страшно кричала?

– Там... там он... Боже, я не хочу жить!

Милли решительно распахнула дверь ванной комнаты.

На гладком белом кафеле блаженствовал под прохладными струями воды коричневый таракан размером с огурец.

Миллисент отступила от двери и принялась хохотать. Когда первый приступ закончился, она повернулась к мокрой и дрожащей Морин.

– Боже ты мой, Морри, прости меня. Я должна была тебя предупредить, но мне в голову не пришло, что... Это Питер!

– «Пудинг, это Алиса. Алиса, это пудинг». В каком смысле Питер? Это твое домашнее животное?

– В каком-то смысле да. Здесь, у всех такие водятся.

– И вы даете им имена?

– Одно имя. Они все – Питеры.

– Оригинально. Милли... но он же огромный!

– Такая порода. Знаешь, когда они пролетают над головой, стоит такой гул, будто...

– Они еще и летают?

– Вообще-то редко. Они тяжелые, им трудно.

– Он на меня спрыгнул...

– Ему было жарко. Он пить хотел.

– Милли.

– Да, Морри?

– Я не могу здесь спать. Я не могу здесь жить.

– Из-за букашки?

– Во-первых, это не букашка, а монстр. Во-вторых, я голая прыгнула на твоего жениха, как я понимаю. В-третьих, твоя тетушка составила обо мне мнение...

– Морри, перестань. Фрэнк – свой, а тетя... Тетя в молодости славилась безрассудством. Сейчас она несколько поутихла, но с пренебрежением относится к молодежи. Считает, что мы не умеем веселиться. Думаю, что ты ее слегка разубедила.

– Боже ты мой...

– Одевайся, подруга, пойдем есть.

– Миллисент, ты начала готовить?

– Да, и ты не поверишь, у меня стало получаться.

Ужин удался на славу. Тетя Мэг благосклонно улыбалась смущенной Морин, Фрэнк тактично помалкивал, зато Милли трещала без умолку за всех сразу. Морин была очень рада этому обстоятельству и налегала на жареную баранину с молодым картофелем. Выпитый за день алкоголь пробудил в ней зверский аппетит.

После десерта тетя Мэг изъявила желание отдохнуть в своей комнате и попрощалась с Морин до завтрашнего утра. Миллисент, Фрэнк и Морин перешли в сад, где и расположились в удобных садовых креслах, потягивая ароматный джулеп из высоких бокалов.

После недолгого молчания Фрэнк заметил:

– Билл сегодня был сам не свой.

Милли вздернула идеально выщипанную бровь.

– Обо мне, небось, говорил?

– Да нет, с чего ему...

– Знаю я! Он считает, что я тебя у него отнимаю. А чего здесь такого? Что ж ты, всю жизнь будешь на него пахать?

– Милли, да ведь...

– Знаю и это. Он тоже пашет. Как проклятый. Света белого не видит. Только я тебе скажу, Фрэнки, он с пяти лет при деле, другой жизни не знает и знать не хочет. Не представляет он, что люди влюбляются, женятся, детишек хотят завести...

– Ну ты уж того... не заговаривайся. Женат он был, и Мюриель вырастил сам, без всяких нянек.

– Вот-вот! Сам. И такую же, как он сам. А как ей жить дальше, такой? Со школой беда, бабы эти противные из попечительского совета... Нет, Фрэнк, и не уговаривай меня. После свадьбы ты у него работать не будешь.

– А чего я делать буду?

– Я уже говорила. Мистер Хобс возьмет тебя экспертом в Сакраменто. Все ярмарки, все выставки рогатого скота – под тобой все это будет. Денег больше, никаких ночевок на ранчо...