Сандра Мадден - Отважная защитница

Хейл пожал плечами:

— Моя мать умерла от рака шесть лет назад. Отец считал, что музыкой много не заработаешь — в этом он убедился на собственном опыте. Так что он всерьез убеждал меня, что надо идти учиться в колледж на инженера. Говорил, что только так я смогу добиться успеха в жизни.

— Но вряд ли бы ты добился большего успеха, чем теперь. — Элизабет почему-то решила выступить в защиту профессии музыканта и Хейла в частности.

— Ну, это зависит от того, что понимать под успехом. Например, у меня нет приличного образования. В гонке за популярностью мне просто было не до этого. — Хейл помолчал и продолжил: — Думаю, отец прав, что советовал мне идти в колледж. Когда-нибудь я обязательно получу диплом! — закончил он.

— Ты это серьезно?

— Слава не вечна. Наступит время, когда люди перестанут покупать мои диски и билеты на концерты. И я заранее готовлю себя к этому дню. Музыка для меня значит очень много, но не все.

— А что же еще? У тебя есть слава, успех и…

— …и однажды я все это потеряю.

— Не обязательно.

Хейл улыбнулся и взглянул в прекрасные глаза своей защитницы, глаза цвета летнего неба. Интересно, что она на самом деле о нем думает?

— Как мне нравятся твои волосы! В лунном свете они похожи на золото. Ты такая красивая, Лиз! Слишком красивая, чтобы быть чьим-то телохранителем.

Элизабет натянуто улыбнулась в ответ и тут же поднялась.

— Я… мне… пора… — Казалось, она внезапно забыла все на свете слова, но потом закончила свою путаную фразу очень выспренно: — Мне пора вернуться к моим прекрасным сновидениям.

Хейл тоже поднялся со стула, приготовившись помешать ее внезапному отступлению:

- Скажи: мне кажется или мой телохранитель действительно меня боится?

— Я… не знаю. Хотя нет! Ты, конечно же, ошибаешься, я не боюсь.

— А я не верю. Кажется, ты панически боишься, что я могу прикоснуться к тебе или… поцеловать?

— С твоей стороны это было бы очень непрофессионально, но я не боюсь поцелуев.

- Тогда, может быть, ты боишься того, что можешь почувствовать?

— До чего же ты самовлюбленный тип! Думаешь, я упаду в обморок, стоит тебе прикоснуться к моим губам?

— Держу пари.

— Глупости! — Элизабет резко повернулась к двери.

Хейл стоял совсем рядом. Он обнял ее за талию в тот момент, когда Элизабет уже взялась за дверную ручку.

— Один поцелуй! — шепнул он ей на ушко. — Чем ты рискуешь?..

— А это уже сексуальное домогательство!

Он усмехнулся:

— Это просто способ проверить, кто из нас прав. Хочешь пари на деньги? Сколько?

— Не нужны мне твои деньги! — огрызнулась она.

— А я и не сказал, что просто так их тебе отдам. Ты же можешь и проиграть! Вдруг почувствуешь нечто особенное?

— Ошибаешься.

— Что бы ты ни почувствовала, я буду первым, кто об этом узнает.

— Ну, учитывая твой богатый опыт… общения с женщинами, я этому не удивлюсь.

— И если я окажусь прав, то устроим настоящее свидание: ужин и танцы. А если ты, то я дам тебе пять тысяч долларов.

— Свидание может послужить причиной расторжения контракта со стороны агентства.

— А мы никому не скажем, что это свидание. Ну так что? При любом раскладе ты ничего не теряешь.

— Если я соглашусь на это… пари, ты оставишь меня в покое? — Казалось, она заглянула ему в самую душу, ожидая правдивого ответа на этот важный для нее вопрос. — Согласишься с тем, что я только телохранитель и не более того?

Хейл ухмыльнулся и поднял правую руку:

— Да поможет мне Бог!

— Тогда давай покончим с этими глупостями, чтобы у тебя не осталось ни малейших сомнений на мой счет. — Она подняла подбородок и приблизила лицо к Хейлу. Девушка зажмурилась, а тело ее напряглось в мучительном ожидании.

Хейл осторожно взял ее лицо в руки, упиваясь каждой секундой созерцания. В лунном свете она походила на хрупкую фарфоровую статуэтку. Хейлу казалось, что от нее исходит божественное свечение.

Медленно и осторожно он коснулся ее губ, которые так манили его с первой встречи в концертном зале Сан-Антонио. Сладкая истома разлилась по его телу, и их губы слились в поцелуе.

В порыве страсти он сжал ее в объятиях и вдруг почувствовал, что руки Элизабет призывно обвились вокруг его шеи. Ободренный успехом, Хейл вдохнул в поцелуй новую жизнь, его горячий язык трепетно раздвинул дрожащие губы девушки.

От Хейла не могло скрыться, что Элизабет испытывает возбуждение. И эта мысль вызвала в его душе целый ураган новых эмоций. Никогда в жизни он не желал ни одну женщину так страстно, как Элизабет. Огонь желания пожирал его душу, сердце стучало как бешеное. О, она должна ему покориться! Он сделает все, чтобы добиться этой женщины!

Но что это? Хейл почувствовал, что она пытается высвободиться из его объятий. Сначала легко, едва заметно, потом сильнее и увереннее отталкивая его от себя. В изумлении он отпустил ее.

Элизабет опустила глаза. Было заметно, что она из последних сил пытается восстановить внутреннее равновесие. Элизабет считает его донжуаном, как же убедить ее, что он не испытывал подобного ни с одной женщиной на земле? Надо же, такую бурю чувств вызвал в нем один поцелуй!

Тем временем Элизабет удалось перевести дух. Теперь она выглядела совершенно спокойной и собранной.

— Ты победил, — тихо призналась она. — Видимо, сказался богатый опыт донжуана. Я действительно почувствовала что-то особенное. — Ее глаза затуманились.

Он отмахнулся и воскликнул:

— Лиззи…

Но девушка уже гордо вздернула подбородок, расправила плечи и повернулась с явным намерением уйти.

— Лиз, подожди!

— Спокойной ночи.

Она ушла, ни разу не обернувшись, оставив Хейла в полнейшей растерянности.

Она думала о поцелуе. Вероятно, для Хейла это было всего лишь игрой, а ее этот поцелуй потряс до глубины души. Хейл и представить себе не мог, какие чувства пробудил он в Элизабет.

По пути в свою комнату Элизабет вновь увидела корзинку с фруктами и вспомнила, что с постели ее поднял голод. Она взяла из корзинки большое красное яблоко и тут же заметила записку, приколотую к корзинке: «Отравленное яблоко — для женщины».

— Что? О чем ты?

— Я говорю, что эту корзинку с фруктами прислал тот, кто тебя преследует!

Хейл быстро шагнул к Элизабет, вырвал у нее из рук корзинку и бросил на пол. Яблоки покатились в разные стороны по ковру.

— Черт, это уже ни в какие ворота! — воскликнул он.

Элизабет поразило, как горячо Хейл отреагировал на сообщение. Сама она старалась вести себя спокойно и сдержанно.

— Хейл, я не понимаю, как она могла так быстро узнать, где мы находимся.

— Ладно, она со мной играет в кошки-мышки, — продолжал возмущаться Хейл. — Но с какой стати ей угрожать моему телохранителю?!