Морин Чайлд - Взгляни в лицо любви

У Мэри блеснули глаза:

– Тогда ладно, оставайтесь там и занимайтесь всем, чем хотите. Может, потом увидимся на солнышке.

Дженна кивнула. Она знала, как пассажиры любят общение и привязываются друг к другу – сама это наблюдала, когда работала на «Фалькон круизес». Дружба завязывается стремительно. При таком тесном общении посреди океана люди гораздо быстрее сходятся и узнают друг о друге много больше, чем на суше.

На борту случаются романы. Иногда такие же, какой, например, случился у нее. Но чаще это все же бывают другие отношения, хотя тоже захватывающие. Именно поэтому Дженна постаралась придать своему лицу дружелюбное выражение.

Широко улыбнувшись, она сказала:

– Будьте уверены! Выпьем по «Маргарите» на «Калипсо дек»? Около пяти?

Довольная Мэри засияла:

– Идет.

Дженна пошла к лифту. Весьма возможно, что после разговора с Ником ей самой понадобится «Маргарита».

Или две.

Ник так резко вскочил на ноги, что кресло отлетело назад, прожужжало колесиками по полу и ударилось в стеклянную перегородку.

– Что за шутки? – Ник опять сгреб снимок и уставился на личики младенцев. Абсолютно одинаковые лица, только выражения разные. Один младенец смотрит прямо в камеру и ухмыляется во весь рот, показывая голые десны и глубокую ямочку на одной щеке. Другой глядит со снимка задумчиво, можно сказать, серьезно.

И оба до чертиков похожи на него.

– Близнецы.

В одну секунду он испытал такое, что и определить не сумел бы. Гнев, расстройство, смущение и опять гнев. С какой стати отец – он? Насколько ему известно, никто от него не беременел. Этого не могло быть. Он оглядел пустой офис, словно ждал, что сейчас кто-нибудь откуда-то выскочит и с воплем «Ага, попался!» избавит его от неприятностей. Но никто не выскочил. А значит, это не шутка. Кто-то явно настроен серьезно. Ладно, черт возьми, не в первый раз какая-то женщина пытается навесить на него ярлык отца своего ребенка. Но впервые ему бросили перчатку таким художественным образом.

– Так, и кто же это?

Он опять взял конверт, но на нем было написано только его имя и явно женской рукой. Перевернув снимок, он прочел на обороте: «Нам нужно поговорить. Приходи в каюту 2А на "Ривьера дек"».

«Ривьера дек».

Ник никогда бы не признался в этом, но он не был уверен, где находится такая палуба. У него на линии много кораблей, а на этом он плыл впервые. При всем желании со временем сделать из «Фальконс прайд» дом родной он еще не имел случая изучить от носа до кормы именно это судно, как изучал все корабли, ходившие под его именем. Он подошел к висевшему на дальней стене подробному плану судна. Такие чертежи имелись на любом корабле его линии. Он любил их рассматривать. Ему нравилось думать, что он знает каждый дюйм каждого из лайнеров. Нравилось сознавать, что исполнилась его мечта, к осуществлению которой он приступил десять лет назад.

Но сейчас Нику было не до кораблей и круизов. Сейчас необходимо найти приславшую этот снимок женщину и убедиться, что здесь какая-то ошибка.

Сощурившись, он пробежал пальцем с верхней палубы до нижней. Потом нахмурился. Палуба «Ривьера дек» оказалась даже ниже той, на которой располагался экипаж.

– Что, черт возьми, происходит? – Затолкав снимок в кармашек белой рубашки с короткими рукавами, он уже направлялся к двери, но потом вдруг проревел: – Тереза!

Через несколько секунд дверь распахнулась и в кабинет влетела его помощница с вылупленными от удивления глазами:

– В чем дело? Горим? Или что?

Он пропустил шутку мимо ушей, хотя заметил замешательство на ее лице. Ткнув пальцем в застекленный план, он сказал только:

– Взгляни.

Она торопливо подошла, посмотрела сначала на чертеж, потом на босса и спросила:

– На что я должна взглянуть?

– На это, – он задержал палец на самой нижней палубе. – «Ривьера дек».

– Угу.

– Там живут люди.

– Ну-у…

Довольный тем, что она все схватывает на лету, он продолжал:

– Когда судно вышло из ремонта, я специально оговорил, что каюты на нижней палубе для пассажиров использоваться не должны.

– Ага. Оговорили, босс, – она вздрогнула, выхватила карманный компьютер и нажала несколько клавиш. – Я все проверю и выясню, как такое могло произойти.

Он разозлился – неужели кто-то смеет не обращать внимания на его распоряжения?!

– Давай. И прямо сейчас. Хотя… сначала выясни, сколько там занято кают.

– Правильно.

Ник покачал головой. Эти каюты настолько маленькие и старые, что на его кораблях ими пользоваться нельзя. Он был уверен, во время ремонта их переделали, но иметь их и пользоваться ими – разные вещи. Эти каюты узкие, тесные, темные и совсем не соответствуют тому имиджу судна, который устроил бы Ника.

Тереза взглянула на него:

– Босс? Судя по списку, занято всего две каюты из пяти.

– Кем?

– 1А занимают Мэри и Джо Каррен.

Не знает он никаких Карренов. Значит, снимок пришел от того, кто устроился в другой каюте. Он ждал.

– 2А… – голос Терезы замер, и Ник увидел, что его обычно хладнокровная помощница прикусила нижнюю губу.

Нехорошо.

– Ну? – Когда она не ответила, он властно потребовал: – Говори немедленно. Кто там?

– Дженна, – сказала Тереза и вдруг выдохнула: – Ник, в 2А Дженна Бейкер.

При спуске на нижнюю палубу Ник установил своеобразный рекорд времени. К тому моменту, как он добрался до «Ривьера дек», он уже принял твердое решение закрыть ее отныне и навсегда. Черт его побери, если он допустит, чтобы гостей, заплативших деньги, размещали в помещениях, годных только для юнг.

Сходя с лифта, он ударился о нависавшую балку и вполголоса выругался. Скрипы и стоны большого корабля, удары волн в борта эхом разносились по узким коридорам и очень походили на стенания призраков. В коротких коридорах было темно, поскольку закрепленные на стенах бра отбрасывали свет только отдельными пятнами. Все это вместе вызывало сердцебиение. Сам коридорчик был настолько узким, что ему пришлось передвигаться чуть ли не боком. Правда, приятно сознавать, что в порядке поддерживаются даже самые дешевые помещения, но это же можно было сделать иначе. Будь он проклят, если гости его круизов будут щуриться на солнце, как летучие мыши.

С гулом в голове, но посадив собственное настроение на крепкую цепь, он остановился перед дверью каюты 2А и уже занес кулак, чтобы постучаться, однако не успел: дверь каюты распахнулась. На пороге стояла она.

Дженна Бейкер.

Она не имеет права так действовать на него. В конце концов, это он должен на нее влиять. Это он обладал ею год назад, а потом позволил ей уйти. Так почему же его ошеломляют ее голубые, почти бирюзовые, глаза? Почему так хочется поцеловать ее твердо сжатые губы и получить отклик? Почему от ее сердитого взгляда кровь быстрее побежала по его жилам? И вообще, какого черта она бесится?