Лесли Ламберт - Брак по умолчанию

Возвращаясь домой пешком, Энн не обращала внимания ни на стертые ступни, ни на мозоли на пальцах ног. Она лишь надеялась, что ничего не напортачила. Что все ее драгоценные кадры сохранились в памяти фотоаппарата, откуда их и можно будет впоследствии извлечь. Что весь сегодняшний день, напоенный свободой, простором, солнечным светом, не канет в лету, не пропадет бесследно из ее жизни, подобно веренице прочих дней.

Оказалось, что уже довольно много времени. Что машина Брайана стоит в гараже. Энн, как и всякая женщина, сперва захотела выплеснуть на него накопленную за день радость, поделиться новыми открытиями и переживаниями.

Но потом вспомнила о той кошке, что пробежала между ними.

Ей бы проявить понимание, долготерпение и ненавязчивую заботу… Глядишь, через какое-то время ситуация и разрешилась бы сама собой.

Но Энн без особых раздумий и сомнений пошла в решительное наступление.

Брайан обнаружился на кухне, он сидел за столом.

В большой керамической миске перед ним были насыпаны кукурузные хлопья, залитые молоком или йогуртом. Брайан вяло ковырял в них ложкой. Не похоже было, чтобы он понимал, что ест.

– Добрый вечер! – громко сказала Энн, зайдя на кухню.

Брайан без особого интереса кивнул.

Энн села напротив:

– Брайан, зачем я здесь?

– В каком смысле?

– Объясни мне, зачем я здесь? Что я тут делаю?

– Глупые вопросы… – поморщился Брайан. – Кажется, живешь.

– Понятно, что живу, а зачем?

– Ты – моя жена, вот и живешь в моем доме, – ответил Брайан, не понимая, куда она клонит.

– Как там было… В богатстве и бедности?

– Ну да, а что тебя не устраивает?

– В горе и в радости… Так, может быть, ты хотя бы начнешь обращать на меня внимание?

– А я и обращаю.

– Это какое-то странное внимание, должна тебе заметить. Тебе все равно, что именно я готовлю. Ты не проявляешь интереса в постели. Ты вспоминаешь о внимании лишь тогда, кажется, когда видишь меня с другим мужчиной. И то, может, только потому, что именно этот парень тебе неприятен.

– Энн, угомонись. Ты несешь какой-то вздор.

– А ты сам не свой с тех пор, как мы вернулись в Калифорнию, и ты вышел на работу в привычный офис.

Брайан с иронией поднял брови:

– Да ну?

– Ну да, – подтвердила Энн, не замечая насмешки.

Брайан зачерпнул несколько ложек хлопьев, отправил их в рот.

И тут – Энн, разумеется, немедленно пожалела о вырвавшихся у нее словах, но очень уж хотелось как-то вытащить Брайана из его скорлупы – она выпалила:

– Что, видишься в офисе с Алисией?!

Лицо Брайана немедленно окаменело.

Теперь оно напоминало гипсовый слепок, чуть ли не посмертную маску. Глаза стали совсем скучными и безжизненными, напоминая по цвету сухую болотную тину.

– Откуда ты знаешь, – раздельно произнес он.

Энн не ожидала такой впечатляющей реакции.

– Ну, – запинаясь, проговорила она, – мне рассказала об этом Кэссиди.

– Вот чертова кукла! Разве это ее касается? С какого перепугу она вдруг кинулась информировать тебя о моем прошлом?

– Я не знаю. Не знаю. Но разве важно именно это?

– А что, по-твоему, важно?

– Например, то, что ты скрыл от меня истинную причину своей командировки в Миннеаполис.

– Энн, – раздраженно произнес Брайан, – я ничего от тебя не скрывал.

– Но ты сказал мне…

– Я знаю, что сказал тебе, – перебил он, – сказать часть правды, умолчать о чем-то еще не означает соврать или обмануть.

– А те открытки… Помнишь? Они тоже были от Алисии?

– Да, – нехотя признал Брайан. – Я сдуру потащил их с собой. Вечерами у меня были две альтернативы: или надираться в баре, или перечитывать содержимое открыток, смакуя каждое слово.

– Ты все еще не можешь забыть ее? – тихо спросила Энн.

– Не знаю. Я ничего не знаю. Я запутался, пойми.

– Неудивительно, – пожала плечами Энн, – каждый день сталкиваться в офисе с бывшей любовницей.

Брайан проглотил слово «любовница», но отреагировал на другое.

– А кто тебе сказал, радость моя, что я с ней сталкиваюсь?

– Э-э-э… Кэссиди.

– Все та же вечная Кэссиди. Мне следовало бы подать на нее в суд… но она выкрутится. Невероятный персонаж. Противоречивый и… неоднозначный. Я вообще не понимаю, какого дьявола она решила влезть в мои семейные дела. Ладно, знакомство с тобой еще можно как-то объяснить – любопытство, жажда сплетен или даже доля симпатии. Но зачем ей понадобилось выкладывать историю с Алисией?

– Может быть, она была твердо уверена в том, что мне об этом ничего не известно? – предположила Энн.

– В любом случае, это не ее дело, – твердо сказал Брайан.

– Да, ты прав. Это наше дело. И уже неважно, каким способом я узнала об этом. Я хочу понять…

– Что ты хочешь понять?

– Какое значение это имеет для нашей семейной жизни. – Энн старалась говорить тихо и спокойно, видя, что Брайан и так уже на взводе.

Тот криво усмехнулся:

– Да разве ты не видишь, что у нас нет никакой семейной жизни?

– То есть как это – нет? – ошарашенно прошептала Энн.

– А вот так. То, что случилось в Миннесоте, было ошибкой.

– Ошибкой? Брайан, подумай, что ты говоришь.

– А я и подумал. Хорошо, пусть не ошибка, – поправился он, – заблуждение. Знаешь, ты ведь действительно нравилась мне. Но чувства вспыхивают и проходят, и неизвестно, какое из них окажется настоящим, долгоиграющим, вечным. Да, я что-то почувствовал к тебе… Моя жизнь была пуста. Ты заполнила эту пустоту. Ты была наивна и спонтанна. Ты была непредсказуема. С одной стороны, походила на забавную куколку. С другой – решения, которые ты принимала, начали влиять и на мою жизнь тоже.

Энн слушала, пытаясь вникнуть в смысл. То, что ее только что назвали забавной куколкой – это как? Оскорбление или в этом все-таки есть что-то позитивное?

– Я не мог выбросить открытки. Но и спиваться мне не хотелось, глушить пивом или джином воспоминания. Надеюсь, ты не осуждаешь меня хотя бы за это?

– Конечно, нет, – прошептала Энн.

Она в отчаянии глядела в любимые глаза и не понимала, что происходит.

– Либо учить наизусть строчки, написанные этим неразборчивым бисерным почерком, либо пытаться залить их алкоголем. Мне не к кому было пойти, но появилась ты. Я стал проводить все свое свободное время с тобой. Не просто проводить – нас тянуло друг к другу с первой же минуты, ты должна это помнить.

– Да, я… Я помню.

– Пойми, Энн, Рождество в чужом незнакомом городе, выматывающая работа – и вдруг тепло юной девочки, бескорыстное, ласковое. Ты была готова для меня на все. Я подумал – наверное, это что-то да значит. Холод, метели, и столько снега вокруг – а вдвоем было так просто согреться. Но зимнее очарование Миннеаполиса, которое неразрывно связано с тобой, чудо того Рождества растаяло, когда мы оказались здесь. Здесь моя настоящая жизнь, здесь все по-другому. Снег растаял под жарким солнцем, пойми. Я вернулся к привычной жизни, и обнаружил, что… что не очень-то нуждаюсь в тебе.