Ким Лоренс - Поспешное замужество

Джорджи не хотелось творить сейчас о его друге.

— Так вот откуда ты узнал, что мы здесь.

Анголос молча склонил голову.

— Ради бога, что ты так смотришь на меня? Умоляю, только не молчи — скажи что- нибудь.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Анголос,

— Почему что Полу взбрело в голову обсуждать меня с тобой? — спросила она. — Он не имел на это права, он же давал клятву Гиппократа, значит, не может обсуждать своих пациентов с кем бы то ни было.

Анголос жестом прервал ее речь.

— Я твой муж.

— Только формально. По документам. Их остатки уже поглотил океан. Но даже если бы мы жили вместе, у тебя все равно не было бы права знать медицинские подробности моей жизни.

— Он не рассказывал мне ничего подобного, — оборвал ее Анголос. — Он сказал только, что у меня есть сын.

Джорджи рисовала на песке непонятные фигуры.

— Разве это новость?..

— Для меня — да.

— Как ты можешь так говорить?!

Анголос пропустил мимо ушей ее вопрос.

— Теперь я уверен, что Никки от меня. Очевидно, все должно измениться.

Она подняла на него глаза.

— Мне не нравятся здесь слова «должно» и «измениться».

— Не прикидывайся, Джорджетт, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Даже не догадываюсь.

— Тогда скажу прямо: мы будем жить одной семьей.

Она ослышалась?

— У меня уже есть семья. Мне больше никто не нужен, — пробормотала она.

— Семья предполагает наличие обоих родителей. Ты н Никки поедете со мной в Грецию, и там мы будем жить одной семьей.

Хриплый смешок вырвался из ее груди.

— Ты, конечно, стал ответственней относиться к жизни, но не говори глупостей, Анголос! Чтобы я снова жила с тобой?.. Если тебе и удастся привезти меня в Грецию, так только в смирительной рубашке!

Анголос взял ее руку в свою. У Джорджи предательски задрожали колени. Другой рукой он погладил ее по голове.

— Успокойся.

— Заткнись! — прошипела она.

Анголос лишь улыбнулся.

— Ты должна взвесить все «за» и «против». Подумай хорошенько, я уверен, в конце концов, ты поймешь, что так будет лучше для всех, — попросил Анголос, не обращая внимания на ее попытки вырваться. — Родители должны уступать друг другу.

Потрясающе!

— Неужели ты говоришь мне об этом? Ты так много знаешь о том, какими должны быть родители? Господи, дай мне сил! И мудрости! — взмолилась Джорджи.

— Ты... — Анголос не договорил. В нем закипала злость. — Можешь издеваться сколько хочешь, но это не отменяет тот факт, что ребенку нужны оба, и мать и отец.

— Могу тебя заверить, что ребенок нормально себя чувствует и с одним родителем. Я сама росла без матери, если ты помнишь.

— У тебя, кажется, была мачеха?..

Джорджи удивленно подняла брови.

— А кто сказал, что в будущем у Никки не может появиться отчим?..

Повисла напряженная тишина. Анголос пристально посмотрел Джорджи в глаза, затем улыбнулся и заявил:

— Я говорю.

Джорджи на какое-то мгновение потеряла дар речи.

— Ты что, собираешься избавляться от любого мужчины, который приблизится ко мне? Интересно.

Большего абсурда Джорджи в жизни не слышала!

— Кажется, все три года я одна воспитывала Никки. А что сделал для него ты? Ты бросил его, когда он еще не родился.

Анголос заметно побледнел.

— Я понимаю, почему ты злишься.

— Сомневаюсь, — вздохнула девушка. — И вообще, мне не нужно твое понимание. Мне вообще от тебя ничего не нужно. Ты уже сделал все, что мог. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Как бы я хотела, чтобы ты никогда больше не приезжал сюда!

— Ты только что решила лишить нашего сына полной семьи? Или это давно пришло тебе в голову?

— Ты сам отказался от Никки. Кроме того, ему и здесь хорошо. Зачем ему ехать в Грецию?

— Он даже не говорит на своем родном языке.

— Он родился здесь. Его родной язык — английский, — заявила Джорджи.

— Никки наполовину грек. Ему стоит только посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в этом.

— Я не пытаюсь скрыть от него его происхождение.

— Правда?

— Да. Я никогда не вру своему сыну.

— Нашему сыну.

Джорджи проигнорировала это замечание.

— Что ты скажешь ему, когда он спросит о своем отце?

— Я... я пока не думала об этом.

— По-моему, сейчас самое время.

— Никки счастлив, — сказала Джорджи упрямо.

Анголос с минуту молчал.

— Ты знаешь, что я прав, Джорджетт. Я верю, что сейчас он счастлив. Но не могу позволить, чтобы мой сын вырос, не зная, кто его отец... — Анголос сглотнул, изо всех сил пытаясь не выдать своих чувств. — Мальчик растет в окружении одних только женщин...

— А чем тебе не угодили женщины?

Анголос улыбнулся.

— Я люблю женщин.

— Как будто я этого не знаю, — парировала Джорджи. Женщины тоже любили Анголоса. Где бы он не появился, вместе с Джорджи или без нее, они пожирали его глазами. А Джорджи при этом чувствовала себя ужасно. — Но мальчику нужен мужчина, с которого он мог бы брать пример. Ты это хочешь сказать? — спросила она.

Анголос не нашелся что ответить. Джорджи в ожидании оперлась подбородком па скрещенные пальцы рук.

— В жизни Никки достаточно мужчин, — нарушила она молчание.

Огонь вспыхнул в глазах Анголоса.

— У меня нет желания обсуждать твои любовные похождения. Такие мужчины — плохой пример для Никки.

— Знаешь, я никогда не была легкомысленной. И кого же ты предлагаешь в качестве примера для подражания? — Она удивленно посмотрела на него. — Себя? О, не смеши меня!

— У тебя есть кто-то лучше?

Она вздернула подбородок.

— А что, если да?

— Если у тебя кто-то есть, Джорджетт, то мой тебе совет — выброси из головы мысль, что он станет отцом для Никки.

Джорджи поперхнулась.

— Ты мне угрожаешь?

От его улыбки по спине ее побежали мурашки. Она с волнением ждала ответа.

— Угрозы — это для слабаков.

Джорджи вздохнула.

— Чего я точно не хочу, так это чтобы мой сын набрался от тебя повадок, свойственных мачо.

— Наш сын.

Их взгляды встретились. Никто не хотел уступать. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Джорджи первой нарушила тишину:

— Ты не можешь так запросто снова ворваться в мою жизнь, Анголос... — Она отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы. — Это нечестно.

— Только дети думают, что все в жизни легко и просто, — неожиданно нежно произнес Анголос. От этой почти ласковой интонации все у нее внутри сжалось.

— Это зависит от того, что им пришлось пережить в детстве, — сказала Джорджи с грустью. — Ты забыл, что моя мама сбежала из дома, когда я была совсем крошкой.

— Я помню. Поэтому твоя бабушка была так довольна, когда мы разошлись.

— Разве это единственная причина? Бабушка любит меня. Она желает мне лучшей судьбы.

— Но ты хотя бы согласна, что ребенка лучше воспитывать в семье, где есть и мать, и отец?