Бетти Нилс - Молчаливый профессор

— А, чайное, — пробормотал профессор, мое любимое.

Он сказал это как-то мимоходом, и Меган не поняла, так ли это на самом деле, но вскоре убедилась, что так, потому что он съел все печенье, что было на тарелке.

Меган налила еще кофе и положила на тарелку остальное печенье, он съел почти все.

— Может быть, вы хотите сандвичи? — встревожилась Меган.

— У меня сегодня не было времени на ланч, — объяснил он.

— А я не ужинала. Не возражаете, мы могли поужинать вместе, если только вы не собираетесь домой. Наверное, миссис Трамбл будет ждать вас? — Она встала с кресла. — У меня только холодная ветчина и салат, но я могу приготовить тосты с сыром.

Ноздри его красивого носа дрогнули.

— Ничего не может быть вкуснее. Разрешите, я займусь салатом и послежу за тостами.

Меган пошла на кухню.

— Вы умеете готовить?

— Видите ли, моя мама придерживалась мнения, что мальчики тоже должны себя обслуживать. Так что первое яйцо я сварил в самом нежном возрасте, конечно, под ее наблюдением.

Меган постаралась скрыть улыбку.

— Если вы действительно хотите мне помочь, займитесь, пожалуйста, тостами.

В тесной кухне им двоим не хватало места, к тому же Мередит непременно желал участвовать в приготовлении ужина, и его то и дело приходилось отправлять в комнату. Несмотря на высокий рост, движения профессора были очень сдержанны, натирал ли он сыр, поджаривал ли тосты на маленькой плите. Меган приготовила салат, поставила его на стол, подала профессору две тарелки и достала ветчину из холодильника. Ветчины было маловато, и Меган сначала испугалась, что ему не хватит, но тут же с облегчением вздохнула, вспомнив, что у нее оставался кекс, еще вполне сохранившийся, во всяком случае, он поможет утолить голод.

Наконец они сели, сначала взялись за тосты — он запивал пивом, она тоником — и, съев все до последней крошки, принялись за ветчину и салат.

— Вы прекрасно стряпаете, — заметила Меган. — Что еще вы умеете?

— Заваривать чай — это особое искусство в Англии, варить яйца и жарить бекон.

Меган совершенно забыла, зачем он пришел. Они пили кофе с кексом и разговаривали о чем придется.

— Вы превосходная кулинарка, Меган.

Он откинулся на спинку кресла, и Мередит тотчас же вспрыгнул к нему на колени.

— Спасибо, но, когда вы голодны, любая пища покажется деликатесом.

Она поставила локти на стол, положила подбородок на кисти рук и почувствовала себя очень уютно. Профессор оказался приятным гостем, не требовал особого внимания, говорил тихим размеренным голосом, который действовал на Меган умиротворяюще. Словом, ей было хорошо в его обществе... Внезапно она спохватилась:

— Вы пришли поговорить со мной насчет детского дома. Я согласилась...

— Но как только повесили трубку, у вас появились совсем другие мысли. Это вполне естественно.

Все ее спокойствие и безмятежность тотчас улетучились, и она язвительно заметила:

— Если вы знали это, зачем же затрудняли себя?

— Потому что вы реагируете на мое предложение точно так, как я ожидал, и если вы будете совершенно честны перед собой, поймете, что вам в самом деле лучше на время уехать.

Меган молчала, и профессор продолжал:

— Вам полагается отпуск, и мне кажется, что все складывается как нельзя лучше для вас... У вас есть паспорт? Вы говорили Оскару о ваших планах? Я полагаю, сказать надо, чтобы увидеть его реакцию. Если он испытает облегчение, вы окончательно убедитесь, что решили правильно. — Он встал. — Мне нужно ехать в больницу. Вы собираетесь к своим на уик-энд? Тогда я отвезу вас и заеду за вами в воскресенье вечером. — Он вдруг улыбнулся. — Не волнуйтесь, дорогая, все устроится рано или поздно, хотим мы того или нет, такова жизнь. Спасибо за вкусный ужин. Мы непременно как-нибудь опять поужинаем.

Она еще не ответила, по той простой причине, что он не давал ей рта открыть, а теперь решилась.

— На уик-энд я поеду сама, но вам спасибо за то, что предложили подвезти меня.

— Ждите меня в восемь тридцать утра и не забудьте поговорить с Оскаром, — уже в дверях сказал профессор.

— Я... я еще не решила... — начала было Меган, но не успела закончить — он поцеловал ее и вышел.

Она смотрела, как он разговаривает с мальчишками, дает им мелочь и, прежде чем уехать, как всегда, машет ей рукой на прощание.

— Никогда не встречала человека, который бы так раздражал меня, — поделилась Меган с Мередитом. — Впрочем, целуется он очень приятно. — Она помолчала и добавила: — Но ему меня не обмануть...

И все же, когда на следующий день, идя с обеда, Меган встретила Оскара, она рассказала ему о своих планах относительно детского дома.

Оскар так горячо поддержал ее, что Меган даже пришла в замешательство.

— Тебе необходимо встряхнуться, — с воодушевлением говорил он. — Вырваться из круга привычной жизни... — Он помолчал. — Ты знаешь, я очень привязан к тебе, Меган; мы разорвали помолвку, но твоя судьба меня по-прежнему интересует... я по-братски люблю тебя... Кто знает? Может быть, ты встретишь достойного человека, подружишься с ним, выйдешь замуж...

Его слова возмутили Меган, он говорил с нею, как с пожилой женщиной, отчаявшейся найти себе мужа.

Совершенно бесстрастным тоном она ответила:

— Возможно, и выйду.

В отделение же вернулась раздраженная. Казалось, все сговорились услать ее отсюда подальше. В субботу она узнает, что думают об этом ее родители. Вполне возможно, они скажут, что она уже достаточно взрослая, чтобы самой решать свои проблемы, и будут правы. Но если профессор думает, что по дороге ему удастся уговорить ее, он ошибается.

Дежурство она закончила в плохом настроении, совсем рано легла спать, но, как это ни странно, хорошо спала всю ночь.

Профессор не стал ее уговаривать. Он заехал за ней в субботу утром, водрузил Мередита на заднее сиденье, убедился, что Меган устроилась удобно, и тронул машину.

Утро выдалось чудесное. Меган надела новый костюм из хлопчатобумажного трикотажа, жакет был золотисто-желтый, а длинная юбка — в золотистых и шоколадно-коричневых тонах с жемчужно-серой искрой. Но погода могла измениться, и Меган взяла с собой коричневый плащ. Когда она открыла дверь, профессор оглядел ее, но ничего не сказал. Меган заметила этот взгляд, и настроение ее сразу улучшилось.

В дороге они почти не говорили, лишь время от времени обменивались ничего не значащими замечаниями, и Меган, глядя на его большие красивые руки, лежавшие на руле машины, отдалась своим мыслям. Она не могла бы точно сказать, когда поняла, что он ей нравится. Он всегда был добр к ней и по счастливой случайности оказывался рядом именно тогда, когда был нужен. Конечно, характер у него был властный, но в отличие от ее знакомых мужчин он никогда не давал воли своему гневу и раздражению. Достаточно нетерпимый, в этом она не сомневалась, он умел владеть собой, держать себя в руках, поэтому, когда сердился, становился холодным и язвительным.