Эллисон Хэдер - Повенчаны любовью

И это все?

Даже зная, что Тони скуп на выражение чувств, она все же ожидала хоть какой-то благодарности с его стороны. Пожав плечами, Алисия направилась к выходу. Похоже, работка предстоит нелегкая.

Подойдя к двери, она обернулась. Тони сидел за столом, уткнувшись в какую-то бумагу. Поддавшись порыву, она окликнула его:

– Может, все-таки улыбнешься? Хоть разок?

– С какой стати? – Он даже головы не поднял.

– Хотя бы потому, что мы все же будем снимать передачу и катастрофа предотвращена. Ты должен быть счастлив, ведь победа осталась за тобой.

– Ты так говоришь, будто я выиграл сражение. – Отложив ручку, Тони пристально посмотрел на Алисию. – Это ты приняла правильное решение. Но я доволен.

– Ну так улыбнись!

Тони явно задумался.

– Это для тебя так важно?

Она не сработается с этим человеком. Ни за что. Зачем только она согласилась?

– Да, важно. – И чем скорее он это поймет, тем лучше. Она вернулась и оперлась кулаками на заваленный бумагами стол. – Улыбнись, чтобы я могла убедиться, что ты вообще на это способен.

Лицо Тони было будто из итальянского мрамора, наподобие статуй его предков. Проходили минуты, а на лице Тони не дрогнул ни единый мускул. Алисия поняла, что зашла слишком далеко.

Она не права. Они лишь деловые партнеры, а не друзья. У нее нет права на критику личных качеств Тони Доменико.

– Прости. Мне не следовало это говорить.

– Да, – тихо ответил он.

Алисия повернулась и пошла к двери.

– Алисия! – вдруг окликнул ее Тони. Она обернулась.

– Спасибо. – На секунду он задержал ее взглядом.

А потом улыбнулся.

Алисия застыла. Улыбка совершенно преобразила Тони. Из бездушного робота он вдруг превратился в человека. Более того, в мужчину.

Притом очень и очень привлекательного.

Алисия была столь ошарашена, что даже забыла бросить в ответ «Не стоит», тем более – улыбнуться.

Успокойся. Улыбка Тони, скорее всего, фальшива. За столько лет работы на телевидении Алисия вдоволь насмотрелась таких улыбок. Во всяком случае, Тони явно удалась имитация.

Помещение, которое они с Джорджией занимали на пару, разительно отличалось от кабинета Тони. Выкрашенные в цвет персика стены и терракотовый ковер приглушали зеленоватый свет люминесцентных ламп. Мебель и панели из светлого дерева придавали кабинету вид официального учреждения, однако салатовая обивка мебели и такого же оттенка подушки свидетельствовали о том, что здесь работают женщины. Правда, цветовая гамма не соответствовала представлениям о главных праздниках года, кроме разве что Пасхи, но это, в сущности, не имело большого значения.

Первоначально у Алисии и Джорджии было по отдельному кабинету, но они так часто бегали друг к другу советоваться, что решили съехаться в одну комнату, а в другой проводить интервью с участниками передачи.

– Эй, – крикнула Алисия, увидев, что Джорджия передвигает большие картонные коробки, – позови охранников, пусть они тебе помогут.

– Все в порядке, – уверила ее Джорджия, бросив в картонку целый ворох папок. – Я решила еще раз поговорить с доктором. Если я перейду на неполный рабочий день, может, мне не придется лежать три недели.

– Не глупи. Раз он велел лежать, значит, надо лежать. Слушай, ты случайно ничего моего не прихватила? – спросила Алисия. Склонив голову, она стала читать надписи на корешках папок.

– Вроде нет. Я собираюсь ответить на все письма и связаться с теми, кто предлагал сюжеты для наших передач. Знаешь, – Джорджия бросила на Алисию виноватый взгляд, – я могу ездить с тобой на съемки и отдыхать в гостинице не хуже, чем дома.

– И какой в этом прок?

– Я помогу тебе снять шоу для Валентинова дня.

– Ты ведь слышала – у меня уже есть помощник.

– Никогда бы не подумала, что Тони захочет поработать вместо меня. Ты, наверное, сердишься?

– Что ты! – Алисия обняла подругу.

– Но ты же ненавидишь Тони.

– Не в этом дело. Просто мы не ладим, вот и все.

– Признаться, я не понимаю, почему. Когда разговариваешь с ним спокойно, он бывает вполне разумен.

– Но у него такой... – Алисия сжала кулаки, – такой начальственный тон.

– Так он и есть начальник, – рассмеялась Джорджия.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Он отвергает все мои идеи.

– Ничего подобного!

– Во всяком случае, они ему не нравятся. Вечно все критикует. – Изменив голос, Алисия проворчала голосом Тони: – «А нельзя ли без этих излишеств?.. Может, это вырезать?.. А если придумать что-нибудь менее дорогое?.. » Особенно часто я слышу последнюю фразу.

– Так ведь это его работа. Ему надо укладываться в бюджет.

– Согласна. Но хоть бы раз сказал: «Это здорово. Продолжайте в том же духе».

– По мелочам он не придирается. Ему приходится сдерживать лишь твои слишком грандиозные замыслы. Алисия, будь добра, сними со стенки мой календарь.

– С удовольствием. – Календарь Джорджии в виде огромного красного сердца явно выбивался из общей цветовой гаммы кабинета. – Не вижу причины, почему бы в этом году нам не сделать программу на местном материале. Это будет дешевле, и уже одно это осчастливит Тони.

– Он же сказал, что продал ее большему числу компаний, чем в прошлом году. Зрителям нравятся сюрпризы, которые мы преподносим, все эти неожиданные предложения выйти замуж.

– Я знаю, – со вздохом сказала Алисия. – Это так романтично! – На губах ее промелькнула мечтательная улыбка. – Человек бывает так влюблен, что хочет поделиться своим счастьем с целым светом. Помнишь, что чувствовала ты?

– Дрю сделал мне предложение, потому что в тот момент можно было дешево купить дом.

– Ты мне рассказывала, что нашла записку с его предложением запеченной в пирожок.

– Это, конечно, звучит более романтично, но на самом деле в записке было сказано: «Кто медлит, тот теряет», и Дрю истолковал это предсказание по-своему.

– Лучше бы ты мне этого не рассказывала. Я мечтала встретить такого же романтика, как твой муж. Хочу, чтобы он преподнес мне обручальное кольцо, спрятанное в розе, чтобы оркестр в фешенебельном ночном клубе, куда он меня пригласит, весь вечер играл только мою любимую мелодию и мы танцевали под нее весь вечер. – Алисия снова вздохнула. – Или чтобы он пел серенады под моим балконом.

– У тебя нет балкона. Ты живешь на первом этаже.

– Или... мы плывем в гондоле по каналам Венеции, а гондольер поет песни о любви.

– Я слышала, что вода в этих каналах страшно вонючая.

– Джорджия! Что случилось? Ты говоришь вещи похуже, чем Тони.

– Ноги болят. Однако, если сниму туфли, я их потом не надену.

– Так посиди, а я помогу собрать тебе вещи.

Джорджия не стала спорить и села. Беременность, видимо, давалась ей нелегко, и Алисия решила как можно скорее отправить ее домой.