Марион Леннокс - И полцарства в придачу

— Нет, я такая. Я родилась у матери-одиночки и изо всех сил пыталась чего-то добиться в этой жизни. Последние четыре года я работала на ферме как проклятая, — она вытянула руки и показала Максу свои израненные пальцы. — А еще я — незаконнорожденная и могу поспорить, что Леву знает об этом. Это ты рассказал ему обо мне?

— Я ничего не рассказывал и не стоит драматизировать ситуацию.

— И это мне говорит принц в парадной форме!

Макс мрачно посмотрел на свой костюм.

— На брюках, которые сейчас на мне, пятнадцать пуговиц.

— Ничего себе! — Пиппа мгновенно отвлеклась.

— Я застегивал эти пуговицы целых три минуты. Я не лгу!

Пиппа тряхнула головой. Максу всегда удавалось ее запутать!

— Ну и чего ты добился тем, что застегнул эти пятнадцать пуговиц? — слегка задыхаясь, спросила она.

— Хочешь, верь, хочешь — нет, но я порадовал старика.

— Леву?

— Его я вряд ли чем-нибудь осчастливлю, он — настоящий комок нервов. А после общения с тобой у него может случиться удар. Однако мой камердинер… Ему восемьдесят четыре года. Он и другие слуги попросили меня надеть эту форму, я не мог их разочаровать.

Пиппа попыталась отвернуться, однако Макс снова повернул ее к себе.

— Ты должна понять, что дворцовые слуги и жители этой страны очень нуждаются в спокойствии, а замок представляет собой маленькое государство. Для нас очень важны все эти мелочи.

— Они важны для тебя! — крикнула Пиппа. — Мне это безразлично, потому что я — провинциалка. Ты не мог предупредить меня заранее?

— Я думал, узнав о моем парадном мундире, ты не придешь на ужин. Во время нашего последнего разговора я понятия не имел о том, во что буду одет. Мне следовало направить к тебе человека.

— Или прийти самому, в этом нет ничего невозможного.

— Я не пришел бы в детскую, потому что не намерен проводить с тобой слишком много времени.

— Что ты имеешь в виду? — она побледнела, и он развел руками.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Наши отношения… Мне не следовало целовать тебя в самолете.

— Это так. Хотя бы в этом вопросе наши мнения сходятся.

— Я не хочу давать тебе надежду.

Пиппа открыла рот от изумления:

— Да, провинциалок нужно сторониться. Кроме того, ты провел со мной уже очень много дней. Какой же ты самодовольный, глупый, тщеславный хлыщ!

— Как ты меня назвала?

— Эту фразу я где-то вычитала! — крикнула она. — Ты именно такой, как я тебя назвала.

— Нас может слушать Леву.

— Да что ты?! — Пиппа намеренно повысила голос.

— Слушай, ведь именно ты хотела, чтобы я остался здесь.

— Не смей расценивать мое беспокойство за детей как интерес к твоей персоне! Мне ты здесь не нужен, однако твое присутствие гарантирует безопасность Марка, Софи и Клэр. Хотя ты прав, мы не должны проводить много времени вместе, и это вовсе не потому, что я могу наброситься на тебя в порыве страсти, а потому, что могу не сдержаться и врезать по твоей самодовольной физиономии.

— Ты этого не сделаешь, — сказал Макс и понял: ему не следовало этого говорить.

Пиппа никогда никого в своей жизни не била, однако теперь, находясь в коридоре роскошного дворца и зная, что за спиной, открыв рот, стоит Леву, она не сдержалась и дала Максу звонкую пощечину. Пиппа сама испугалась своего поступка, отскочила назад, уставилась на Макса и принялась бормотать извинения.

— Не стоит просить прощения, — сказал Макс. — Мы вырвали тебя из привычной обстановки, лишили спокойствия.

— Мое спокойствие определяется только моей независимостью. Мне никто не нужен, даже ты. Не думай, что, поцеловав меня, ты вызвал у меня любовный интерес. Хотя, наверное, ты прав, я все-таки слишком уж увлеклась тобой. — Она пожала плечами. — Мы останемся здесь до тех пор, пока я не пойму, что ждет детей в будущем. Обещаю, ты уедешь в Париж сразу же, как только я буду уверена в безопасности нашего пребывания здесь.

— Представители прессы должны видеть тебя и детей. В четверг состоится фотосессия, а сегодня они хотели бы пообщаться только с тобой.

— Не велика важность! К четвергу я уж точно пришью пуговицу на своем свитере. Только пусть фотосессия состоится вечером, а то при дневном свете мой наряд выглядит не слишком подобающим случаю.

Дворецкий сообщил о том, что ужин подан.

— Может быть, отложить трапезу? — спросил Макс.

— Не нужно этого делать. — Пиппа распрямила плечи. — Мы все очень голодны, однако будем сидеть за разными столами. — Подойдя к подносу, который держал дворецкий, она подняла с него тарелку с супом и вдохнула аромат. — Суп из спаржи! Это мое любимое блюдо. Я поужинаю на террасе.

— Ты не можешь там ужинать, — безучастно сказал Макс.

— Возвращайся к своему Маскараду и мистеру Леву, а провинциалка пойдет ужинать на улицу. И не смей меня ни в чем упрекать!

После трех дней пребывания в замке Пиппа начала скучать. Карвер по-прежнему вызывал у нее сугубо отрицательные эмоции, Макса она старательно избегала. Все слуги относились к нему так, будто именно он был наследным принцем.

— Два прежних принца проводили в замке очень мало времени, — сказала Пиппе Беатрис. — Они гораздо чаще появлялись в казино Монте-Карло, что приветствовалось нашими правителями. У нас еще есть президент и консул, обязанности которого исполняет мистер Леву. Эти два человека и управляют страной.

— А почему мы не встретились с президентом?

— Я подозреваю, он занят только одним делом: выясняет, каким образом можно лишить Марка трона. Если ему это удастся, то монархии больше не будет.

— Макс не захочет такого поворота событий.

— Боже, храни Макса! — произнесла Беатрис. — Он — замечательный принц и отличный человек.

— Не такой уж он хороший, — выдавила Пиппа, и Беатрис слегка улыбнулась.

— Поживем — увидим.

Пиппа никак не могла понять, почему во дворце ей так скучно. Она и дети прекрасно питались, им не приходилось дважды в день доить по сто двадцать коров, местные дояры отказались от, ее услуг. На территории замка располагались бассейны и красивые сады, вежливые слуги были готовы исполнить любое ее желание. Однако Пиппа, привыкшая работать каждый день, не могла смириться с такой жизнью. Она понимала, что и Макс не слишком рад подобному положению дел, хотя прямо не спрашивала его об этом. Они договорились общаться друг с другом только в случае необходимости.

На четвертый день пребывания в замке Пиппа решила пройтись после завтрака.

— Мы погуляем вокруг замка, — сказала она детям, и те застонали в ответ.

— Придут внуки Беатти, — заявил Марк. — Салли моя одногодка, а Родрик — ровесник Софи и Клэр. Эйми самая старшая, но Беатрис говорит, что она знает много активных игр.