Сьюзен Барри - Ночь поющих птиц

Ей нравились прохладные белые стены и темный испанский дуб, так красиво контрастирующий с ними, резные сундуки и добротная мебель, которой был наполнен дом. Ей казалось, что современная обстановка не будет смотреться и вполовину так эффектно и, уж конечно, ничто не заменит длинные ряды портретов в тяжелых вычурных рамах, являвших собой наглядную летопись семьи Мартинес.

Переодевшись к обеду, Анжела отправилась в галерею, куда выходила дверь ее комнаты, и принялась разглядывать картины.

Она пришла к заключению, что большинство мужчин и женщин клана Мартинес с виду были довольно непривлекательными и, разумеется, очень смуглыми, в лучших традициях своих романских предков. Очень изредка ей попадался портрет такого же красивого Мартинеса, как дон Фелипе. Тут она услышала шаги Фелипе за спиной. Он присоединился к Анжеле, стоявшей перед портретом одного из его двоюродных дедов.

— Ага! — воскликнул он, с одобрением оглядев девушку с ног до головы. Он тоже успел переодеться и выглядел таким свежим и спокойным, словно только что вышел из душа. — Я вижу, ты постепенно знакомишься с моими предками. В Мадриде, в моем главном доме, их гораздо больше, но и эти весьма показательны. Не сомневаюсь, твоя английская часть находит их несколько пугающими, но тебе ни в коем случае не стоит бояться своих будущих родственников! Все мои дядюшки очень дружелюбны, особенно дядя Хосе, которого ты, возможно, встретишь здесь. А многочисленные тетушки и кузены с кузинами абсолютно безобидны. Как только ты станешь членом семьи, я уверен, они изо всех сил постараются, чтобы ты действительно чувствовала себя одной из нас.

— Спасибо, — сдержанно ответила Анжела. «Неужели, — подумала она, — после их недавнего разговора он все еще воображает, что она жаждет стать одной из его семьи?»

Дон Фелипе явно был в лучшем настроении, чем утром, когда заехал за Анжелой и доньей Мирандой, и даже был склонен пооткровенничать.

— Когда мы поженимся, — сказал он, — надо будет заказать и твой портрет, и можно будет повесить его вместе с остальными! — Фелипе махнул рукой, указывая на ряд внимательных лиц. — Это даст тебе чувство единения с семьей.

— Спасибо, — еще сдержаннее повторила она.

Фелипе с удовольствием разглядывал ее в полумраке галереи — золото волос, стройную, грациозную фигурку в яблочно-зеленом льняном платье. «Она вся белая с золотом, — думал он, — и это будет приятной переменой немного зловещей мрачности старых портретов».

— Кстати, — заметил он, доставая сигарету из портсигара, — я распорядился, чтобы в твою комнату поставили цветы. Вообще-то они должны были быть там к твоему приезду, но, очевидно, сеньора Кортес немного ошиблась.

— О! — воскликнула Анжела, которая этого не ожидала. До сих пор Фелипе дважды посылал ей цветы, но они были из цветочного магазина, и, скорее всего, он их даже не видел. Теперь же букет наверняка из его сада, и к тому же он, похоже, волновался о том, когда Анжела их получит! — Как мило! — сказала она. — Я уже заметила, что в вашем саду много цветов.

— Для тебя я просил особенные розы — красные. Мой садовник очень не любит срезать их, и, боюсь, когда ему все-таки приходится делать это по моему приказу, это плохо на него действует.

— О! — снова воскликнула Анжела, гадая, как часто, приезжая в «Каза Мартинес», Фелипе распоряжался нарезать красных роз для украшения дома или для кого-то из гостей. Она подозревала, что об украшении дома он особенно не заботился, значит, розы, скорее всего, получал какой-нибудь особый гость.

Не совсем понимая, зачем она это делает и какая тут связь с их предшествующим разговором, Анжела спросила:

— Как скоро приедут миссис Раддок и ее друзья? Как я понимаю, они все-таки приняли ваше приглашение?

— О да. — В его глазах, смотрящих на нее, появилось странное выражение. — Они будут здесь ближе к вечеру.

— Похоже, миссис Раддок много путешествует.

— Да, думаю, так оно и есть.

— Я не совсем понимаю, как ей это удается, если англичанам приходится решать проблемы с визой. Ей повезло, что в Испании у нее есть такой друг, как вы. Может быть, и в других странах живут ее друзья?

— Возможно, — подчеркнуто вежливо согласился Фелипе.

Она бросила на него взгляд, в котором смешались подозрение и легкое раздражение.

— Она тоже любит красные розы, сеньор?

— Наверное. Хотя в этот раз по случаю ее приезда я распорядился поставить в ее комнату желтые розы. Она и сама очень похожа на желтую розу — или на золотую орхидею! Разве не так?

Анжела прикусила губу и ничего не ответила. Она понимала, что напросилась сама.

Она последовала за Фелипе в прохладный холл. Оттуда он провел ее в главную гостиную, или sala, и спросил, не желает ли она стакан шерри, прежде чем идти в столовую. С большим сожалением донье Миранде, которая очень серьезно относилась к своим обязанностям дуэньи, хотя Анжела и Фелипе и были помолвлены — и, скорее всего, именно поэтому, — пришлось отказаться от присутствия за обедом. Ее очень утомили непривычное напряжение дороги и предшествовавшие сборы, так что ей пришлось попросить экономку принести поднос с едой в комнату. После еды бабушка собиралась отдохнуть и была уверена, что вечером сможет присоединиться ко всем.

Так что Анжела и ее жених обедали в сумрачной, впечатляющей столовой вдвоем; он сидел во главе длинного блестящего стола, а она скромно примостилась справа от него. Стол был накрыт словно для торжественного события — кружевная скатерть, серебро, мерцающий хрусталь, фрукты и цветы. Анжела радовалась, что ее не посадили на другом конце стола, а потом вдруг подумала, что, поскольку она еще не стала хозяйкой дома, это было бы не по правилам этикета.

И это натолкнуло ее на новую мысль.

Когда приедет миссис Раддок, ей ли будет отведено почетное место по правую руку от хозяина или оно будет оставлено для его невесты?

Обед получился не особенно оживленным, потому что Анжеле было как-то не по себе есть в такой атмосфере. Ей показалось достаточно утомительным ужинать с Фелипе в ресторане, где вокруг были другие люди, где звучала музыка. А уж здесь, в его собственном доме, где он играл роль внимательного хозяина, это было слишком.

Хотя на протяжении всего обеда Анжела почти не поднимала глаз от стола, у нее было чувство, что Фелипе пристально разглядывает ее с выражением какого-то недоброго веселья в глазах. Он знал, что она чувствует себя неуютно и не получает никакого удовольствия от разнообразных вкусных блюд; он также понимал, что она не прикладывает ни малейшего усилия, чтобы быть интересной собеседницей. И еще он догадывался, что Анжела с грустью размышляет о приезде миссис Раддок.

— Какая жалость, что я не распорядился насчет шампанского, — пробормотал Фелипе, поскольку она решительно отказалась пробовать вина и по английской привычке пила охлажденный фруктовый сок. — Но вечером, когда приедет миссис Раддок, шампанское обязательно будет!