Мэрил Хэнкс - Исцеление любовью

Голд Потлатч находился меньше чем в полутора милях на восток. Особняк здесь был трехэтажный и куда более старомодный, чем Силии казалось. Флойд остановился на гравийной дорожке у входа в дом и помог жене выйти из машины.

Так вот где прошло ее детство… Никаких воспоминаний об этом у нее не сохранилось, но дом казался странно знакомым — как старинная гравюра в журнале. Строение стояло на откосе холма, окна нижних комнат смотрели на лужайку и сад, окаймленный высокой живой изгородью, но Силия догадывалась, что из окон верхнего этажа открывается замечательная панорама окрестностей.

Она застыла на ступеньках и во все глаза смотрела вокруг. Флойд достал связку ключей, открыл дверь и молча встал рядом с женой, не пытаясь торопить ее.

В полной уверенности, что ей предстоит новое разочарование и что память так и останется за семью замками, Силия толкнула дверь.

В прямоугольном холле был высоченный потолок со стилизованно выступающими наружу стропилами, как в жилищах первых поселенцев. Две лестницы по углам вели к галереям, окаймлявшим холл с трех сторон на втором и третьем этажах. На нижнюю галерею выходило несколько дверей. Высокие узкие окна помещения отбрасывали ромбовидных зайчиков на пыльные каменные плиты пола.

Когда Силия посмотрела наверх, все закружилось у нее перед глазами, тело охватил ледяной озноб, к горлу подкатила тошнота. Силия в ужасе закрыла лицо руками. Перед мысленным взором, словно в старом немом фильме, прокручиваемом в замедленном темпе. Предстала высокая стройная черноволосая женщина, торопливо выходящая из комнаты на верхнюю галерею. Она перегнулась через перила и с отвратительным шлепком упала на каменные плиты.

У Силии зазвенело в ушах, и секундой спустя экран памяти милосердно задёрнулся чёрным занавесом…

Она очнулась, а суетившийся рядом муж растирал её холодные руки. Подняв голову, казавшуюся слишком тяжелой для хрупкой шеи, она посмотрела на Флойда и сказала странно низким голосом долго и тяжело болевшего человека:

— В тот день нам велели оставаться в детской, но ты был недоволен и говорил, что мы уже не маленькие. Мы вместе стояли в холле, когда твоя мать упала с третьего этажа. Вот тогда ты меня и ударил…

Флойд крепко стиснул ее руки:

— Не пытайся вспоминать. Хватит.

— А я уже все вспомнила. — Видя его напряжение и с трудом скрываемый страх, она более, уверенно добавила: — Все в порядке, честное слово. Нет ничего хуже неизвестности…

Он поднес руку Силии к губам и поцеловал.

— У тебя хватит сил, чтобы выдержать все это? Кажется, тебе не помешает выпить бренди.

— Да, хватит, и да, не помешает, — ответила она со всей непринужденностью, на которую была способна.

Подхватив жену под локоть, Флойд увлек ее за собой к машине. Время от времени посматривая на Силию, он довез ее до ближайшего ресторанчика, припарковался и только тут произнес:

— Где ты предпочитаешь сидеть — внутри или во дворике?

В нормальных условиях Силия расположилась бы снаружи, но в саду, где стояли деревянные столы и скамейки, собралось полным-полно туристов.

— Думаю, внутри.

Они вошли в полутемное помещение, где не было никого, кроме нескольких мужчин, стоявших у стойки и перебрасывавшихся шутками с барменом. Здесь пахло кофе, горьким пивом и геранью, горшки с которой стояли на широких подоконниках.

Усадив жену за маленький угловой столик, Флойд пошел к стойке. Силия заметила, что при виде человека, очень просто одетого и не делавшего никаких попыток привлечь к себе внимание, бармен немедленно бросил своих собеседников и заторопился навстречу. Флойд быстро вернулся с двойным бренди и полпинтой пива для себя. Глядя на бокал с бренди, Силия уныло проговорила:

— Если я выпью это на голодный желудок, тебе придется тащить меня в машину.

Флойд слегка улыбнулся, ожидая заказа:

— Сейчас принесут сандвичи с говядиной.

Едва Силия успела пригубить напиток, как сандвичи действительно оказались на столе.

Они ели молча: один глубоко погрузился в свои мысли, а у другой вдруг прорезался аппетит. Когда дошла очередь до кофе, Флойд обронил:

— Ну вот, теперь совсем другое дело. Ты слегка порозовела.

— Да, теперь мне легче. Я очень рада, что наконец узнала самое худшее. — Она сглотнула комок и вполголоса добавила: — Но почему твоя мать решила покончить с собой именно в нашем доме?

— Ты помнишь, из какой комнаты она вышла?

— Да… — тихо отозвалась Силия. — На третьем этаже у моей матери были две спальни и кабинет. Ей нравился вид из окна, там очень удобно писать письма. В то время она вела обширную переписку. Но почему твоя мать?..

— Думаю, она приехала, чтобы уговорить Монику расстаться с Хэмфри. А когда та отказалась, мать не смогла вынести мысли о разлуке с человеком, которому посвятила жизнь. Наверно, в этот миг ей захотелось покончить все одним махом…

Силия тяжело вздохнула.

— Но это не выход! Нет такой ситуации, которую нельзя было бы изменить.

— Согласен.

— А ты уверен, что она это сделала намеренно?

— Ты же была там.

— Но я ни разу не слышала о разводе и думала, что все это было несчастным случаем… Ты точно знаешь, что так и произошло? Там такие низкие перила…

— Высотой до пояса, — поправил он.

— А мне казалось, что они на добрый фут ниже… я не сомневалась, что она споткнулась… — Силия судорожно повела плечами. — Когда мы весной осматривали Голд Потлатч, я все пережила заново, хотя и не поняла, что ты Чонси. Я была смертельно напугана…

— Знаю. Лицо у тебя было белым как бумага, и я испугался, что тебе станет плохо. Ты не узнала меня, а когда я спросил, что случилось, ты ответила, что неважно себя чувствуешь.

— Помнишь, ты как-то рассказывал об осмотре домов… Вот тогда и появилось то самое полуосознанное воспоминание, которое так меня напугало. Сегодня все повторилось. Но я почему-то не ожидала, что это окажется Голд Потлатч.

— Ты думала, что это другой дом?

— Да. Даже когда ты сказал, что побывал в двух домах, до меня не дошло, что вторым был этот…

И вдруг Силию осенило:

— Флойд, почему ты хотел отложить посещение на вторую половину дня?

— Весной мы осматривали дома в том же порядке, в то же время дня, солнечный свет так же врывался в окна и так же падал на пол…

— А ты хотел, чтобы все было по-другому?

— Я боялся, что это воспоминание станет для тебя шоком. Я хотел, чтобы к тебе вернулась память, но не желал, чтобы ты вспомнила этот несчастный случай. У меня сложилось впечатление, что до нашего первого посещения Годд Потлатча ты сумела исключить случившееся из памяти.

— Сумела. Понимаешь, после того страшного дня я не могла здесь находиться. По ночам мне снились кошмары. Врач сказал, что это своего рода невроз… Конечно, ты этого не знал, но до того момента я обожествляла тебя, считала героем и искала твоего общества. Но затем, когда выяснилось, что ты собираешься жить у нас, я не смогла этого вынести. Ты был частью того ужасного воспоминания-воспоминания, от которого я обязана была избавиться любой ценой… Вот почему я так вела себя. Потом до меня дошло, что я наделала, но было слишком поздно. Я чувствовала стыд и горько раскаивалась…