Мэрил Хэнкс - Вручаю тебе сердце

Глаза мужчин встретились.

— Прошу прощения. — Клиффорд встал. — Мне лучше пойти и сообщить Синтии, сколько человек будет сегодня обедать, в противном случае мы останемся голодными.

— Я собирался пригласить Одри пообедать, конечно, если вы не против, — непринужденным тоном произнес Дэн. — Заодно и поговорим.

— Разумеется, не против! — мгновенно согласился Клиффорд.

На секунду Одри онемела, затем, когда дверь за высокой худощавой фигурой ее отца закрылась, с яростью повернулась к Дэну.

— Не понимаю, как у тебя хватило наглости предложить подобное после того, как ты испортил мне вечер!

— Вечер еще не закончился, — возразил он, и в голосе его прозвучали какие-то задумчивые нотки. — Потом, заметив ее невольную дрожь, добавил чуть ли не скучающим тоном: — А теперь будь хорошей девочкой, иди приготовься.

— В субботу в такое позднее время без предварительного заказа тебя никуда не пустят. — Одри даже и не пыталась скрыть своего злорадства. — Все закончится тем, что ты угостишь меня гамбургером в «Макдональдсе».

Он лишь усмехнулся.

— Я уже заказал столик на двоих в «Мажестик-Холле».

«Мажестик-Холл», необыкновенной красоты здание, построенное в шестнадцатом веке, было самым изысканным и дорогим рестораном в Лестере.

Ее взорвало.

— Как ты смеешь распоряжаться, даже не спросив меня? — Затем, поняв, что ее бешенство только веселит его, она сделала глубокий вдох и закончила более спокойно: — Боюсь, тебе придется обедать одному. Лучше я умру от голода, чем приму твое приглашение.

Лицо Дэна выражало решимость.

— Моя дорогая Одри, кажется, ты не понимаешь… Это не приглашение, это — приказ.

— На каком основании ты мне приказываешь? — в бешенстве воскликнула она.

— Я скажу тебе об этом после того, как мы пообедаем. А сейчас не пойти ли тебе переодеться? — Фраза, построенная как вопрос, несомненно, являлась приказом. И он хотел, чтобы она это поняла. Когда она, ничего не видя вокруг, повернулась, он предостерег: — И до тех пор, Адриана, пока ты не узнаешь, как по-настоящему обстоят дела, глупо волновать мистера Сеймура.

Она заторопилась вверх по лестнице из темного дуба, покрытой пурпурным ковром, в свою уютную комнатку с окном, забранным ажурной решеткой, в комнатку, где жила с детства. Ноги ее слегка подрагивали.

«Глупо волновать твоего отца…» Пока она стояла под душем, мягкое предостережение продолжало звучать в мозгу, заставляя ее раздумывать, не знает ли Дэниел чего-то такого, что скрывает от нее отец. Что ж, сурово сказала себе Одри, бесполезно строить предположения, при первой возможности она поговорит с доктором Либерманом.

Трясущимися руками она натянула шелковое сиреневое платье, накинула сверху белоснежный пиджачок и надела босоножки на высоких каблуках, чтобы не совсем потеряться рядом со стройным высоким Дэниелом. Одри была слишком взволнована, а потому решила обойтись без макияжа, просто провела расческой по своим гладким, блестящим волосам до плеч и подхватила сумочку.

Как она ни торопилась, Дэн уже ждал ее в холле. Он переоделся в элегантный легкий костюм, повязал жемчужно-серый галстук, а густая грива белокурых волос была аккуратно расчесана на пробор. Стоя с надменной непринужденностью, засунув руки в карманы брюк и чуть склонив голову к плечу, он наблюдал, как она спускается по лестнице, изящная и грациозная.

— Самые высокие баллы за скорость… — прокомментировал он удовлетворенно. Затем хозяйской рукой взял ее за подбородок и внимательно поглядел в ее красивое лицо с высокими скулами.

Его взгляд задержался на ее губах.

— Нет! — резко возразила она, догадавшись о его намерении.

Однако затяжного поцелуя не последовало. С утонченной жестокостью он укусил ее полную нижнюю губу своими белоснежными зубами.

Когда ее глаза раскрылись, Дэн произнес ровным голосом:

— Даже без косметики ты самая красивая женщина, какую я когда-либо видел.

Потрясенная его словами, она попыталась ответить насмешкой:

— Через минуту ты скажешь, что Ивлину страшно повезло…

— Ничего подобного! Лично я ценю искренность и нежность гораздо больше красивой внешности. И еще я надеюсь на твое доверие!

Отшатнувшись от него, она возразила:

— Я единственная, от кого ты ждал доверия? Или ты и свою невесту просил о том же?

Губы Дэна сжались.

— Я объяснил бы, как обстоят дела, если бы ты дала мне такую возможность вместо того, чтобы убегать сломя голову.

— Как еще ты «объяснишь», что соблазнил меня, будучи обрученным с другой женщиной? Так поступают только беспринципные подлецы!

— Так ли уж соблазнил? — произнес он, растягивая слова. — Насколько помнится, ты сама…

Ее лицо запылало. Не в силах опровергнуть сказанное, она пробормотала:

— Но тогда я не имела ни малейшего понятия, что ты из себя представляешь.

— И ты не замедлила это обнаружить. Ты не была готова даже выслушать меня, не говоря о том, чтобы доверять мне! — Дэн пожал широкими плечами. — Однако все в прошлом. Меня больше волнует будущее и то, что требуется от тебя сейчас…

— Чего же ты от меня хочешь? — перебила его она.

— Ничего такого, чего бы я от тебя уже не получил.

Сардоническое замечание заставило Одри похолодеть.

— Если ты думаешь…

— Я думаю, нам пора выезжать, — решительно прервал ее он, — иначе заказ аннулируют.

Он взял ее за талию, и в этом жесте чувствовалось только принуждение. Он повел ее через холл, на мгновение задержался, открыл дверь в гостиную и весело крикнул:

— Мы уходим, мистер Сеймур!

— Желаю приятно провести вечер, — отозвался Клиффорд.

Солнце уже село. Ароматный воздух был мягким и бархатистым. В сгущавшихся сумерках скользили только летучие мыши. Невесть откуда появившийся серебристый «роллс-ройс» ждал на посыпанной гравием дорожке. С преувеличенной любезностью Дэн распахнул дверцу и, помог Одри сесть, затем скользнул на сиденье рядом с ней и пристегнул ремень безопасности.

Глядя прямо перед собой сквозь лобовое стекло, она мечтала собраться с мужеством, отказаться от поездки и послать к дьяволу этого циничного красавца. Но Дэн обладал удивительно спокойной силой убеждения, врожденной способностью повелевать, что делало его мужчиной, перед которым трудно устоять. Она и не устояла…

Да остановись же! — говорила себе Одри со злостью, неожиданно пораженная собственной трусостью. Более того, она вдруг поняла, что смертельно его боится. Боится его гнева: один-единственный взгляд прищуренных глаз Дэна мог заставить ее чувствовать себя так, будто он загнал ее в угол, стиснул рукой горло. И еще больше она боялась его ошеломляющей сексуальности. Легчайшее прикосновение могло взбудоражить все ее чувства, заставив желать близости с ним. С Ивлином у нее ничего подобного не происходило.