Памела Кент - Полюбить врага

— О свадьбе говорили… если… если я ее, конечно, удачно проведу — это мои самые большие комиссионные в этом году, — заикаясь пробормотала она, отступая назад. Идти было некуда, ее бедра прижались к подоконнику.

— Держись подальше от жениха моей сестры. В Испании не принято сумерничать с чужими женихами.

Она выпрямилась. Чтобы он ей сказал подобное!..

— Может быть, тебе самому следует прислушаться к своему собственному совету, ведь ты тоже в некотором роде жених! Тони и я подружились, когда нам было пять или шесть лет. Я не намерена прекращать свою дружбу с ним потому, что он женится на твоей сестре.

— Ты никогда не обращаешь внимания на чужие советы, не так ли? Ты самая отчаянная спорщица, которую я когда-либо встречал! — сказал Мигель, остановившись в нескольких дюймах от нее и глядя вниз с высоты своего роста.

— А ты настоящий деспот. Я никогда еще не встречала людей, ставящих во главу угла только собственные капризы. Тебе нравится повелевать семи — сестрой, невестой, матерью или мачехой, кем она тебе там приходится…

— Не забудь тех, кто на меня работает, — сказал он вкрадчиво.

Анни внезапно улыбнулась, в ее глазах заплясали смешинки.

— Есть ли кто-либо в Гранаде, кто не подчиняется твоим приказаниям?

Образ жителей в этом большом городе, склонявшихся перед Мигелем, был слишком забавным. Она засмеялась.

Он, должно быть, понял шутку, так как на несколько секунд его лицо смягчилось, и в глазах мелькнула улыбка. Напряжение испарилось, и Мигель сделал шаг назад, пожав плечами.

— Ну, есть, наверное, один или двое, но только потому, что я их не знаю, — ответил он шутя. — Потакай и ты мне в этом, Анни. Сейчас я говорю с тобой серьезно — я не хочу, чтобы Лучии причинили боль. В этом браке и так достаточно риска — две различные культуры, два разных стиля жизни. Я не хочу, чтобы у моей сестры были неприятности из-за отношений Тони с тобой.

— Мы просто друзья, — снова терпеливо пояснила она, перекинув пальто на другую руку.

— Но большие, чем мы? — предположил он. Глаза Анни удивленно расширились. Она и не знала, что он хочет быть ее другом. Вот это новость!

— Не скажешь по твоему поведению, что мы друзья, — заметила она.

Он задумался и медленно кивнул головой.

— Вероятно, ты права. Я бы мог вести себя и лучше, но характер, сама понимаешь.

— Бога ради, мы живем в конце двадцатого века, мужчина и женщина могут быть просто друзьями, — сказала она с некоторым нетерпением. — Или вы испанцы привыкли смотреть на жен только как объект для секса?

— Я не уверен, что ты и я придем к соглашение в этом вопросе. — Он помолчал, сел за письменный стол и, откинувшись в роскошном кресле, продолжил: — Благодарю тебя за то, что согласилась не подчеркивать так своей дружбы с Тони, во всяком случае в моем доме. — Его голос был снова формальным, корректным и холодным.

Анни приросла к месту, ожидая, что он скажет что-то еще или хотя бы поднимет голову и посмотрит на нее. Ей хотелось, чтобы он сказал нечто большее. Спустя несколько мгновений, она поняла, что ожидание напрасно.

Не произнеся ни единого слова, Анни повернулась и вышла из комнаты, без стука закрыв за собой дверь.

Когда Анни ранним утром на следующий день спускалась по лестнице, то удивилась тишине в доме. Разве семья Донваресов не встала? Было действительно еще рано, и Анни засомневалась, что Тони тоже проснулся, хотя он был ранней пташкой.

Распахнув дверь в гостиную, девушка радостно улыбнулась. Тони читал газету и оторвался от нее, когда она вошла.

— Все остальные, должно быть, спят, — предположила Анни, подвигая себе стул.

— Насколько я знаю, да. Надеюсь, что Лучия привыкнет рано вставать так же, как и я, или придется выработать у нее такую привычку.

— Мне кажется, ей придется менять не одну привычку, дорогой, слишком разное у вас воспитание, — высказалась Анни, беря теплую ароматную булочку из корзинки. Дымящийся горячий шоколад источал божественный аромат.

— Ты считаешь, ей будет трудно это сделать? — Тон Тони был воинственным.

— Да нет, конечно. Настоящая любовь, как ты знаешь, творит чудеса. Со временем у вас все наладится.

— Премного благодарен, ты успокоила меня.

Намазывая булочку маслом, Анни гадала, что почувствует Мигель, когда его сестра станет британской подданной. Это при его ненависти к англичанам. Кстати, его мать должна быть англичанкой. Она умерла? Может быть, Тони знает?

— Ты знаешь что-нибудь о матери Мигеля?

Тони выглядел удивленным.

— Нет, я сам только на днях узнал, что сеньор Донварес не родная ему мать. А зачем тебе?

— Просто интересно.

Она колебалась, сказать ли ему о приказе Мигеля держаться подальше от Тони. Решив, что это только осложнит положение, она промолчала.

— Если хочешь, я могу спросить Лучию, — предложил Тони, отодвинув пустую тарелку и откинувшись на спинку стула.

Анни, покачав головой, взяла еще одну булочку.

— Нет, это не так важно. Просто я чувствую, что он испытывает ко мне неприязнь только потому, что я англичанка. Я просто удивляюсь: почему он так ненавидит подданных британской короны.

Тони усмехнулся:

— Долгое время я думал, что не нравлюсь ему только я. Но если у него сдвиг на национальной почве, то, по крайней мере, мы знаем, что тут нет ничего личного.

Позавтракав, Анни вышла в сад. Уютные дорожки петляли между деревьями, шелестящими молодыми зелеными листочками на фоне чистого голубого неба. Она знала, что летом сад предстану во всем своем великолепии. Тропинка привела ее к любимой террасе, где она прислонилась к каменной стене, чтобы полюбоваться через долину розовыми стенами Альгамбры. Только вчера она бродила с Мигелем под ее сводами. Анни закрыла глаза и стала вспоминать…

Шаги по покрытой гравием дорожке заставили ее очнуться. Слегка обернувшись, она увидела направлявшегося к ней легкой походкой Мигеля Донвареса; руки он держал в карманах, и его глаза неотрывно смотрели на нее. Каштанового цвета галстук и белоснежная рубашка вместе с элегантным темно-серым костюмом придавали ему очень внушительный вид.

— Ты скучаешь в одиночестве? — спросил он, ступив в патио.

— Нет.

Анни небрежно оперлась на стену и приняла холодный вид, удивляясь тому, как только один его вид возбуждает в ней горячее желание, такое ощущение женственности и страсть. Она глубоко вздохнула и отвела глаза.

— Мне скучно читать газеты и журналы, которые вы получаете, и день такой приятный, что я решила выйти погулять.

— У нашей влюбленной пары свои планы на сегодня, а у тебя?

— Уверена, я что-нибудь придумаю.

Он внимательно посмотрел на нее. Это был его прежний взгляд — томный и обжигающий, как ледяная озерная вода. Знакомое пьянящее чувство охватило ее снова, и она замерла, боясь спугнуть это волшебное ощущение.