Сьюзен Дай - Любовь под луной

— Мэтт, я… э-э…

От Мэтта не укрылась тревога в голосе Хейли.

— В чем дело, Хейли? Что-то случилось?

— Нет, просто я…

Хейли нервозно наматывала телефонный провод на палец и спохватилась только тогда, когда палец посинел и начал болеть. Теперь, когда Мэтт снял трубку, ей стало казаться, что она позвонила напрасно.

— Я позвонила только затем, чтобы тебя поблагодарить, — выпалила она и снова почувствовала себя глупо. — Я хочу сказать, когда ты согласился мне помочь в моем деле, — Хейли решила не вдаваться в подробности и не упоминать о браке, — я же тебя так и не поблагодарила.

— Ничего страшного, — заверил Мэтт.

На уме у него было совсем другое: он думал о том, как сексуально звучит голос Хейли, и пытался представить, что на ней надето. Потом он вспомнил, что очень скоро увидит, что именно Хейли надевает на ночь. Ему вдруг стало жарко, он в который раз подумал, что лучше бы голос Хейли звучал не так трогательно-ранимо, потому что эта ее ранимость творила с его телом черт знает что.

Хейли молчала так долго, что Мэтт даже подумал, что она повесила трубку.

— Хейли.

— Я здесь. — Она снова стала наматывать на палец провод. — Я еще хотела, как бы это выразиться, лишний раз убедиться… — Хейли замялась. Предательство Джоэла подточило ее уверенность. — Убедиться, что ты не передумал и по-прежнему согласен поехать со мной.

Мэтт нахмурился:

— Конечно, не передумал. Я же сказал, что поеду, значит, поеду. А ты думала, что я тебя подведу? — Мэтт почувствовал, что трогательная неуверенность Хейли начинает размягчать его сердце. Решив, что это надо прекратить, он усмехнулся и с некоторым вызовом пошутил: — Ну уж нет, я ни за что не откажусь от бесплатного путешествия на Гавайи.

Хейли охнула и не без труда освободила палец из колец телефонного провода. Почему-то последняя фраза насчет бесплатного путешествия вызвала у нее легкое разочарование, но она сказала себе, что это глупо и нелепо. В конце концов, короткий отпуск на Гавайях — это и есть выигрыш Мэтта от их сделки. А ей нужно радоваться, что он не передумал.

— Ладно, значит, до завтра. Она быстро повесила трубку.

К сожалению, после звонка Мэтту бессонница не отпустила Хейли. Она рассчитывала, что, услышав голос Мэтта и лишний раз убедившись, что утром он за ней заедет, сможет расслабиться и заснуть, но ошиблась.

— Привет, дорогая.

Такими словами Мэтт в семь утра приветствовал Хейли. В шортах по колено и яркой рубашке с тропическим рисунком навыпуск он выглядел бодренько и жизнерадостно. Более того, он выглядел так, словно уже попал на Гавайи, отметила Хейли, нервничая еще больше. Можно было догадаться, что если уж Мэтт возьмется играть роль, то пойдет до конца. Именно этот максимализм и беспокоил ее больше всего. Хейли не могла не задаваться вопросом, какого мужа будет изображать Мэтт, пусть даже временно. Сама она чувствовала себя хуже некуда. Почти не сомкнув глаз ночью, она проспала и едва успела надеть приготовленные с вечера хлопковое платье в клеточку и босоножки на плоской подошве. Успела она и немного подкраситься, но легкий макияж не мог скрыть синяки под глазами — следы бессонной ночи. Вместо того чтобы спать, она непрестанно думала о предстоящем путешествии и о том, будет ли Мэтт вести себя как подобает.

Сейчас, когда что-либо менять было уже поздно, вся затея казалась Хейли чистым безумием. Утешало ее только то, что в результате ей удастся хотя бы отчасти восстановить собственное достоинство. Она не будет выглядеть со стороны жалкой страдалицей, брошенной женихом чуть ли не у алтаря. Но ей предстоит нелегкое время, уж Мэтт об этом позаботится.

— Не называй меня «дорогая».

Окинув Мэтта ледяным взглядом, Хейли наклонилась и взяла дорожную сумку. Мэтт подхватил два ее чемодана.

— Два чемодана и сумка? Ты что, Хейли, решила набрать одежды, чтобы хватило на всех островитян?

Чемоданы оказались тяжелыми. Мэтт поморщился.

— Чего ты в них наложила? Камней? Что касается «дорогой», между прочим, я стараюсь вести себя как подобает жениху.

Озорные огоньки в его глазах сверкали так ярко, что чуть ли не слепили глаза. У Хейли мелькнула мысль «случайно» уронить тяжелую сумку Мэтту на ногу. Но ничего подобного она, конечно, не сделала, а просто закрыла дверь и прошмыгнула мимо Мэтта в коридор. От него пахло свежестью летнего утра и… мужчиной, но Хейли предпочла бы этого не замечать.

— Я же тебя просила — веди себя сдержаннее. — Хейли пошла по дорожке впереди Мэтта. — К тому же мы сейчас одни, так что можешь не стараться попусту. — Она оглянулась. — Отвечаю на твой вопрос: в моем чемодане не камни, а одежда, и не для всех островитян, а только для меня.

Хейли догадывалась, что набрала слишком много вещей, но ей, как обычно, хотелось все предусмотреть.

Они дошли до автостоянки. Большой пикап Мэтта едва умещался на пятачке, отведенном для одного автомобиля. Мэтт путешествовал налегке: Хейли заметила, что из вещей у него всего один портфель да еще плоский чемодан, небрежно брошенный на пол машины. Мэтт безо всякого почтения забросил ее дорогие дизайнерские чемоданы в кузов пикапа. Хейли невольно поморщилась. Он усмехнулся.

— Забирайся.

Он открыл перед ней дверь пассажирского сиденья. На секунду ему показалось, что Хейли сейчас развернется и бросится бежать обратно, в свою квартиру. В босоножках на плоской подошве и простом хлопковом платье она немного походила на потерявшегося ребенка. Большие зеленые глаза казались темными, губы — очень нежными. Мэтт догадывался, что Хейли провела бессонную ночь, но не рискнул сказать об этом вслух — выражение ее лица не располагало к беседам.

Хейли со вздохом взобралась на сиденье пикапа, что при ее маленьком росте было не так просто. Она не припоминала, когда последний раз ездила в таком автомобиле. «Для кого их только делают, для великанов?» Хейли покосилась на Мэтта. Тот чувствовал себя совершенно непринужденно, здесь ему было явно удобнее, чем в ее маленьком «компакте», где он походил на сардину в консервной банке. В кабине пикапа было достаточно места для его длинных ног. Очень длинных.

Хейли отвела взгляд. Не хватало еще пялиться на его ноги!

По дороге до аэропорта они почти не разговаривали. Как показалось Хейли, Мэтт смирился с ее молчаливостью и не обиделся. Сдав багаж, они прошли в зал отлета. Здесь возле огромного, во всю стену, окна, выходящего на летное поле, стояли пластиковые стулья. Хейли села, а Мэтт пошел поискать, где можно выпить кофе. Хейли лишняя доза кофеина не требовалась, она и без того была слишком взвинчена, постоянно высматривая среди пассажиров оператора с телестудии.

Хейли надеялась, что ей удастся переговорить с оператором и разузнать поточнее, чего от них с Мэттом ждут. Но, к сожалению, оператор появился только в последнюю минуту перед взлетом, когда она и Мэтт уже заняли места в салоне первого класса, и Хейли не успела с ним не только словом перемолвиться, но даже не узнала его имя. Только в полете она выяснила, что оператора зовут Хэнк Фредерик. Это был мужчина среднего роста с длинными темными волосами и проницательными серыми глазами. Заняв место через проход от «новобрачных», Хэнк расчехлил большую видеокамеру и начал съемки в ту же минуту, когда самолет поднялся в воздух. Хейли очень удивилась. Видя ее реакцию, оператор пояснил: