Кэтрин Джордж - Невеста-самозванка

Приготовив ужин, Лео накрыл стол в столовой, откуда открывался чудный, вид на виноградники, купающиеся в лунном свете.

— Будем ужинать при свечах, — объявил он, усадив Харриет напротив арочного окна.

Харриет чувствовала себя Золушкой на балу — и ход времени, увы, неотвратимо приближался к полуночи. Но пока что она наслаждалась каждой секундой, проведенной рядом с Лео. Они говорили обо всем на свете, но, словно по обоюдному согласию, избегали углубляться в прошлое. Впервые со дня приезда Харриет чувствовала себя рядом с ним легко и свободно; однако, когда ужин был закончен, от сладкого она отказалась.

— Спасибо, но я лучше пойду. Боюсь, больше в меня просто не влезет.

— В следующий раз положу тебе порцию поменьше, — ответил Лео. Глаза его в мерцающем свете свечей загадочно блестели. — Когда ты вернешься, Роза?

— Не знаю, — со вздохом ответила она.

— Ты бы осталась, если бы не неотложная работа?

Испустив глубокий вздох, Харриет попыталась улыбнуться.

— Конечно, Лео! Но, к сожалению, это невозможно.

— Понимаю, — грустно кивнул он. — Я хорошо знаю, что такое обязательства перед семьей. — Он поднялся и протянул ей руку. — Пойдем на кухню, я сварю кофе.

— Лучше мне и кофе не пить, — с трудом выдавила улыбку Харриет, — а то всю ночь не засну.

От его ответной улыбки внутри у нее что-то вздрогнуло.

— В последнее время я тоже плохо сплю.

Взяв Харриет за руку, он подвел ее к дивану, усадил и, не выпуская ее руки, сам сел рядом. Он не поворачивался к ней, и Харриет видела только его чеканный профиль; однако что-то в выражении его лица заставило ее напрячься.

— Для меня большое удовольствие, — заговорил он размеренно и значительно, — пригласить тебя к себе домой и поужинать с тобой вместе. Но не только поэтому я хотел провести с тобой вечер.

«Чего ты от меня хочешь? — в тревоге думала Харриет. — Да говори же, наконец!» Сердце ее отчаянно билось. Быть может, ужин и милая беседа были лишь прелюдией к тому, чего она страшилась все эти три дня, — к безжалостному разоблачению?

— Почему же еще? — с трудом выдавила она — во рту у нее пересохло.

— Ты знаешь, что я хочу тебя, — хрипловато ответил он. — Повзрослев, ты так изменилась, милая кузина, что я буду только счастлив выполнить заветное желание Нонны.

Харриет нервно облизнула пересохшие губы. Она сразу поняла, о каком желании говорит Лео.

— Нонна — старая, больная женщина, — продолжал он. — Ее мучает совесть за ссору с тобой и твоими родителями. В том, что произошло, она винит и меня. Теперь, говорит она, мне представилась возможность загладить свою вину и вернуть тебя в семью. Я не прошу, чтобы ты вышла за меня замуж, — продолжал он, не сводя с нее пристального взгляда жгучих темных глаз. — Согласись на помолвку. Скорее всего, Нонна недолго пробудет с нами, но ты сможешь наполнить ее последние дни безмятежным счастьем.

— Но ты забыл… — в ужасе и отчаянии пробормотала Харриет. — У меня есть… есть другой…

— Не могу поверить, что он занимает в твоей жизни важное место, — с потрясающей мужской самонадеянностью откликнулся Лео, обнимая ее за плечи и привлекая к себе. — Иначе ты не трепетала бы от моего прикосновения, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Или станешь отрицать, что тебя влечет ко мне?

— Не в этом дело! — воскликнула Харриет и попыталась вырваться, но он, рассмеявшись, лишь крепче прижал ее к себе.

— Хорошо, если хочешь, можем лишь притворяться влюбленными, чтобы успокоить Нонну. И твоей работе в отеле это не помешает…

— Ты думаешь?

— Конечно. Каждые выходные ты будешь прилетать сюда — или я буду навещать тебя, как любящий жених. — Лео улыбнулся ей. — Как видишь, о многом я не прошу.

Харриет отчаянно замотала головой.

— Но Нонна будет ждать, что мы поженимся…

— Этот твой приятель заговаривал о браке?

— Лео, не в этом дело! — воскликнула она. — Нельзя жениться только для того, чтобы доставить удовольствие бабушке!

Вместо ответа он склонил голову и впился ей в губы жадным, головокружительно страстным поцелуем.

— Поверь, мне тоже будет… по меньшей мере, приятно. И еще, — прибавил он, и Харриет ощутила, что теряет рассудок от одних звуков его хрипловатого, чувственного голоса, — и еще мне не терпится показать тебе, какое удовольствие получишь ты.

Он снова прильнул к ее губам — и Харриет забыла о сопротивлении, забыла обо всем на свете. Сердца их бились в унисон; не успела она опомниться, как Лео подхватил ее на руки и понес по лестнице наверх, на второй этаж.

— Лео, не надо! — молила она, извиваясь в его объятиях, но он только смеялся и крепче прижимал ее к себе.

Взлетев по ступенькам и почти вбежав в залитую лунным светом спальню, он бросил Харриет на широкую постель и рухнул сверху, придавив ее своим весом.

— Нонна велела мне тебя убедить, — проговорил он, задыхаясь. — Любым способом.

— Но не таким же!

Харриет забилась под ним, тщетно стараясь освободиться, но миг спустя ласки Лео заставили ее забыть о сопротивлении. Тело, охваченное безудержным желанием, жило своей жизнью, не повинуясь приказам разума, однако какая-то часть ее существа, сохранившая способность рассуждать здраво, понимала, что Лео все продумал, все рассчитал. Ужин, вино, беззаботная беседа — все это не что иное, как тщательно подготовленная прелюдия к соблазнению.

Да, она все понимала — но ничего не могла сделать. Собственное тело вышло из повиновения: каждое прикосновение искусных рук и смелых губ Лео зажигало в нем новое пламя.

Торопливо раздевая Харриет, Лео осыпал ее ласковыми признаниями и хвалами ее красоте, но Харриет и половины не понимала: новые, неведомые ранее ощущения не давали сосредоточиться на итальянской речи. Вот он прильнул губами к ее обнаженной груди, дразня языком и зубами, и ей показалось, что душа ее расстается с телом. Время для возражений, с внезапным ужасом поняла она, осталось позади; оба они уже обнажены, оба лежат, прижавшись друг к другу распаленными телами.

— Лео, не надо! — вскричала она в ужасе, тщетно стремясь вырваться из его объятий. — Ты не понимаешь… я не могу… ты не должен…

— Ты можешь, милая, а я должен! — хрипло прошептал он. — Для этого мы и созданы!

И с этими словами он вонзился в нее мощным рывком, даря острую боль, но вместе с ней — неописуемое наслаждение.

Харриет стиснула зубы, чтобы удержать крик. Лео напрягся, воззрившись на нее изумленным, неверящим взглядом; затем застонал и хотел встать, но тело его уже ему не подчинялось, оно начало жить в собственном ритме, бурном и неудержимом. Боль стихла, сменившись новыми ощущениями, столь дивными и захватывающими, что Харриет забыла обо всем на свете.

Лео был опытным любовником — и все же ей казалось, что все закончилось слишком быстро. Последний рывок, последний аккорд наслаждения, хриплый мужской стон… вот и исчезло драгоценное чувство, которое она так хотела бы продлить.