Кэтрин Джордж - Завоевание твердыни

Эстер захлестнула волна счастья, когда она ощутила у плеча маленькое теплое тельце, когда коснулась щекой головки, покрытой светлым пушком. Она осторожно похлопывала Джоанну по спинке, так, как это только что делала Лидия, и через некоторое время ее старания увенчались успехом. Эстер засмеялась и похвалила Джоанну. Затем она походила по комнате, нежно баюкая малышку. Через некоторое время она не без гордости обнаружила, что та уже спит.

— Вот и хорошо, — сказала Лидия, вернувшись. — Я уложу ее, а Джек с Патриком послушают на случай, если она вдруг проснется. Тем временем мы пройдемся по комнатам, я покажу тебе наш дом.

Позже они вернулись к мужчинам. Через некоторое время Эстер встала:

— Нам пора, Лидия. Ты, видно, уже утомилась.

— Да, немного. Вот покормлю Джоанну, а потом вздремну, пока Джек присмотрит за ней. — Лидия смущенно улыбнулась. — В моем возрасте уже нельзя не отдыхать, есть у тебя ребенок или нет.

Эстер зашла еще раз посмотреть на Джоанну. Девочка не спала, и Эстер попросила разрешения напоследок подержать ее на руках. Она прижалась щекой к теплой влажной щечке ребенка, а затем передала Джоанну ее маме, обещая вскоре снова навестить их.

Всю недолгую дорогу до дома Эстер молчала, позевывая. Патрик проводил ее в дом и уселся с видом хозяина. Раньше это приятно волновало Эстер, а теперь показалось возмутительным.

— Патрик… — начала было она, но он жестом остановил ее.

— Иди ко мне и поцелуй меня, — сказал он. Затем посмотрел на нее испытующе. — Ты, кажется, не хочешь? Что случилось, Эстер?

— Когда Лидия показывала мне дом, я увидела фотографии близнецов.

Патрик сощурил глаза.

— Ничего удивительного. Лидия умеет обращаться с фотоаппаратом.

— Если я тебя кое о чем спрошу, — спокойно сказала Эстер, — ты ответишь честно?

— Ты прекрасно знаешь, что отвечу, — пожал плечами Патрик. — Так что же тебя беспокоит?

— Давай лучше сядем. — Эстер присела на стул и указала Патрику на диван. — Ты знаешь, — начала она, — что я никогда не говорю о своей работе в суде. Но на этот раз придется. Это ты научил близнецов, как вести себя на слушании? Я имею в виду тот день, когда впервые увидела тебя.

— Я прекрасно понимаю, какой день ты имеешь в виду. — Он искоса взглянул на нее, и взгляд у него был тяжелым. — Нет. Хочешь сказать, что на тех фотографиях они не очень похожи друг на друга?

— Очень даже разные. — Эстер сжала губы. — Но перед тем, как предстать перед судом, они одинаково подстриглись и надели одинаковую школьную форму, чтобы не отличаться друг от друга.

— Верно.

— Но ведь это Доминик был за рулем, так?

— Да.

— И ты знал это?

Патрик просительно поднял руки.

— Дай я тебе все объясню…

— Патрик, — резко перебила она. — Да или нет?

Он посмотрел на нее. Воцарилась напряженная тишина. Наконец он снова пожал плечами, лицо его ничего не выражало.

— Сознаюсь, виновен.

Тяжелая, душная тишина заполнила комнату. Честность, горько думала Эстер. Человек, ненавидящий ложь в любых ее проявлениях. Наконец Патрик поднялся.

— Ты неправильно поняла, Эстер.

— Не думаю, — холодно взглянула на него Эстер. — Тебе лучше, чем кому бы то ни было, должно быть известно, что Доминик мог быть приговорен к заключению. Ведь у него не было водительских прав.

— Конечно, я знал об этом.

Она была ошеломлена. Глупо, конечно. Патрик лишь подтвердил то, о чем она уже догадывалась. Догадывалась с того самого дня в суде. Но тогда мировой судья Эстер Конвей не была еще по уши влюблена в Патрика Хэзерда и не думала о том, чтобы прожить с ним всю жизнь, до самой могилы. Внутренний голос упрямо твердил ей: если Патрик смог преступить закон в тот раз, можно ли вообще верить ему? Конечно, можно, подсказывало ей сердце. Кто знает! — возражал рассудок.

— Ты думал о том, чтобы сказать мне правду? — спросила наконец Эстер.

Патрик посмотрел ей в глаза.

— Если честно, то нет. Только в случае крайней необходимости. Разве это имеет значение?

— Я покривлю душой, если скажу, что нет. Ты ведь не выносишь лжи, — напомнила она ему. — И, тем не менее, обманул меня в этом деле с твоими племянниками.

— Я не обманывал тебя, Эстер, — холодно возразил Патрик. — Просто мы никогда не затрагивали эту тему.

— Не ты ли сказал, что самая страшная ложь произносится в молчании?

Патрик устало пожал плечами.

— То был не мой секрет. И все дело только лишь в этом. Может, если бы ты не была судьей, я бы рассказал тебе, чтобы между нами не было никаких тайн. Но я подумал, что тебе нелегко будет узнать правду. И оказался прав. Разве нет? — вдруг воскликнул он.

— Да, — спокойно ответила Эстер. — Ты прав.

Патрик потянулся к ней. Но она отступила назад, и его руки упали. Зеленые глаза Патрика сузились, и взгляд стал ледяным.

— Неужели ты допустишь, чтобы это встало между нами?

Эстер сложила руки на груди, зябко поежившись.

— Для меня это удар. Хотя в глубине души я и подозревала правду. Просто никогда не думала, что так тяжело будет услышать подтверждение своим догадкам.

— Ты хочешь сказать, что между нами все кончено и причиной тому это судебное дело? — изумился Патрик.

Эстер сглотнула.

— Нет. Не кончено. Просто мне кажется, не следует так спешить с нашими отношениями: неплохо бы узнать друг друга получше.

Глаза Патрика сверкнули гневом на внезапно побледневшем лице.

— Итак, госпожа Правосудие, из-за того, что мой племянник легко отделался, даже не понеся наказания, ты хочешь наказать меня!

— Нет, конечно, — разозлилась Эстер.

— Нет? И, тем не менее, я должен убираться восвояси и покорно ожидать, пока ты не обдумаешь все, как следует, и не решишь, достоин я доверия или нет? — Патрик усмехнулся язвительно. — Может, Ричард и был снисходителен к тебе, но предупреждаю, Эстер, я не буду. Как не буду и покорным, терпеливо ожидающим твоих милостей.

— Это нечестно, — возмутилась Эстер. — Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— Привыкнуть к мысли жить со мной?

— Да, — сказала она уже спокойнее. — Это серьезный шаг. Будет только разумно, если мы узнаем друг друга получше, прежде чем поженимся.

— Поженимся? — Патрик окинул ее взглядом, насмешливо улыбаясь. У Эстер все внутри похолодело. — Разве кто-нибудь говорил о свадьбе, Эстер?

Эстер бросило в жар, потом она снова побледнела. Гордо вскинув голову, она заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Какая незадача. Что ж, не буду врать, ты не любишь этого, — я думала о свадьбе как о чем-то само собой разумеющемся. Наверное, потому, что уже была замужем. Ладно, признаю свою ошибку. — Эстер подошла к двери и открыла ее. — Если ты не возражаешь, я бы хотела некоторое время побыть одна.