Барбара Картленд - Призрак в Монте-Карло

— Взять их на воспитание, — повторил Эрик. — Они будут жить со мной. Олвин назначил меня их официальным опекуном.

— Эрик, что ты будешь делать с двумя детьми? — воскликнула Виолетта.

— Между прочим, я очень рад, что они будут со мной жить, — ответил Эрик с беспечным видом, скрывавшим его смущение. — Я научу мальчика ездить верхом — он очень отважный паренек. Не удивлюсь, если окажется, что он умеет хорошо держаться в седле. Потом научу его стрелять. Девочка очень миленькая и почти копия моей матери. В один прекрасный день она может стать настоящей красавицей.

В его тоне слышалась гордость, и Виолетта смотрела на него с удивлением.

Внезапно она поднялась и, подойдя к двери на балкон, встала спиной к Эрику. Именно этого он всегда хотел и об этом мечтал в течение всех лет их совместной жизни: о доме, в котором слышны детские голоса. Он никогда ни единым словом не упрекнул ее, ничем не проявил своего разочарования, когда узнал, что она не может родить ему ребенка. Доктора вынесли свой приговор: у нее никогда не будет детей.

Тогда Виолетта восприняла новость совершенно спокойно. Дети не интересовали ее; теперь же она поняла, какое значение для Эрика имело заключение врачей, каким горьким оказалось для него это известие.

— Мне казалось, что я сам должен рассказать тебе обо всем, — проговорил Эрик. — Мне не хотелось бы, чтобы ты услышала эту новость от посторонних. Поэтому я и заехал. А теперь я пойду.

Он встал, и Виолетта, повернувшись к нему, подумала, что в присутствии этого человека вся обстановка комнаты кажется самой обыкновенной мишурой.

— Я рада, что ты будешь жить с детьми, — тихо проговорила Виолетта.

Казалось, ее слова принесли ему облегчение.

— Мне приятно слышать это от тебя, — ответил он. — Я боялся, что ты будешь сердиться.

— Сердиться? Нет, естественно, — сказала Виолетта. — Да и разве это имело бы какое-то значение для тебя?

Эрик отвел глаза.

— Мне не хотелось делать то, что тебе не понравилось бы, — ответил он. — Я знаю, что ты не любишь жить за городом, но если тебе захочется приехать в Медуэй… добро пожаловать.

— Эрик, что ты пытаешься мне сказать? — спросила Виолетта, дотрагиваясь до его руки. — Что ты примешь меня после всего, что было?

Эрик расправил плечи.

— Что значит «принять тебя»? — сказал он. — Ведь ты и так моя жена, не правда ли?

— Эрик! — Виолетта чуть не плакала. — Не будь таким. Тебя так легко обмануть.

Мгновение Эрик колебался, но потом взял ее руку в свою.

— Виолетта, я никогда не умел складно выражать свои чувства, — проговорил он, — но я всегда любил тебя и сейчас люблю. Ты слишком рано вышла замуж — теперь я это понимаю. Мне следовало бы дать тебе время повзрослеть, но ты была так красива, и мне казалось, что я тебе немного нравлюсь.

— Ты… действительно нравился мне, — с горячностью ответила Виолетта.

— Ну, а теперь ты наверстываешь упущенное: тебе следовало бы пройти через это в восемнадцать лет, — глухим голосом продолжал Эрик. — Вот как я смотрю на все. Если такая жизнь тебе когда-нибудь наскучит или ты устанешь, тебя всегда будет ждать комната в Медуэй-парк. Я не буду тебе особо докучать своим обществом — у меня там слишком много работы.

По щекам Виолетты текли слезы. Она сжала руку мужа.

— Эрик, глупый ты мой, — прошептала она. — Ты так добр, ты заставил меня плакать.

— Я не хотел, прости, — стал оправдываться Эрик.

— Я не забуду твоих слов, — продолжала Виолетта. — Я подумаю. И если в один прекрасный день я появлюсь в Медуэй-парк — не удивляйся. У меня такое чувство, что ты окажешься очень милым человеком, с которым можно будет спокойно ждать, когда придет старость.

Она пожалела о своих словах, когда увидела, как загорелись его глаза.

— Ты серьезно? — с надеждой в голосе спросил он.

В ответ Виолетта покачала головой и, высвободив руку, вытерла слезы.

— Забудь об этом, Эрик, прошу тебя, — сказала она. — Просто меня тронули твое великодушие и доброта. Я буду откровенна. Я влюблена.

Огонь в его глазах померк. Внезапно он стал выглядеть намного старше своих лет.

— Роберт Стенфорд? — спросил он.

Виолетта кивнула.

— Естественно, все об этом только и говорят, — объяснил свою осведомленность Эрик. — Как бы там ни было, Роберт хороший молодой человек. Его отец — мой друг.

Его слова очень четко обозначили разницу в возрасте между Виолеттой и Робертом.

— Я люблю его! — с вызовом проговорила Виолетта.

— Он просил тебя выйти за него замуж?

Виолетта была поражена его вопросом.

— Еще нет! — ответила она. — Но попросит.

— Я, черт побери, надеюсь на это, — сурово проговорил Эрик.

— О, Эрик, — слабо засмеялась Виолетта, и он почувствовал, что она вот-вот снова расплачется, — не сердись на Роберта за то, что он еще не сделал предложения твоей жене.

— Почему? — спросил Эрик. — Ведь именно из-за него все вокруг сплетничают о тебе, не так ли? Он поехал сюда вслед за тобой, его мать в слезах, флаги на башнях Шеврона чуть ли не приспущены, как будто в семье траур.

Виолетта опять рассмеялась.

— Перестань, Эрик, перестань! Ты очень привлекательный мужчина, ты так добр ко мне, но ты не должен принимать участия в моих любовных делах — это… это неприлично.

— Кто это тебе сказал? — возмутился Эрик. — Ведь должен же кто-то следить за тобой! Ведь ты, черт возьми, моя жена, так?

— Мне трудно объяснить тебе, — проговорила Виолетта. — Все так сложно. Теперь уходи, а то с минуты на минуту может прийти Роберт, и мне не хотелось бы, чтобы ты в таком состоянии встречался ним.

— Напротив, мне есть что сказать ему, — запротестовал Эрик.

— Ты не можешь этого сделать, не можешь, — ответила Виолетта. — Ты не должен насильно заставлять его жениться. Кроме того, я не хочу, чтобы он сейчас делал мне предложение.

— Что это значит? — удивился Эрик. — Послушай, Виолетта, ты минуту назад сказала, что любишь его. Если это так, ему — чтоб мне провалиться на этом месте — придется жениться на тебе. Если же ты не любишь его — тогда другое дело.

— Я не уверена в своих чувствах! Я еще не решила, — поспешно проговорила Виолетта, обеспокоенная гневным выражением на его лице и побелевшими костяшками пальцев. — Возвращайся в Ниццу, Эрик, прошу тебя. Я напишу тебе в Медуэй-парк, а потом, может, и сама приеду.

— Ты обещаешь? — настойчиво спросил он.

— Да, обещаю, — ответила она. — Прощай, Эрик.

Виолетта подняла к нему лицо, и он поцеловал ее в щеку. Проводив его до двери, она наблюдала, как он спускается по ступеням, ведущим к дороге. У ворот его ждал экипаж. Когда лошади тронулись, он обернулся и помахал шляпой. Она тоже помахала в ответ.

Возвратившись в дом, Виолетта поднялась в спальню, чтобы подправить грим, но, подойдя к туалетному столику, она села — и очень долго неподвижно сидела, устремив взгляд на свое отражение.