Эйлин Колдер - Сердечные дела

Аврора взглянула на него. Он пришел, чтобы продемонстрировать свою победу, в бешенстве подумала девушка.

— С чего ты это взял? — яростно возразила она, вовсе не собираясь признавать себя побежденной.

— Это очевидно.— Он улыбнулся.— Не принимай слишком близко к сердцу, Аврора. Твой отец не имел в виду ничего плохого — просто его взгляды на деловых женщин несколько старомодны...

— Не тебе объяснять мне, каков мой отец,— оборвала она его громким от вспыхнувшего негодования голосом. Боже мой, что могло быть унизительнее? Этот человек ограбил их и при этом прекрасно понимает, что она, по существу, совершенно бессильна что-либо предпринять, поскольку отец слишком упрям, чтобы принять ее помощь. Дон просто-напросто смеется над ними... И это бесило ее, выводило из себя. — Есть многие вещи, о которых ты не имеешь понятия, Дон Лаудри,— сухо сказала она.— И одна из них это то, что я способна договориться со своим отцом.

— Не сомневаюсь в этом. — Голос Дона зазвучал неожиданно серьезно.— Но позволь предупредить тебя, Аврора. Уилфред неважно себя чувствует. У него высокое давление, и врачи советуют ему избегать стрессов...

— Благодарю тебя за заботу, Дон.— Он, очевидно, решил напугать ее в надежде на то, Что она отступится. Что ж, придется его разочаровать. Аврора посмотрела на Дона в упор. — Я не собираюсь расстраивать своего отца... я собираюсь ему помочь.

— Но верно ли ты представляешь себе ситуацию? — вкрадчиво спросил он.

О, она ее прекрасно представляла. И понимала, что Дон Лаудри всего-навсего пронырливый и нечистоплотный делец.

От ярости ее руки буквально затряслись.

И в следующее мгновение, неудачно опершись ладонью об пол, она порезала себе запястье об острый край осколка. Ярко-красная кровь брызнула на рассыпанный сахар. Аврора даже застонала, но не столько от боли, сколько раздосадованная своим глупым поведением.

— Очевидно, твое умение собирать осколки не столь велико, как тебе казалось, — ехидно заметил Дон. И прежде чем она успела отстраниться или сказать что-нибудь, схватил ее за руку и, подтолкнув к раковине, подставил пораненное запястье под струю воды.

Холодная вода уняла боль, но то, что он держал ее за руку, отнюдь не успокаивало Аврору. Напротив, его близость действовала ей на нервы.

— Мне уже лучше, спасибо,— торопливо сказала она, ругая себя за собственную неуклюжесть.

— Мне кажется, тебе понадобится пластырь. — Дон как будто не слышал, что она ему сказала. — У Энни здесь есть аптечка?

— Кажется, вон в том шкафу,— ответила она, неопределенно пожав плечами.

Он отпустил ее, но через минуту вернулся с пластырем и каким-то антисептиком.

— У Энни всегда все разложено по полочкам. Она пригодилась бы мне в замке.

— Не сомневаюсь в этом. Создается впечатление, что ты хочешь забрать отсюда практически все.— Это пронизанное горечью обвинение вырвалось у нее помимо воли.

Он удивленно поднял бровь, но, по всей видимости, слова Авроры его совсем не разозлили.

— Возможно, ты и права, — тихо произнес Дон.— Я уже приобрел лошадей Уилфреда, часть ею земли... — Он внезапно замолчал и холодным, изучающим взглядом окинул ее всю целиком — от стройных, почти ничем не прикрытых ног до малахитовых глаз.— Но Бог с ней, с Энни,— внезапно охрипшим голосом продолжил он. — Кажется, я предпочел бы особу помоложе и с более длинными ногами... которая так хорошо смотрится в теннисной юбочке.

От откровенной наглости этого заявления у Авроры перехватило дыхание, а щеки запылали. Он не только признавал то, что прибирает к рукам имущество Годаров кусочек за кусочком, но и превращал это в фарс, грязно намекая на то, что не отказался бы заполучить и ее...

— Мне нравится, когда ты не находишь, что сказать,— ухмыльнулся Дон, вытаскивая руку Авроры из-под струи воды. — Не то чтобы мне доставлял удовольствие сам этот факт, но когда я вижу, как вспыхивают твои щеки, как надуваются твои сексуальные губки, а глаза сияют изумрудами, меня охватывает непреодолимое желание дразнить тебя.— С этими словами он наложил на кисть сложенный бинт, пропитанный антисептиком.

Она протестующе вскрикнула, правда, не столько от бесстыдства его слов, сколько от обжегшего рану антисептика.

— Ты даже не пытаешься скрыть своей наглости, Дон Лаудри,— процедила она сквозь стиснутые зубы. Он наложил ей повязку, но рука болела невыносимо.— И позволь сказать, что не заинтересовалась бы тобой, даже если бы ты оказался единственным мужчиной на Ямайке.

— И почему же? — с ленивым безразличием спросил он.— Неужели я не соответствую твоему идеалу мужчины... в отличие от Бирна?

Она решила проигнорировать это замечание, как и вызванные им неприятные воспоминания.

— Потому что ты самонадеянный, самодовольный тип и...

— Но твой отец, кажется, считает, что я мог бы подойти тебе.

— Ну что ж... в таком случае мой отец не слишком хорошо соображает, когда дело касается тебя.

Он покосился на нее.

— Интересное замечание. Не объяснишь ли поподробнее?

— Пожалуйста. Во-первых, мне не понравилось, как папа только что подписал документ, даже не потрудившись прочитать его, — быстро сказала она.— Это верный путь к катастрофе.

— Твой отец знал содержание документа, — спокойно ответил Дон.

— Если даже и так, то он все равно должен был прочитать его еще раз,— стояла на своем Аврора.

— А может быть, Уилфред просто доверяет мне?— Дон вопросительно приподнял бровь.— Чего нельзя сказать о его дочери.

Аврора из осторожности решила обойти этот вопрос стороной. Прежде чем обвинять его в о ткрытую,нужно сперва увериться в своих подозрениях. Вместо этого она продолжила:

— Я ничего не хочу сказать о тебе лично, Дон, но, будучи финансовым советником, неоднократно встречала людей, разорившихся из-за того, что они подписывали документы, которые либо не читали, либо не понимали.

— Однако Уилфреда никак нельзя назвать невежественным или глупым человеком.

Он что, ищет себе оправдания? — подумала в этот момент Аврора. Хочет сказать, что всеми своими неудачами в делах Уилфред обязан только себе?

— Люди, о которых я упоминала, тоже не были ни глупыми, ни невежественными,— сердито возразила она. — Просто излишне доверчивыми.

— Что ж, об Уилфреде тебе беспокоиться не стоит,— безапелляционно заявил Дон.— Ведь он муж моей сестры, неужели ты думаешь, что я собираюсь содрать с него шкуру?

— Мне кажется, человеческая алчность не признает семейных связей... особенно столь тонких, как связь через замужество сестры.

На мгновение на его худощавом, красивом лице появилось предостерегающее выражение, и у Авроры возникло неприятное ощущение, что она зашла слишком далеко.