Триш Мори - Досье на любовника

— Не в этом дело. У меня есть другая причина.

— Но я никогда о ней не узнаю, верно?

— Не стоит и пытаться.

Марла с тревожным нетерпением ожидала новостей. Она уже давно стояла на берегу озера и успела изрядно продрогнуть на холодном ветру.

Саския стремительно шла к пирсу, она издалека заметила хрупкую маленькую фигурку, замершую на его краю. Девушка тепло оделась, на ней был толстый свитер и джинсы. Ветер то и дело бросал ей на глаза непослушные волосы. Торопясь на встречу, она забыла собрать их в хвост.

— Понравилось на балу? — желая скрыть свое нетерпение, непринужденно поинтересовалась Марла.

— Это было впечатляюще.

— Отлично.

— Марла, по поводу работы твоей подруги…

— Да?

— Я знаю, книгу написала ты, поэтому буду говорить без обиняков, — начала Саския.

— Прости за эту детскую ложь, я никого не способна ввести в заблуждение, просто хотелось, чтобы ты сначала составила свое профессиональное мнение. Да и было как-то неловко признаваться, что я пишу.

— Я прочитала твою книгу. Но должна сразу предупредить, порой люди долгие годы обивают пороги издательств, прежде чем добиться публикации. Чего только им не приходится за это время выслушать! Хочу, чтобы ты это знала заранее.

— Иначе говоря, она не стоит того, чтобы начинать всю эту канитель, — робко предположила Марла.

— Как раз наоборот. Книга потрясающая, и она должна увидеть свет.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Мне незачем тебя обманывать.

— Это дорогого стоит. Так значит…

— У меня есть знакомый редактор в Нью-Йорке. Мне удалось познакомить ее с твоей работой, но не возлагай слишком больших надежд.

— Она уже читала? Это невероятно!

— Рукопись ей понравилась, но, возможно, этого недостаточно.

— Я не знаю, что для меня важнее: опубликовать книгу или просто быть понятой. Спасибо, Саския. Для меня твое участие очень много значит.

— Я надеюсь, ты не станешь отчаиваться, если нас постигнет неудача. В любом случае шанс у нас есть, и довольно неплохой. В мире много издательств, которые могут заинтересоваться твоей рукописью.

— Саския, до этого момента я даже и не надеялась, что это возможно. Спасибо тебе!

Они отправились прогуляться вдоль берега, ветер дул им в лицо. Саския то и дело поправляла растрепавшиеся волосы.

— Моя грива сводит меня с ума.

— А мне нравится. Кудри смотрятся очень живо, и цвет приятный. Давно собираюсь перекраситься во что-нибудь светлое. Как думаешь, такой цвет, как у тебя, мне пойдет?

— Почему нет? С твоей золотистой кожей медовые волосы будут смотреться просто великолепно.

— Тогда точно надо рискнуть.

— Желаю удачи.

Они бродили и болтали о всяких глупостях, пока Марла не услышала, что ее зовут.

— Это Джейк. Он ищет меня. Просто невыносимо! — она поцеловала Саскию в щеку и быстро пошла к большому дому.

Саскии действительно выдалась возможность приобщиться к деловым будням своего героя. Ей дозволено было посетить кабинет Алекса и удивиться невероятной технической оснащенности его рабочего места:

— Ух, ты! Чего тут только нет!

— Ну, может быть, чего-то и нет, — улыбнулся Алекс. — Но, скорее всего, я не являюсь обладателем только тех технических нововведений, которые были изобретены в течение прошедших выходных.

Алекс разбирал документы, сидя за массивным дубовым столом, а Саския бродила по кабинету, разглядывая развешенные по стенам фотографии. Она надолго задержалась перед снимком, на котором было запечатлено все семейство Алекса. Фотография была сделана как минимум лет двадцать назад. Саския невольно улыбнулась, вглядываясь в лица людей. Алекс казался настоящим великаном рядом с маленькой хрупкой сестрой, ее изящество и грация были какими-то нездешними, сказочными. Она доверчиво держала брата за руку. Саския впервые видела родителей Алекса. От мощной фигуры его отца веяло силой и уверенностью в себе. Он нежно обнимал красивую грациозную женщину — мать Алекса. Саския сразу поняла, эти люди всю жизнь преданно любили друг друга. Снимок был сделан на той самой яхте, на которой их настигла чудовищная смерть.

— Наши родители, — сдержанно прокомментировал Алекс, заметив, что Саския замерла перед фотографией. Он встал из-за стола и снял раму со стены.

— Сколько им было лет, когда они погибли?

— По пятьдесят.

— А я совсем не помню свою маму. Ее не стало, когда я была еще младенцем. В юности я сильно страдала из-за ее отсутствия. Мне казалось, что мамы способны сделать для своих детей все на свете, лишь бы те были счастливы, а я лишена этой невероятной любви.

— А что случилось с твоей матерью? — Алекс оторвал взгляд от лежащей теперь на его столе фотографии.

— Рак груди. Сейчас это не редкость, но в те времена ее не сумели спасти. Доктора сказали, что она слишком поздно обратилась за врачебной помощью. Но я ничего не помню, я тогда была слишком мала. Наверно, если бы была старше, мне было бы вдвойне тяжелее пережить ее болезнь и смерть.

— Ты знаешь, как погибли мои родители?

— Когда-то давно я где-то читала, так что в общих чертах знаю.

— Они тогда были очень сильно подавлены. Тяжело переживали потерю нашего бизнеса. Ты понимаешь, что я имею в виду. Можешь написать об этом в своем досье.

Работа, о которой так долго мечтала Саския, наконец-то началась. Когда время медленно приближалось к обеду, на столе Алекса заволновался один из телефонов.

— Это тебя. Из Лондона. Родни Крейг, — сообщил Алекс, передавая Саскии трубку.

— Сэр Родни. Не ожидала услышать вас так скоро.

— Саския, деточка, ну как справляешься? — подозрительно ласковым тоном поинтересовался он.

— Отлично. Работа продвигается. Мистер Котофидес решил предоставить мне нужную информацию и содействовать во всем. Планирую закончить материал к концу этой недели.

— Да, да. Именно об этом мне бы и хотелось с тобой поговорить.

— Что-то не так? Возникли какие-то проблемы? — заволновалась Саския.

Удобно откинувшись на спинку кресла, Алекс с любопытством следил за девушкой, стараясь по меняющемуся выражению ее лица уловить суть разговора.

— У правления определились кое-какие мнения на твой счет.

— Я не совсем вас понимаю, сэр Родни, — пробормотала она.

— Дело в том, что стали распространяться слухи, будто ты собираешься досрочно сойти с дистанции.

— Вы ведь не воспринимаете это всерьез? Я продолжаю свою работу, и никаких других планов у меня нет. С какой стати мне отказываться от борьбы?

— Я рассматриваю подобную возможность лишь потому, что пост, на который ты претендуешь, требует всецелой и долгосрочной отдачи. И это вряд ли совместимо с решением личных проблем и налаживанием частной жизни. Я надеюсь, ты до конца понимаешь, на что можешь себя обречь, упорствуя в этой борьбе. Никто не вправе ставить перед тобой какие-либо условия и ограничения, но, если у тебя есть хоть малейшее сомнение по поводу собственных возможностей, разреши его прежде, чем перед тобой остро встанет этот вопрос.