Айра Левин - Все или ничего

На столике стоял поднос с напитками. На какую-то секунду в голове у нее мелькнула мысль взять да и уйти из домика Гранта Гудмана, но было уже поздно — он спускался вниз по лестнице и, по странному совпадению, был тоже одет во все черное: толстый черный свитер и черные вельветовые брюки.

Они уставились друг на друга, а потом даже Брайони заулыбалась.

— Как близнецы, — сказала она, — но это Линду надо благодарить за мой наряд.

— У Линды есть еще один талант, — сказал Грант Гудман, ставя ногу на последнюю ступеньку. — Ты смотришься великолепно в любой одежде, но надо признаться, черный цвет идет тебе особенно.

— Не знаю, у меня он всегда ассоциируется с похоронами, — сказала Брайони, когда он подошел к ней, — и, возможно, моими собственными, потому что я собираюсь сделать заявление.

— О, нет, Брайони. Ты этого не сделаешь, — возразил Грант Гудман. Он стоял так близко, что она могла видеть зеленоватые искорки в его глазах и вдыхать запах теплого, чисто вымытого мужского тела. Брайони вдруг вспомнила о его силе, когда они тащили Роберта вниз с горы, о его терпении и молчаливом упорстве, когда уже, казалось, и она и Роберт окончательно выбились из сил; она вдруг осознала, что он весь состоит из противоречий: то бывает резок с ней и обижает, то заставляет собой восхищаться.

— Во всяком случае не сию минуту. — Его руки сомкнулись у нее на спине, и он властно захватил ее рот губами, прежде чем она успела вымолвить слово.

А когда он закончил ее целовать, Брайони с трудом смогла освободиться из его объятий. Лицо у нее горело, дыхание было прерывистым, глаза округлились и потемнели, ибо поцелуи Гранта Гудмана будили в ней желание и скрыть это от него она уже была не в состоянии.

— Итак, — едва слышно сказал он, перемещая свои руки на талию, — нас уже как-то застукали за этим занятием, то есть я хочу сказать, что ужин подадут с минуту на минуту. Давай успокоимся немного, Брайони, пока о нас не начали сплетничать, как о той паре молодоженов. — Грант Гудман отпустил ее и улыбнулся. — Как ты считаешь?

— Вы спросили меня, как я считаю. — Брайони отодвинула тарелку. Она вновь не смогла в полной мере отдать должное кулинарному искусству Марсдена, хотя на сей раз осилила почти половину стейка и весь суп.

— М-м-м. — Грант Гудман потянулся к ее стакану и наполнил его вином. — Выпей, — сказал он. — Сама судьба заставляет нас попробовать это вино, хотим мы этого или нет.

Брайони сделала несколько маленьких глотков.

— Очень приятное.

— Значит, тебе понравилось? — Грант Гудман откинулся назад. — Скажи мне, о чем ты думаешь.

Брайони начертила чистой вилкой какую-то фигурку на скатерти и сейчас разглядывала ее.

— Почему бы вам просто не принять мою отставку и не отпустить меня? — Она бросила вилку, кинула на Гранта Гудмана беглый взгляд и откинула со лба волосы.

— По ряду причин. Найти сочетание менеджерского опыта со знанием здешних условий не так-то просто…

— Но и не так трудно, — парировала Брайони. — Когда я впервые приехала сюда, я ничего здесь не знала.

— Да, но ты приехала с твердым намерением похоронить себя в этой глуши, к тому же ты была ничем не обременена, если не считать воспоминаний. Находить людей для работы в отдаленных местах, а тем более удерживать их там всегда не просто, — заметил Грант Гудман, — особенно, если у них есть мужья, жены или дети.

— Ну, не такая уж тут глушь, — сказала Брайони, но чувство у нее было такое, что она как утопающий хватается за соломинку. — Всего-то час езды до Лонсестона.

— Пусть так, но ведь Лонсестон и Хобарт далеко не центры цивилизации, а уж здесь-то совершенная глушь, и думаю, немногие придут в восторг от мысли поселиться здесь постоянно.

Брайони вновь принялась чертить вилкой по скатерти.

— Продолжайте.

— И потом я не хотел бы оставить тебя без работы.

Брайони улыбнулась.

— В это трудно поверить.

— Не понимаю почему. Я предложил тебе отличные условия и не тащу в постель под дулом пистолета. Почему бы тебе просто не расслабиться и не предоставить все судьбе?

Брайони подскочила на стуле и сказала с чувством:

— Нет! Потому что дуло пистолета не исключается!

Грант Гудман засунул руки в карманы и задумчиво посмотрел на нее.

— Я не знаю, чего ты боишься. Ты боишься не справиться с собой…

— Нет, справлюсь!

Он пожал плечами и усмехнулся.

— Как раньше?

Брайони покраснела, взяла в руки свой бокал и уставилась в его рубиновые глубины. — Вы… вы просто…

— А тебя невозможно не целовать, — проговорил он нежно. К тому же тебе это понравилось…

— Вы же сами говорили, что я, видимо, изголодалась…

— Стало быть, любой мог бы рассчитывать на то, что ты ответишь ему взаимностью? Моя дорогая Брайони, я прекрасно понимаю твое желание оскорбить меня, но ты напрасно теряешь время. Этим ты прежде всего оскорбляешь себя.

— Ах, вот как? — Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. — А может, я такая же, как ваша жена, и у меня тоже душа потаскушки? Может, вас только к ним и тянет?

Пауза затянулась, и Брайони со злорадством отметила, что Грант Гудман помрачнел.

— А может, — сказал он изменившимся голосом, — ты просто привыкла помыкать людьми? Смотри, Брайони, — с холодной дерзостью предупредил ее он, — в один прекрасный день ты поймешь, что переусердствовала.

Она задохнулась от негодования, побелела и хотела было что-то сказать, но Грант Гудман холодно проговорил:

— Ты можешь идти. Увидимся утром.

Когда Брайони вернулась к себе в номер, она буквально валилась с ног от усталости и эмоционального напряжения; она поняла, что у нее есть лишь два варианта: уснуть или сойти с ума. И хотя физически она почувствовала себя намного лучше утром, об ее эмоциональном состоянии этого нельзя было сказать, не помогла и Линда, пребывающая в болтливом настроении, с которой они вместе присели в офисе после завтрака.

— Вчера вечером я позвонила своей приятельнице в Сидней, Брайони, — начала она, умышленно обходя то, что видела накануне в домике Гранта Гудмана, а может, Брайони это только показалось.

— Очень хорошо.

— Она тоже занята в гостиничном бизнесе, и к тому же — кладезь информации. По всей видимости, ни для кого уже не секрет, что Грант Гудман занялся курортным бизнесом. А ты знала, — Линда вопросительно взглянула на Брайони, — что он долгие годы стоял за спиной Семплей?

— Пожалуй, я была единственной, кто этого не знал, Линда, — сухо ответила Брайони и протянула руку за меню на следующую неделю. — Обо мне тоже заодно посплетничала?

— Нет, — решительно ответила Линда. — Я в курсе этой истории, но у меня есть собственное мнение на этот счет. К тому же ты моя подруга, как же я могу о тебе сплетничать?