Кэтрин Кэтрин - Песня на два голоса

Что случается с любовью, когда она уходит? Она впитывается в землю, растворяется в окружающем пространстве, возвращается на небеса? Что происходит с этой тонкой, неуловимой субстанцией, называемой искренним чувством? Ведь в тот момент, когда Лора любила Майкла, а он любил ее, для них не было ни преград, ни пределов; все казалось достижимым. Хочешь — и завтра полетим в космос, хочешь — и найдем пиратский клад, хочешь — поедем вот сейчас целоваться на вершину Эмпайр стейт-билдинга и там встретим какого-нибудь режиссера, который предложит нам главные роли в кино. Не обязательно так бы случилось, но Лора с Майклом в это верили. На вере, надежде и любви, как на трех китах, держался их мир.

А теперь что сталось с той любовью? Где она находится? Законсервирована в банке, залита спиртом, препарирована дотошными ангелами и снабжена этикеткой? Стоит на полке в третьем ряду, уже покрытая пылью? Когда умирают люди, их тела кладут в землю или предают огню. Куда класть умершую любовь? Что сказать на ее похоронах? Какую эпитафию выбить на гранитной плите? «Здесь лежит любовь Лоры и Майкла, самая великая на земле. Прощай, мы скорбим о тебе».

Та безумная любовь ушла, оставив по себе только воспоминания, боль и пепел, перевернув мир, заставив жить вверх тормашками. Теперь вместо нее нет почти ничего — так, пара угольков тлеет, если дотронешься, сам виноват, дуй тогда на обожженные пальцы, а раздуть огонь вряд ли получится. Да и не нужно. Все ушли от костра.

Но Майкл сидит здесь, и его лицо тонет в неоновых бликах, пепельные волосы кажутся черными, большие руки лежат неподвижно. Он настоящий, живой, он дышит, к нему можно потянуться, прикоснуться обеими ладонями и на миг поверить, что ты снова его ребро. Что тот огонь не погас, а просто уснул. И его можно разбудить.

Лора резко отвернулась.

Нет, нельзя.

Нельзя позволить себе ошибиться снова, ободрать сердце о новые чувства, нельзя. Она не двадцатилетняя дурочка, чтобы поддаться обаянию Майкла, его сладким речам, его показному дружелюбию. Она знает, что в протянутом яблоке скрывается яд. И будет сильно жалеть, если соблазнится.

К тому же он вроде бы и не намерен ничего ей предлагать. Кроме коктейля.

В новой квартире Майкла Лора была впервые.

— А что случилось со старой? — Она вошла в просторный холл: большие пространства, современный дизайн, ничего лишнего. Майкл любил, чтобы было света много, а мебели мало.

— Продал. — Он снял ботинки и направился к бару, по пути скинув пиджак и ослабив галстук-бабочку.

— Почему? — Лора отлично помнила ту квартиру. Конечно, поменьше, чем эта, но все-таки уютнее. Или это ее розовые воспоминания делали ту квартиру уютной? Ну, до того момента, как там в спальне обнаружилась неизвестная девица с Майклом.

— Не мог там жить без тебя.

— Неужели? — недоверчиво протянула Лора.

— А сама-то? Съехала почти сразу. Мы оба сбросили шкурку, дорогая. Тебе покрепче или помягче?

— Мартини с соком будет в самый раз.

Он кивнул и занялся приготовлением напитков, а Лора пошла к окну.

Все-таки пристрастие к высоте из Майкла не выбить. Вид открывался завораживающий — Нью-Йорк переливался ночными огнями. Прохладный пол приятно холодил ступни. Лора удержалась от того, чтобы прижаться лицом к стеклу. За спиной щелкнул выключатель: Майкл погасил верхний свет, но оставил гореть причудливо изогнутые светильники, расставленные тут и там. Они были похожи на маленькие инопланетные корабли. Лора обернулась и ткнула пальцем в ближайший.

— Так и кажется, что оттуда сейчас полезут зеленые человечки.

— В твоих интересах пить поменьше, — Майкл вручил ей бокал, — а то и правда полезут.

— Ты думаешь, я слишком много пью?! — возмутилась Лора. Как человек, постоянно работающий в шоу-бизнесе, она непрерывно подвергалась соблазнам в виде алкоголя и наркотиков — на все это легко можно подсесть, если выдерживать слишком плотный график. Лора терпеть не могла наркоманов и алкоголиков и сама ни за что бы не приобрела пагубные привычки, поэтому любое подозрение в их наличии сильно ее обижало.

— Подумать только, твои болевые точки все на тех же местах! — усмехнулся Майкл. — Расслабься. Я не имел в виду ничего плохого, просто пошутил.

— Ладно. — Подумав, Лора добавила: — Извини. За многие годы я уже довела эту реакцию до автоматизма.

— Я заметил.

Майкл себе налил виски — если он пил, то предпочитал либо шампанское, либо крепкие напитки. Губы у него будут на вкус терпкие… Лора поспешно глотнула из своего бокала.

— Нормально смешал?

— Да.

— Нравится? — Майкл кивнул на панораму за окном. — Я выбрал эту квартиру в основном из-за вида.

— Не сомневалась в тебе.

— Подарок! — спохватился Майкл. — Секундочку…

Он поставил стакан на низкий столик и удалился куда-то в глубины квартиры. Лора подошла к бару и устроилась на высоком стуле, расслабленно вытянув ноги. Длинный вечер закончился, и сейчас в тишине и полутьме квартиры Майкла на нее снизошло умиротворение. Как будто она уставшая наконец вернулась домой…

Нет, ни за что! — взвыл здравый смысл. Не давай себя обмануть. Это не твой дом. Твой дом — та уютная квартира, которую ты обживала несколько лет, где чувствуешь себя защищенной, где лежат твои вещи, где ты всегда можешь скрыться. Это незнакомое помещение не твой приют. И не стоит считать его таковым просто потому, что здесь есть Майкл.

— Майкл не мой, — прошептала Лора, чтобы окончательно себя убедить.

И тут вернулся Майкл, словно вызванный заклинанием злой дух. В руках он нес обернутую неброской подарочной бумагой коробку.

— Это тебе. — Майкл вручил коробку Лоре. — Открывай.

— Прямо сейчас? — Она поставила бокал на столик и потянула за кончик широкую атласную ленту.

— А зачем медлить? Остальные подарки развернешь дома, а этот, будь любезна, при мне. — Он прислонился боком к стойке и наблюдал, как Лора сражается с бантом.

— Не развязывается.

— Давай помогу. — Пальцы Майкла на мгновение соприкоснулись с ее пальцами, и Лора сразу убрала руки. — Ну вот, готово. Дальше сама.

Она развернула бумагу, подняла крышку картонной коробки. Внутри обнаружились два бархатных футляра: плоский и широкий и второй — поуже и подлиннее.

— Сначала большой, — подсказал Майкл.

Лора послушно открыла крышку и онемела. На черном бархате осенними звездами сияло бриллиантовое ожерелье невероятной красоты. В середине — искусно выложенный из крохотных камешков ирис, любимый Лорин цветок.

— Ты сможешь надевать это на концерты и праздники, — нарушил Майкл воцарившееся потрясенное молчание. — Это, так сказать, на выход.

— О, Майкл…

— Теперь открой второй.

Она повиновалась, еще не в силах оторвать взгляд от искрящихся камней, и открыла второй футляр. Там оказалось украшение поскромнее: небольшой платиновый медальон на тонкой цепочке, на крышечке которого тоже был выгравирован ирис. Лора взяла вещицу в руки, открыла и замерла: внутри были фотографии.