Эва Киншоу - Забава

Вздрогнув, девушка обернулась. Джон О'Кинли протягивал ей ключи, которые она, должно быть, выронила, роясь в сумочке в поисках носового платка.

— Молчи, — предупредил он, увидев выражение ее лица.

Но она и так не могла вымолвить ни слова и только молча потянулась, пытаясь выхватить ключи из его рук.

Он зажал их в кулак и мягко произнес:

— Терпение, терпение, Торри. Ты всегда так эмоциональна?

Девушка отчаянно старалась не разрыдаться, но силы покинули ее, и слезы хлынули неудержимым потоком. Она плакала навзрыд, закрыв глаза, дрожа и всхлипывая.

И тут Торри почувствовала, что он обнял ее. Она приоткрыла губы, издав робкий звук протеста, и Джон прильнул к ним долгим поцелуем.

Когда он отпустил ее, девушка едва держалась на ногах и не упала только потому, что его сильные руки надежно поддерживали ее за плечи. Покачнувшись, она вошла в лифт, и, когда дверь начала закрываться, Джон молча поднял руку в легком, чуть насмешливом жесте прощания.

— Нет, — выдохнула Торри, чувствуя, что позволила этому человеку снова одержать верх, причем без малейшего сопротивления с ее стороны. — Нет... Я не целовала тебя. Это никогда больше не повторится.

Она проснулась среди ночи, дрожа и переживая все снова, потому что во сне ее преследовало ощущение его сильных рук, тепло его тела, тот дерзкий, почти оскорбительный поцелуй.

К утру она уже знала, что ненавидит Джона О'Кинли, ненавидит за все, что он сделал и еще сделает, смутив покой многих женщин... а больше всего за его слова о Пирсе.

Я бы убила его за это, подумала она холодно.

Постепенно Торри успокоилась, и в ее душе осталась только горечь от пережитого оскорбления.

И тут на нее обрушился новый удар. Она просматривала газеты в поисках объявления о продаже античного фарфора, когда один из заголовков привлек ее внимание.

Девушка бегло пробежала глазами статью, где говорилось о несостоятельности одной из компаний, занимающейся изготовлением приправ, соусов и специй. Название фирмы тактично не упоминалось, и она лениво отложила газету, отметив, что у «Гилл компании» будет одним конкурентом меньше.

Но вдруг у нее ёкнуло сердце. Она вспомнила, каким усталым выглядел отец в последние дни, как ее родители обхаживали, именно обхаживали Джона О'Кинли, богача, интересы которого были связаны с деятельностью подобных компаний.

— Нет, — прошептала Торри в ужасе. — О господи, нет! Пожалуйста, скажи мне, что это не так!

— Почему вы ничего не рассказали мне? — с упреком спросила Торри родителей, которые сидели перед ней в своей маленькой прелестной гостиной, тесно прижавшись друг к другу и взявшись за руки, словно дети.

— Дорогая, я хотела сделать это, — осторожно начала Энн. — Но твой отец запретил. Он не хотел огорчать тебя, когда, по всей видимости, ты была... — Она замялась.

— Была так погружена в себя, что ничего не замечала вокруг, — с горечью закончила Торри. — О, простите меня... Мама... отец... Объясните, что же произошло?

— Это в большей мере моя вина, — сказал сэр Рональд.

— Папа...

— Но это так, детка. Я просчитался, думая, что достаточно идти проторенной дорожкой, чтобы сохранить имя и репутацию. Но сейчас рынок наводнили компании более инициативные, новаторские и лучше ориентирующиеся в мире бизнеса. Так получилось, что в течение некоторого времени я продолжал вкладывать деньги в «Гилл компани», а она уже была обречена. С тем же успехом можно было наливать воду в дырявую бочку...

— Но у нас есть недвижимость. Дом... — вмешалась Торри, — и моя квартира...

— Детка, это последнее, что у нас осталось. Этого хватит, чтобы расплатиться с кредиторами, но, боюсь, будет недостаточно, чтобы избежать финансового краха...

Торри вскочила, собираясь возразить, но мать жестом остановила ее:

— Мы старались изо всех сил, дорогая, но положение на финансовом рынке против нас. Единственная надежда — это Джон О'Кинли. Не все еще потеряно, девочка. Если нам удастся уговорить его вложить деньги в «Гилл ком-пани», то положение стабилизируется, и мы сохраним свое имя.

— Как? — дрожащим голосом воскликнула Торри. — Я не понимаю... как вы добьетесь, чтобы он...

— Одна из его фабрик, производящая стеклотару, является нашим поставщиком и основным кредитором, — сказал сэр Рональд. — Кроме того, этот человек прекрасно разбирается в бизнесе, и если кто-то и может спасти нас, то это он. Надеюсь, Джон заинтересуется нашими предложениями, так как его собственная фирма при этом ничем не рискует. А в случае неудачи «Гилл компани» просто перейдет в его руки...

— Скажи, папа, — прошептала девушка, — в тот вечер он приходил на обед...

— Это была идея твоей матери. Она думала, что будет лучше, если он поближе познакомится с нашей семьей.

— Я всегда верила, что личные контакты помогают делу, — заявила Энн. — И еще тогда хотела все рассказать Торренс, но ты, Рональд, не позволил мне, — добавила она, укоризненно глядя на мужа. — Но я все еще надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что твои женщины способны многое вынести на своих плечах.

— Я понимаю, — кивнул сэр Гилл. Его взгляд смягчился, остановившись на жене. — Ты удивительная женщина! Что касается тебя, моя дорогая, — он повернулся к дочери, — на обеде в прошлое воскресенье ты вела себя замечательно. Но давайте не будем обманывать себя, — продолжил он. — В таком вопросе милое общение мало что значит, главную роль играют факты и холодный расчет.

— Значит, Джон еще не принял решение? — Торри подняла на отца глаза.

— Нет, я дал ему время, и он обещал ответить в течение недели.

— Понимаю.

— Торренс, — мать с тревогой смотрела на нее. — Ты не останешься? У тебя усталый вид, дорогая. Не расстраивайся, вот увидишь, мы все переживем. В конце концов поселимся в палатке, как настоящие романтики... Я всегда любила путешествовать...

Торри провела весь вечер с родителями, но от приглашения остаться ночевать отказалась.

Когда она возвращалась домой, ее голова снова была полна беспорядочных мыслей.

Судя по всему, отец не унаследовал деловую хватку деда. Он по-прежнему оставался отличным специалистом по военной стратегии. Но по душе ли ему было заниматься производством пикантных приправ, французских соусов и прочих деликатесов известной во всей Австралии марки «Гилл»?

Торри с болью спрашивала себя, почему она никогда не задумывалась об этом прежде. Она корила себя за то, что беспечно относилась ко всему тому, чем жили ее родители. Как она могла погрузиться в свои проблемы, что даже не почуяла неладное?

Потом она вспомнила о Джоне, о том, что говорила ему, какими оскорблениями осыпала. Теперь, из-за ее неосмотрительного поведения, отец натолкнется на стену холодного равнодушия и получит отказ.