Лавиния Бертрам - Поверить в счастье

— Почему ты так решил? То, что нас связывало…

— Нас связывал только секс.

Рука задрожала, и Рина опустила поднесенный было к губам стакан с соком.

— Не могу поверить, что ты это говоришь.

— То, что я говорю, правда.

— Твоя правда.

Мигель пожал плечами.

— Пусть так. Считай, как хочешь.

Разговор зашел в тупик. Они словно говорили на разных языках. Подошло время прекратить словесные игры и перейти к делу.

— Что ж, тогда мне придется поделиться с тобой моей правдой.

— И что же это за правда?

Идя на эту встречу, Рина допускала, что они могут не сойтись во мнениях, но она и представить себе не могла, что попадет в такую ситуацию. Как сказать мужчине, только что фактически сравнившему ее с девицей легкого поведения, что она носит под сердцем его ребенка?

— Говори же! — нетерпеливо подтолкнул ее Мигель.

Ладно, пожалуй, лучше всего не ходить вокруг да около.

— Я беременна.

Некоторое время, пять или пятьдесят секунд, его лицо оставалось прежним, потом взгляд смягчился — в нем появилась жалость.

— Мне неприятно, что ты так унижаешься. Тебе не стоило беспокоиться. Я не оставлю тебя без средств.

Неужели он думает, что она выпрашивает у него содержание?! Неужели всерьез полагает, что ей нужны его деньги?!

— Я ношу твоего ребенка, Мигель.

Он поморщился, потер переносицу и неодобрительно покачал головой.

— Ты всегда была искренней и откровенной. Пожалуйста, не опускайся до небылиц, которые попахивают шантажом. И не рассчитывай, что сможешь хоть как-то повлиять на мое решение. Ты ведь и сама понимаешь — иного исхода быть не могло.

Боже, он считает, что она лжет! Ей вдруг захотелось рассмеяться ему в лицо. В течение полутора лет он наивно полагал, что живет с Риной Роуз, популярной театральной актрисой и уроженкой Нью-Йорка, и считал ее искренней и откровенной, а теперь не верит в ее беременность. Неужели все мужчины так легковерны и одновременно подозрительны? Похоже, да. Они верят тому, во что им хочется верить, и отвергают то, что неудобно, неприятно и невыгодно.

— Я не лгу.

Он ответил ей кривой, презрительной усмешкой.

— Ладно, посмотри вот на это. — Рина открыла сумочку, достала справку из консультации и протянула через стол.

Мигель осторожно, словно гремучую змею, взял бумажку и пробежал глазами написанное. Рина в общем-то плохо представляла, какой должна быть его реакция, но в любом случае не ожидала такого взрыва ярости. Мигель смял злосчастный листок, подался к ней через стол и схватил за руку.

— И ты смеешь показывать это мне?! — прохрипел он. — Ты… — Его глаза пылали ненавистью, смуглое лицо потемнело, уголок рта нервно подрагивал.

Да что это с ним?

— Не ожидал? Да, уж сюрприз. Но не думай, что я позволю тебе забыть о собственном ребенке и уйти к другой женщине. Ты всегда…

Он не желал ничего слушать.

— За кого ты меня принимаешь? Неужели ты рассчитывала, что я поверю в эти сказки? Неужели надеялась убедить меня в том, что беременна от меня?

— А ты не помнишь тот случай в конце марта, когда у тебя порвался презерватив?

Мигель не ответил, но Рина видела — помнит.

— Так вот, тогда я и забеременела.

— Но потом у тебя все было в порядке. — Он тряхнул головой. — Ну же, Рина, скажи, что ты пошутила. Признайся, ты ведь не беременна?

— Я не шучу. — Она попыталась освободить руку, но Мигель еще сильнее сжал пальцы на ее запястье. — Отпусти, мне больно!

К столику подошел официант.

— Извините, мисс, у вас все в порядке? — Обращаясь к Рине, парень смотрел на Мигеля.

— Да. Спасибо.

— Уверены, что вам не нужна помощь? — Официант не спускал глаз с Мигеля, и тот наконец разжал пальцы и убрал руку.

— Спасибо. — Рина сдержанно улыбнулась. — Мы сейчас уходим, извините.

Официант удалился, бросив предостерегающий взгляд на явно не понравившегося ему Мигеля. Рина допила сок.

— Я не пытаюсь обмануть тебя. Я действительно беременна. От тебя.

Мигель решительно покачал головой. Короткой паузы ему хватило, чтобы успокоиться и принять стратегическое решение.

— Это не мой ребенок.

— Твой. И ты сам это знаешь. Кроме тебя, у меня никогда никого не было.

Но Мигель, похоже, придерживался другого мнения. Его лицо исказила гримаса отвращения.

— Ты упрекала меня, предъявляла на меня права, а сама… сама принимала у себя другого. Кто он?

Рину охватило отчаяние. Разговора не получилось. Мигель решил, что должен жениться на Рафаэлле, и определял свое отношение ко всему, исходя из этого. Есть люди, замечающие только то, что представляет интерес лично для них, и не видящие того, что не соответствует их картине мира.

— У меня никого нет и не было.

— Откуда же это? — Мигель многозначительно посмотрел на ее живот. — Не Святой же Дух?

Рина усмехнулась.

— В скромности тебе не откажешь.

Мигель побарабанил пальцами по столу.

— Я полагал, что мы расстанемся иначе. Я хотел открыть тебе счет, оставить квартиру. Мне казалось, что ты заслужила это. Но теперь… — Он покачал головой. — Черта с два ты что-то получишь. Я не собираюсь содержать чужого ублюдка. Не надейся разжалобить меня своими слезами. Я не идиот. Поищи кого подоверчивее.

— Мигель…

Он надел очки, поднялся и бросил ей коробочку.

— Полагаю, этого достаточно. За оказанные услуги.

Рина тоже поднялась.

— У меня никого нет, кроме тебя.

Мигель шагнул к выходу.

— Ты не можешь вот так взять и уйти.

Ей не хватало воздуха. Во рту появился горьковатый привкус. Борясь с приступом тошноты, она зажала рот ладонью и отвернулась, чтобы Мигель не видел ее слабости.

Он даже не обернулся.

— У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы освободить квартиру. Больше не звони.

Рина устало опустилась на диван. На ее звонки никто не отвечал. Ни Мигель, ни его секретарша. У нее был еще один номер. Номер телефона в Ла-Плата, где жили родители Мигеля.

Она никуда не выходила. Ей никого не хотелось видеть. Ближе к вечеру она позвонила своему администратору и, сославшись на нездоровье, отменила назначенную на следующий день репетицию. Администратор напомнил о предстоящем через две недели турне и настойчиво посоветовал поскорее выздоравливать.

Ночь прошла без сна. Стоило Рине закрыть глаза, как память возвращала ее в бар, в ушах начинали звучать обидные, больно ранящие слова. Лишь под утро ей удалось ненадолго забыться.

Проснувшись около восьми, Рина заставила себя выпить стакан апельсинового сока и съесть тост. Делать ничего не хотелось. Протянув до девяти, она снова села к телефону и сделала несколько звонков. Безрезультатно.

Почему Мигель так поступил с ней? Почему не поверил? Как можно так обращаться с женщиной, с которой прожил полтора года? Неужели он действительно считает ее шлюхой?