Сара Нортон - Сейчас или никогда

— Я поняла, что это возможно.

— Я отказываюсь слушать этот бред! Ты не можешь этого сделать!

— Могу и сделаю, — спокойно возразила Кэтрин. — Конечно, здесь я остаться не смогу...

— Ты абсолютно права, не сможешь...

— ...потому что я не хочу, чтобы Дэв узнал об этом. Но если я буду жить в Нью-Йорке, мы сможем с тобой по-прежнему видеться довольно часто. У меня было несколько неплохих деловых предложений, когда я заканчивала там колледж, но я отказалась от них, потому что ты хотела, чтобы я вернулась домой, помнишь?

Джулия горько рассмеялась:

— И что это была за ошибка!

— Послушай, мама, я собираюсь сделать то, что и должна сделать!

— Что тебе действительно нужно сделать, так это сказать Дэвиду Хэррингтону, что ты носишь его ребенка.

Кэтрин сжала узкие плечи матери.

— Я не собираюсь принуждать Дэва жениться на мне. Ты понимаешь?

— А я считаю, что это очень глупо. — Мать поджала губы. — Ты...

— Предупреждаю тебя, мама, если ты хоть слово скажешь ему, у нас с тобой все будет кончено! — Голос Кэтрин был холоден и ровен.

— Ты же не имеешь в виду, Кэт...

— Именно это я и имею в виду.

Взгляды женщин скрестились и задержались. Джулия Кортни открыла было рот, но тут же вновь закрыла его и пожала плечами.

— Это твоя жизнь, юная женщина, — сказала она мрачно. — Иди своим путем.

В темные унылые часы перед рассветом Кэтрин вдруг пришло в голову, что вечерние события привели, по крайней мере, к одному позитивному результату: она перешла из разряда «детки» в категорию «юной женщины». Хотя, подумала она, зарываясь лицом в подушку, определение «дура» было бы для нее более подходящим.

Кэтрин, но почему ты здесь? — были следующие слова Дэва. — Вот уж никак не ожидал встретить тебя на дороге...

— Жду автобуса. На Нью-Йорк, — с трудом проговорила она, борясь с рыданием, готовым вырваться из ее горла.

— Не понимаю, — искренне удивился он. — Что за странный способ передвижения? Почему ты не летишь самолетом?

Кэтрин лишь пожала плечами. Несколько минут назад она и самой себе не могла объяснить, с чего вдруг отправилась в это последнее свое путешествие в Тампу и обратно автобусом. Однако сейчас ее осенило: это судьба! Но не говорить же Дэву: «Не выбрала бы такого странного способа, возможно, мы больше никогда и не встретились бы». Это ведь была ее последняя поездка в Тампу: дом теперь продан, больше ей незачем возвращаться в родные края.

Течение времени подобно приливам и отливам океана. Прикосновения его ласковы и нежны, но каждое оставляет свой след. Дэвида тоже изменило время. Когда их взгляды встретились еще над крышей автомобиля, Кэтрин заметила, что слегка опустились уголки его красивого рта, вокруг глаз появились морщинки.

— Я слышал о смерти твоей мамы, — сказал он. — Извини, что с большим опозданием выражаю тебе соболезнование. Тогда, во время похорон, меня не было в Тампе.

Кэтрин вытащила из кармана носовой платок и вытерла глаза.

— Спасибо, — тихо произнесла она. — Это очень любезно с твоей стороны.

Они смотрели друг на друга в неловком молчании. Ветер усилился, поднимая с земли сухие листья.

— Кэт...

—Дэв...

Она нервно засмеялась оттого, как они одновременно обратились друг к другу.

— Ты первый, — предложила Кэтрин.

— Я... я просто поражен, как замечательно ты выглядишь, — произнес Дэв. — Я не видел тебя три года, а ты все такая же, как прежде.

Кэтрин вспыхнула и покачала головой.

— Мое зеркало, увы, говорит мне иное, — пробормотала она. — Но в любом случае спасибо.

— Три года — большой срок, Кэт.

Ей послышалась в его голосе боль. С удивлением взглянув на Дэвида, Кэтрин увидела в его глазах грусть и вздохнула. Наверное, ему все еще неприятно вспоминать их последнюю встречу, подумала она и притворно веселым голосом откликнулась:

— О, время летит так быстро!

Хотя на самом деле сейчас ей эти три года казались целой вечностью, состоящей из бесконечной череды дней и месяцев, заполненных не только постоянной заботой о сыне, их общем сыне, о котором Дэвид ничего не знал, устройством совсем другой жизни вдали от родного дома, поисками работы, но и непроходящей тоской об утраченной любви. «Прекрати! — сурово приказала себе Кэтрин, отворачиваясь от Дэвида. — У нас давно разная жизнь. И у него жена... жена...» Она напряженно уставилась на поворот, откуда должен был появиться долгожданный автобус, и мысленно взмолилась: «Боже! Пожалуйста, не дай мне что-то почувствовать. Не позволяй этому случиться. Ведь я больше не люблю его, не люблю, не люблю!..»

Дэвид между тем продолжал что-то говорить, и это заставило Кэтрин опять повернуться к нему.

— Прошу прощения. Ты что-то сказал?

— Послушай, хочешь, я отвезу тебя в аэропорт Таллахаси? Оттуда самолеты на Нью-Йорк чуть ли не каждый час, — повторил он.

Ей потребовалось время, чтобы осознать его предложение, а главное, все-таки решить: хочет ли она еще хоть на минуту остаться рядом с Дэвом? Черт, и где же этот проклятый автобус? Только он мог бы сейчас ее спасти! Так хочет ли? Ну конечно же хочет! И не на минуту — на всю оставшуюся жизнь! «Это неправильно, я не должна так поступать», — успела подумать Кэтрин, прежде чем услышала вырвавшийся помимо воли свой ответ:

— Поехали!

Она вернулась к скамейке за сумкой. Дэв тут же забросил сумку в багажник, затем открыл правую переднюю дверцу своего «феррари». И, только откинувшись на спинку кожаного сиденья, Кэтрин уловила в сумбуре охвативших ее мыслей и чувств один четкий вопрос: «Господи, да что же это я делаю?»

Дэв устроился на водительском месте, помог Кэтрин пристегнуть ремень безопасности, включил зажигание. Ей казалось, что все это она видит во сне или на экране. В реальной жизни такого не могло быть! Наконец машина тронулась.

Некоторое время они ехали молча. Кэтрин вдруг обнаружила, что дорогу впереди и окружающие ее поля устилает густой молочный туман, которого она почему-то не видела, сидя на остановке. «Наверное, из-за него так опоздал автобус», — мелькнула мысль, и в следующую секунду, обратив внимание на свои дрожащие руки, лежащие на коленях, Кэтрин испугалась: «Не хватает только, чтобы Дэв это заметил!»

Но он заметил, потому что тут же она почувствовала на своей руке его теплую ладонь.

— Тебе холодно? Кэтрин покачала головой.

— Все в порядке, — быстро ответила она, хотя его прикосновение вызвало дрожь уже во всем ее теле, и подумала: «Я лгунья, лгунья. Я далеко не в порядке. Причем с той самой ночи, когда прогнала тебя из моей жизни. Конечно, я хотела обмануть себя, уговорить себя, что у меня все отлично, что я могу жить без тебя, и, по-моему, у меня это неплохо получалось до этой встречи. Но затем тебе об этом знать? Ты же теперь женат и счастлив...»