Сьюзен Нэпьер - Город любви

— Я не трусиха... в отличие от некоторых, — сказала она с презрением. — Ты обвинил меня в том, что я делаю необоснованные выводы, но ведь именно ты вложил слова в мои уста, а затем отказался слушать...

— Я бы лучше вложил в твои уста что-нибудь другое, — пробормотал он.

Вероника вспыхнула так, что покраснели даже веснушки.

— Неужели секс — это единственное, о чем ты способен думать?

— А почему ты подумала, что я говорю о сексе? — невинно возразил он. — Может быть, я собирался предложить тебе что-нибудь выпить?

— Ты хочешь отвлечь меня от главного...

— Я преуспел? — мечтательно произнес он. От этого глубокого проникновенного голоса девушка лишилась силы духа, и мысли ее смешались.

— Да... То есть, нет!

Куда девался весь его гнев? Казалось, он растворился в чем-то гораздо более волнующем. Воздуха в комнате сразу стало мало, он стал горячим и влажным.

— Жаль. — Он поднял руку и нежно заправил непослушный локон девушке за ухо. — Похоже, тебе требуется нечто длинное и твердое, чтобы охладиться.

Глаза ее невольно опустились на ширинку его брюк, и он откровенно рассмеялся.

— О, я вижу, ты совсем не скромница, не так ли?

— Не понимаю, о чем ты говоришь...

— Лгунья, — лениво выбранил он ее. — Проблема, однако, состоит в том, что я совсем не холодный, если дело касается тебя... Я очень, очень горячий...

— В последние несколько дней я этого не замечала, — произнесла она упрямо.

— Я могу это доказать. — Люк неожиданно отпустил ее и стянул через голову свою футболку. — Пощупай меня, — сказал он, схватив ее за руки и прижав их к своей груди. — Видишь, я просто горю из-за тебя.

— Что ты делаешь? — воскликнула она, ощущая ладонями его твердые мышцы.

— То, что должен был сделать несколько дней назад, — признался он, теснее прижимая ее к себе. — Тогда бы между нами не возникло непонимание...

— А кто в этом виноват? — укоризненно спросила она, оказавшись с ним лицом к лицу.

Краем глаза Вероника увидела белую вспышку, но забыла посчитать, когда будет гром, потому что он нежно прикусил ее нижнюю губу.

— Я, только я, — успокаивающе произнес Люк, поглаживая девушку по спине. — Но я обещаю исправиться, — добавил он, подтверждая свою клятву поцелуем. И прежде, чем Вероника успела перевести дыхание, она почувствовала, что его руки расстегивают пуговицы на ее блузке. Затем он расстегнул ее бюстгальтер и жадно прижался к ней обнаженным телом. Она обхватила его шею руками, чтобы полнее ощутить его крепкую грудь, и они стали покрывать друг друга поцелуями, срывая с себя оставшуюся одежду.

Она содрогнулась, когда его ноги, покрытые жесткими волосками, коснулись гладкой кожи ее бедер, и ощутила все его напрягшее тело, когда он, опрокинув ее на кровать, навис над ней.

Глаза его возбужденно мерцали, щеки разгорелись, когда он раздвинул ее ноги в стороны, вошел в ее томившееся в ожидании лоно.

Люк взглянул на нее со страдальческим удивлением.

— Я даже не ожидал, что все произойдет так быстро...

Вероника засмеялась неслышным смехом и положила голову ему на грудь. Она любила его за то, что он старался дождаться ее, хотел одновременно с нею достичь пика наслаждения. Но она совсем не желала, чтобы он сохранял над собой контроль, напротив, хотела, чтобы он был диким, безумным, стихийным, ничего не сдерживавшим в себе...

— А я-то думала, почему ты такой медлительный? — поддразнила она его, изогнулась и приподняла бедра, чтобы он мог войти в нее еще глубже, затем обвила своими длинными ногами его мощную спину. Она закинула руки за голову, и грудь ее зазывно приподнялась.

Люк издал тихий стон, и, под грохот грома и сверкание молнии, бушевавших за окном, Вероника сама превратилась в бурю, когда он неистовыми движениями прокладывал дорогу в ее тело, ее сердце, ее душу...

Вдруг он рывком поднялся с кровати, направился к холодильнику и вскоре вернулся к Веронике с бокалами, наполненными кубиками льда.

— Я принес тебе это, — сказал Люк и, вынув кусочек льда, стал водить им вокруг ее сосков и слизывать леденящую жидкость своим теплым языком. Затем он стал водить кусочком льда по ее затрепетавшему от обжигающего холода животу, пока лед не превратился в воду, стекшую струйкой между ее ног. Вероника судорожно перевела дыхание, но он не прекращал свои дразнящие ласки до тех пор, пока она сама не положила кусочек льда себе в рот, а затем обхватила холодными губами его снова отвердевшую плоть. Люк застонал и содрогнулся, а затем замер, наслаждаясь ее нежными поцелуями. Внезапно он запустил пальцы в ее спутанные густые кудри, выгнул спину, и бедра его дернулись вверх.

— О, нет, не сейчас, — прорычал он, оторвав ее от себя и опрокинув спиной на кровать. — Ты упрекнула меня в том, что я не сказал тебе, что я чувствую. Так я сейчас тебе покажу...

Люк приподнялся на коленях и распустил свои волосы. Они упали блестящей черной волной на его мускулистые плечи и окутали вуалью их лица, когда он, покрывая ее поцелуями, стал качаться с ней в сладком забвении...

А позже, когда Вероника в изнеможении дремала в его объятиях, он первый начал разговор:

— Расскажи мне, пожалуйста, о своем коварном женихе...

Сейчас Веронике ничего не хотелось скрывать.

Нейл был уверен, что его неожиданный выигрыш решит все их проблемы, но она была удивлена, когда узнала, что он купил эту ферму, не посоветовавшись с ней. Тем более, что ферма располагалась в отдаленном районе без телефонных линий, не говоря уже об Интернете. Нейл знал, что Веронику не интересует сельское хозяйство и она остается в деревне лишь для того, чтобы помогать своим родителям.

— Сопляк! — хмыкнул Люк. — Но ведь ты, должно быть, любила его когда-то.

— Наверное, оттого, что я жаждала выйти в большой мир и испытать сильные ощущения. Мы с Нейлом, казалось, стремились к одному и тому же — или я так думала. Я любила того, кого создала в своем воображении, но он оказался совсем другим человеком...

В комнате было слишком жарко, и Люк, отодвинувшись от нее, улегся на бок и положил голову на руку. Его темные волосы слегка колыхал ветерок, поднимаемый вентилятором.

Он стал неспешно рассказывать ей о своем детстве, о своем отважном отце, который побуждал его наблюдать, слушать и учиться, задавать вопросы и исследовать. Когда Люк стал рассказывать о том, как он поступил в Оксфорд, Вероника неожиданно напряглась и затаила дыхание в ожидании.

— Я встретил Элизу, когда мне было шестнадцать лет. Она, уже будучи аспиранткой, некоторое время была моим учителем. И я влюбился в нее по уши.

Шестнадцать лет!

Вероника подскочила на месте, не в силах сдержать своего возмущения:

— Так ведь это совращение малолетних! Она на десять лет старше тебя! Что может взрослая женщина хотеть от шестнадцатилетнего мальчика?