Марта Поллок - Снежное танго

Феликс застыл в дверном проеме. Гвендолин сидела боком к нему и читала вчерашнюю газету, так что открытыми оставались только ноги в белых хлопчатобумажных носках, согнутые в коленях, сияющие глянцевитой белизной кожи.

Ноги танцовщицы, подумал он. Даже в сухощавых лодыжках чувствуется сила. А как завлекательно они выглядели в обрамлении лазурных шелковых лент во время танца!

Феликс живо представил, как эти ноги нежно обвиваются вокруг него, и тут же ему захотелось полновластно владеть этим роскошным телом. Владеть?.. Феликс нахмурился. Нет, он не хотел быть завоевателем, сатрапом. А вот разделить с ней наслаждение единения, восторг слияния двух любящих тел и душ…

Он задумчиво почесал в затылке. Странно, никогда прежде его не тянуло ни говорить, ни думать о любви. Откуда это? Может быть, он еще не оправился от дорожного происшествия, и чувствует себя виноватым? Или таким своеобразным способом берет реванш за сорванный отлет на Ямайку?.. В любом случае полезно чуть поостыть и оглядеться.

Гвендолин перевернула страницу и увидела стоящего в дверях молодого человека. Она отложила газету и поинтересовалась:

— Ну, что там говорят синоптики? Нас освобождают под честное слово из этой самой комфортабельной тюрьмы в Соединенных Штатах — я угадала?

— Позволь мне ограничиться пересказом сводки, — сказал Феликс, проходя внутрь и небрежно бросая на стол два журнала. — Снег продолжает идти. Ветер не ослабевает, перебои с электричеством, транспорт стоит, учреждения закрыты, снегоуборочная техника и полиция бессильны перед разбушевавшейся стихией. Но… но городские власти делают все возможное, чтобы жители города ни в чем…

Гвендолин подняла ладони вверх, будто сдаваясь.

— Хватит-хватит, не надо! Я все поняла. Придется искать, чем заняться. Ты что-то там принес?

Она потянулась к столу и взяла в руки журнал.

— О, то, что доктор прописал! Обожаю финансовые журналы, а именно в этом бывает немало любопытных статей, — вполне серьезно произнесла она и углубилась в чтение.

Феликс горестно вздохнул, вытряс из автомата пакет молока и уселся на подоконник с вчерашней газетой.

Когда через несколько минут он издал серию восторженных возгласов, Гвендолин не выдержала и нехотя подошла к нему.

— Перестань охать, — сказала она. — Ты меня уже купил! Ну, что привело тебя в такое возбуждение?

— Космический гороскоп для женщин. Тут написано все, что мужчина должен знать о деве, но боится у нее спросить.

— Гороскопы, составленные в расчете на двухмиллионную аудиторию, — это нонсенс. Для правильного астрологического прогноза нужно знать точное время и место рождения человека, расположение планет по отношению к Земле и звездам…

— То есть к тебе этот гороскоп не имеет никакого отношения?

— Ни малейшего!

— Тогда позволь задать тебе несколько вопросов для проверки.

Гвендолин задумалась.

— А я имею право в любой момент прекратить эксперимент? — наконец поинтересовалась она. — Да? В таком случае валяй!

Феликс Миллингтон прокашлялся — совсем как профессор перед лекцией.

— Твоя планета?

— Меркурий.

— Любимый цвет?

— Действительно любимых два — черный и коричневый.

Феликс выглядел разочарованным.

— А тут написано: голубой и фиолетовый. — Огонек подозрения засветился в его глазах. — Слушай, а ты часом не читала…

— Не читала! — оборвала его Гвендолин. — В голубом, я выгляжу настоящей доходягой. У меня в гардеробе никогда не было и не будет вещей этого цвета. Я же говорила: это не наука, а статистика…

Она снова села в кресло и опять схватилась за свой журнал.

— Погоди-погоди! — запротестовал Феликс. — Попробуем еще… Ага! А вот тут все точно написано. Козырные достоинства «девы»: пышная грудь и стройные, как у девочек из варьете, ножки.

В ответ послышалось неразборчивое ворчание. Но Феликс, тем не менее, продолжил:

— Кроме того, «дева» методична, точна, трудолюбива… На редкость исполнительный работник… Спокойна, дисциплинированна, аккуратна… Хорошее чувство юмора.

— Это… это правда, — согласилась Гвендолин. — Меркурий — знак самодисциплины, он и отвечает за черты характера. Я действительно аккуратная.

— Где я остановился?.. А, вот! Про здоровье… Здесь рекомендуется хорошенько высыпаться. Про успех… Поздравляю! «Дева» обладает способностью хорошие идеи превращать в звонкую монету. Красота… Бойся солнца, не злоупотребляй им. А ты говоришь — статистика! А вот еще: вскоре ты сможешь насладиться экскурсией на свежем воздухе.

Гвендолин засмеялась.

— Это уже было. Но я предпочитаю спорт в закрытом помещении.

— Гм… спорт в помещении… — Феликс внимательно просмотрел страницу. — Несколько слов о девах-домоседках. Твое обаяние неотразимо для мужчин, но, как самый разборчивый из знаков зодиака, ты никогда не показываешь своих истинных чувств. Впрочем, в самое ближайшее время твоя личная жизнь выйдет из состояния бессмысленного покоя.

— Покоя? — Гвендолин отбросила волосы со лба. — Очередное дурацкое обобщение.

— Любимые места для романтических встреч: в гостиной у камина и… — Феликс выдержал театральную паузу, — в офисе после работы. Эрогенные зоны: соски и внутренняя сторона коленей…

— Внутренняя сторона коленей? — Гвендолин встала, с грохотом отодвинув кресло. — Когда соседский ризеншнауцер примется опять обнюхивать мои ноги, надо будет не забыть прийти в возбуждение.

— Любимый танец — танго, — продолжал читать Феликс.

Молодая женщина скрестила руки на груди, постаравшись не выдать своего удивления. Тут гороскоп не врал.

— А что там сказано про «рыб»? — стремясь говорить как можно равнодушнее, спросила Гвендолин.

Феликс перевернул страницу.

— Так-так… «рыбы». Ну да, все прекрасно. — Он победно улыбнулся. — Благоразумный и отзывчивый. Прирожденный психолог, утонченно сексуальный… Проще говоря, перечисляются все мои добродетели.

— Ага, — сказала Гвендолин с нескрываемым сарказмом, — и те, что упакованы в кейсе, тоже?

Феликс поцокал языком.

— Пора устраивать обед. В «деве» снова просыпается дикость.

— Ах, так! Тогда дикая «дева» удаляется… вместе со своей зубной щеткой.

Гвендолин схватила сумочку и под оглушительный мужской хохот выскочила из комнаты.

Спустя четверть часа дверь дамской комнаты затряслась под ударами кулака. Гвендолин оторвалась от зеркала и поспешила открыть дверь.

— Ты что, с цепи сорвался? — выпалила она возмущенно.

Феликс скорчил забавную физиономию.

— А где же хваленое чувство юмора, отличающее представителей семейства «дев»?

— Оно оттачивается в тиши и уединении.

— А я тем временем изнемогаю от скуки. — Феликс поймал ее за запястье и почувствовал странное облегчение. Приободрившись, он продолжил: — А у меня беда: закончились двадцатипятицентовые монеты, так что твоя очередь угощать обедом. Гони четвертаки, Гвендолин!