Холли Престон - Ошибки прошлого

— Почему так важно докрасить ограду именно сегодня?

Кейтлин оттолкнула его и пожала плечами.

— Начав дело, я люблю доводить его до конца.

— А может быть, — предположил Мейсон, — потому, что завтра будет сотня других не менее неотложных дел?

Кейтлин чуть покраснела от досады.

— Ты же знаешь, что на ранчо вечно полно дел.

— Разумеется. И должны быть наемные работники, чтобы их делать. Так что я повторяю свой вопрос: почему?

— Причина тебе известна: я не могу позволить себе платить больше, чем уже плачу. Ты все время это знал. — В ее голосе звучал вызов. — Зачем эти расспросы, Мейсон? Хочешь увидеть, как я корчусь в муках? Не выйдет. Мне может тяжко прийтись, но корчиться я не стану. Ни перед кем.

— Ты уработаешься до могилы.

— У меня нет выбора. — Кейтлин говорила все тем же вызывающим тоном. — Что же до моих выплат… Не беспокойся, ты получишь все, что тебе причитается.

— Выбор есть, — тихо сказал Мейсон.

Внезапная надежда полыхнула в глазах девушки.

— Какой?

— Продай мне ранчо.

В мгновение ока Кейтлин оказалась на ногах и гневно выкрикнула:

— Ранчо не продается!

— Ты даже не выслушала моего предложения, — заметил Мейсон и назвал цифру.

Что-то мелькнуло и пропало в глазах Кейтлин, словно она боролась с изумлением и искушением. Но она тут же покачала головой.

— Нет, Мейсон.

— У тебя не было времени обдумать предложение.

— Мне это ни к чему. Я люблю ранчо. Это мой дом, дом моих родителей. Я просто не могу продать его.

— Я готов предложить кое-что еще, Кейтлин.

— И что же?

— Пусть ранчо и остается твоим домом.

Теперь она была озадачена.

— Не понимаю. Ты предлагаешь мне работу?

— Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Кейтлин, не ожидавшая такого поворота, была явно ошарашена. Мейсон затаил дыхание.

— Замуж? За тебя?

Кейтлин невольно скопировала высокомерный тон матери, холеной красавицы-южанки, в чьих глазах Мейсон Хендерсон был, есть и будет простым ковбоем.

— Почему бы и нет? — с издевкой спросил задетый за живое Мейсон.

— Назови хоть одну причину, почему да.

— Ты получишь свой дом.

— А ты, Мейсон? Что получишь ты?

Он смотрел на нее, удивляясь, почему из всех женщин, встреченных им за последние пять лет, Кейтлин Маллин по-прежнему оставалась для него самой прелестной, самой желанной. Она занозой вонзилась ему в сердце пять лет назад и — теперь Мейсон осознал это — никогда его не покидала. Но он не собирался сообщать ей об этом. Кейтлин Маллин причинила ему страшную боль, и он не готов простить ее. Возможно, и не простит никогда.

— Я получу жену.

— Зачем тебе жена, Мейсон? Для уюта? — Кейтлин презрительно усмехнулась. — Стряпать тебе еду, присматривать за одеждой, стирать, прибирать, лечить? Тебе нужна хозяйка дома, чтобы хвастать ею на приемах, устраиваемых для всех этих твоих нефтяных королей и их женушек…

— Ничего не забыла?

— Пожалуй, еще для того, чтобы заполнить пустоту, оставленную Элизой.

Мейсон засмеялся.

— Ты предусмотрела все.

— Все, кроме…

— Кроме?..

Она внезапно вспыхнула.

— Неважно. Видишь ли, я сейчас кое-что поняла. Я знаю, зачем нужна тебе. В тот день, когда ты поклялся заполучить ранчо… не обещал ли ты себе в качестве трофея еще и дочь ранчеро?

Он долго смотрел на нее, подмечая гнев в зеленых глазах, резкие морщинки вокруг созданных для поцелуев губ.

— Мейсон? — Голос Кейтлин звучал требовательно.

— Ты угадала.

Кейтлин вздрогнула и чуть побледнела.

— По крайней мере, ты это признаешь.

— Нет причин отрицать.

— Кроме того, что тогда ты это не задумывал.

— Тогда — нет, — бесстрастно согласился он. — Эта часть клятвы появилась позже: когда я оставил ранчо, после женитьбы на Элизе.

— Почему, Мейсон? Почему? Из зависти?

Он пожал плечами.

— Причины неважны.

— У тебя совсем нет совести, Мейсон?

Он усмехнулся.

— Совсем. Кстати, именно клятва не позволяла мне отказаться от моих намерений, именно клятва помогала выстоять, когда дела шли худо.

— Понятно. — Кейтлин, казалось, уже оправилась от потрясения: плечи распрямились, подбородок вздернулся. — Ты хорошо все спланировал, Мейсон. Сколотил солидный капиталец. Присматривался к ранчо. Выбрал точный момент для атаки. Но в конце концов просчитался.

— Я так не думаю, иначе бы сюда не приехал.

— Тебе придется еще раз пораскинуть мозгами. Если тебе хочется заиметь ранчо, поищи где-нибудь еще. Ранчо Маллинов — не для тебя. — Она помолчала. А когда снова заговорила, голос ее был алмазно тверд. — И я тоже не для тебя.

— Советовал бы тебе хорошенько подумать, прежде чем говорить нет, — резко сказал Мейсон.

— Я уже обдумала все, что нужно. А теперь я хочу, чтобы ты убрался с моей земли. Ты не нужен здесь. Если хочешь знать, я видеть тебя не могу.

— Так было не всегда, — ехидно улыбнулся он. — Подумай об этом, Кейтлин, когда останешься совсем одна — ночью, в узкой холодной постельке.

Кейтлин не дождалась ночи. Воспоминания бурлили в ней, когда она стояла у окна спальни и смотрела, как взлетает в небо самолет Мейсона: воспоминания такие живые и яркие, словно все происходило вчера.

В следующий раз, когда Мейсон прилетел на ранчо, Кейтлин ничуть не удивилась визиту.

— Я рассчитывала, что ты вернешься, — ровным голосом сказала она.

— Могла бы по крайней мере сделать вид, что счастлива меня видеть.

Кейтлин вызывающе рассмеялась.

— Счастлива? Ты шутишь? С чего мне быть счастливой, если я знаю, что ты здесь лишь затем, чтобы еще больше усложнить мне жизнь?

Мейсон смотрел на нее и думал, что вот он-то счастлив видеть ее. Кейтлин выглядела отдохнувшей и посвежевшей, от усталости не осталось и следа. Кофточка почти под цвет глаз весьма шла ей, узкие джинсы подчеркивали стройность ног.

Пять лет копил Мейсон гнев на Кейтлин Маллин. Однако с каждым свиданием ему становилось все труднее злиться на нее и дальше.

— Ты ведь здесь поэтому, не так ли? — осведомилась она.

— Чтобы затруднить тебе жизнь? Это как ты посмотришь.

— Ты явился за взносом?

— Отчасти.

— Отчасти?.. Мейсон, нам надо поговорить.

— Да?..

— О моих взносах.

Под живостью тона Мейсон уловил затаенное отчаяние и пожалел, что ему хочется защищать и подбадривать Кейтлин. Сочувствие ей никогда не входило в его планы. Как же вышло, что оно стало неотъемлемой частью его души?

— Я должна тебе сказать… — начала она.

— Потом, — перебил Мейсон. — Мы поговорим о твоих взносах позже. Когда вернемся с прогулки верхом.

— Верхом?

— Ты удивлена?

— Если и удивлена, то лишь тем, что ты прилетел для того только, чтобы прокатиться верхом. Ты же можешь взять лошадь где угодно и когда захочешь.