Холли Престон - Ошибки прошлого

— Короче, были проблемы, которые тебе не интересны.

Но Мейсон проявил настойчивость:

— Не будь они мне интересны, я бы не спрашивал.

Пререкания никуда не приведут, поняла Кейтлин. Как я ни упирайся, Мейсон добьется от меня ответа: почему-то он считает, что имеет на это право.

— Даже Билла не заботят мои проблемы, так что в них лезешь ты? — спросила она наконец. — Билл Оттер всегда все понимает. Он не возражает, если плата запаздывает.

— На твоем месте я бы не был так уверен.

— Что ты хочешь сказать?

— Даже самые понимающие кредиторы тревожатся за свои деньги.

— Значит, тебя прислал он? Билл отправил тебя на ранчо, чтобы напомнить мне о долге? Не похоже на него. — Она резко поднялась и в волнении принялась расхаживать по комнате. — Ему не было нужды делать это, Мейсон. Он мог бы позвонить мне, мог бы поговорить со мной. Мы никогда не вмешивали в это дело третьих лиц. Мы разберемся сами.

— Сядь. — В голосе Мейсона не было злости.

— Нет! Я должна поговорить с Биллом.

— Погоди, Кейтлин. Есть кое-что еще.

— Ты не понял? Что бы там ни было, я хочу услышать это от Билла, а не от тебя. Терпеть не могу посланий. — И, повинуясь внезапному порыву, Кейтлин добавила: — Посланцев тоже.

Мейсон будто не услышал оскорбления.

— Сядь, пожалуйста.

В голосе его звучала властность, заставившая девушку похолодеть. Медленно, неохотно, оттого лишь, что понимала: ей придется выслушать Мейсона, Кейтлин повиновалась.

— Ну?..

— Теперь закладной владею я, — без обиняков выложил Мейсон.

И наступила тишина. Потрясенная тишина. Тишина, которая длилась почти минуту. Кровь отхлынула от лица Кейтлин, но щеки ее горели. Она окаменела и не смогла бы пошевелиться, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

— Что скажешь? — спросил наконец Мейсон.

— Ничего, — прошептала она.

Снова повисла тишина. На сей раз нарушила ее Кейтлин.

— Почему Билл не позвонил мне?

— Потому что я его попросил.

— Зачем? Зачем такая жестокость?

— Жестокость?

Темные глаза Мейсона сверкнули. И ему в этом доме говорят о жестокости?!

— Ты не мог не знать, каким это будет для меня ударом.

— А если бы Билл сам сказал все, тебе было бы легче?

— Не знаю… Возможно… По крайней мере, у меня было бы время обдумать это, прежде…

— Прежде чем что?

— Прежде чем увидеться с тобой.

— Думаешь, что-нибудь изменилось бы?

Один страшный миг Кейтлин боялась заплакать: слезы уже подбирались к глазам, рыдания рвались из горла. Но злость помогла ей сдержаться.

— Ты мог предупредить меня, прежде чем являться сюда, как какой-то средневековый завоеватель. Любой нормальный человек дал бы мне знать. И не надо всей этой чуши о южанках-аристократках: ты отлично знал, как меня потрясет привезенное тобой известие. Малое, самое малое, что ты мог сделать, Мейсон, — это предупредить меня о своем визите. — Глаза ее горели гневом и вызовом. — Это все еще мое ранчо, Мейсон. Каким бы клочком бумаги ты ни обзавелся, — это ранчо мое, и тебе здесь не рады!

— Бьешь ниже пояса, Кейтлин? — прищурившись, осведомился Мейсон.

— Свалился с неба. Велел Биллу ничего мне не говорить, отлично зная, как меня потрясет новость. Да, Мейсон, неплохо ты потешился за мой счет!

— Ты на самом деле так думаешь?

— Я думаю, что ты мог бы найти менее театральный способ сообщить мне о моей судьбе.

— Разве я театральничал? Что закладная существует, ты знаешь. Новость лишь в том, кто теперь ее держатель.

Если смотреть правде в лицо, он был совершенно прав. Ранчо было заложено прочно, и мысль эта стала привычной для Кейтлин. Откуда же тогда это жуткое предчувствие, что ее мир никогда не станет прежним?

Внезапно Кейтлин ощутила слабость. Она как-то выдержала и смерть родителей, и трудности на ранчо. А теперь появился Мейсон. Жесткий, глумливый, несговорчивый. Он не станет входить в ее положение, как входил Билл. Скорее он будет безжалостным. Сносить его холодный взгляд было невыносимо, Кейтлин уронила голову и спрятала лицо в ладони.

Она конвульсивно дернулась, когда рука Мейсона обвила ее плечи.

— Кейтлин, — мягко позвал он, — ты плачешь?..

Девушка подняла голову. Глаза ее предательски блестели и были чуть влажными, но она сумела сказать:

— Так легко я не расплачусь.

— Как и прежде. Я помню. Ты всегда была стойкой девочкой.

Стойкой… Сейчас, когда она не знала, как отразить покушение на свое обожаемое ранчо, Кейтлин чувствовала себя какой угодно, только не стойкой. Она жаждала прислониться к крепкому надежному плечу, найти успокоение в объятиях мужчины, который много для нее значил. Жажда, увы, неутолимая, ибо, глядя на обветренное лицо Мейсона, Кейтлин отчетливо сознавала, что он — ее противник.

Она отвернулась и с отчаянием, едва слышно, повторила:

— Билл должен был сказать мне. Почему он этого не сделал?

— Потому что я попросил, я же говорил тебе.

Мейсон отошел к своему креслу.

— Мне кажется, или у Билла была еще одна причина не сказать мне самому?

— А как ты думаешь, Кейтлин?

— И что же это?

— Билл Оттер слабый человек.

— Нет! Ты не прав. Билл очень хороший, добрый и мягкий.

— Уверен, именно такой он и есть. Билл ненавидит неприятности и очень хочет, чтобы его любили. Он уходит от конфликтов, особенно если в них замешаны его друзья. В твоем случае — дочь старого друга.

Лицо Кейтлин горело от стыда.

— Он должен был получать деньги по закладной. Я всегда старалась быть точной в платежах.

— У тебя задолженность.

— Знаю. Но в итоге Билл ничего бы не потерял. Я всегда расплачиваюсь с точностью до цента, включая пеню по просроченным платежам.

— И как ты собиралась этого добиться?

— Ранчо все же приносит доход. Постепенно мы выкарабкиваемся. Медленно, признаю, но это так. Так что, надеюсь, мое финансовое положение исправится.

— Не вини Билла, что он сомневается.

Краска на лице Кейтлин стала гуще.

— Если он так считает, почему ничего не сказал? Мы могли бы поговорить. Билл знает, как идут дела на ранчо. Знает, что у папы были… — Она прикусила губу. — Билл понимал, что мне нужно время.

— Сколько времени, Кейтлин?

— Точно не знаю.

— Вот и Билл тоже не знал, и ситуация стала его тревожить.

Кейтлин вдруг поняла, что не удивлена: просто была так измотана, что не придавала значения кое-каким вещам. Иначе заметила бы и странную напряженность при встречах с Биллом и его женой Элис, и то, что, беседуя с ней, оба избегали смотреть в глаза.

Билл Оттер и отец Кейтлин дружили с детства, вместе учились, и дружба их была одной из постоянных величин ее жизни. Когда родители умерли, Билл и Элис были рядом, звонили Кейтлин, приглашали к себе. Однако сейчас, вспомнив об этом, она не смогла припомнить, когда Оттеры в последний раз звали се в гости.