Элис Детли - Любовный пасьянс

Стараясь не привлекать внимания к своим действиям, Хейзл достала из шкафа бутылку бренди и плеснула немного Барту и себе.

Он выпил содержимое бокала одним глотком и продолжил:

— Она проходила один тест за другим, принимала разные лекарства, но ей становилось все хуже и хуже. В конце концов Клеменс отказалась от всех таблеток, кроме обезболивающих, и сказала, что лучше смириться, чем жить ложными надеждами.

— Что ж, она была необыкновенной женщиной, — мягко произнесла Хейзл.

Барт некоторое время молча смотрел на нее, затем кивнул.

— Да, — ответил он. — Именно такой она и была. Спасибо.

— За что?

За то, что вы проявили великодушие к женщине, с которой я был обручен, несмотря на то, что, возможно, хотели бы оказаться на ее месте, подумал Барт, но не сказал этого вслух. Во-первых, он знал, что такие слова могут оттолкнуть Хейзл, а во-вторых, не был уверен в ее чувствах к себе.

— За то, что вы так хорошо подготовили сегодняшний праздник, — сказал он. — И выслушали меня. Этого достаточно?

— О, пожалуйста, — ответила Хейзл, улыбаясь. — Всегда приятно услышать слова благодарности.

Невероятно, подумал Барт, эта женщина еще ни разу не заставила меня вспылить!

— Даже не знаю, почему это я вдруг с вами разоткровенничался, — признался он.

Она снова улыбнулась.

— Просто вам давно нужно было кому-то излить душу, вот и все, — просто ответила она. — Вы живете в вымышленном мире, погрузившись в рукописи. Но иногда нужно встречаться лицом к лицу с реальностью, какой бы печальной она ни была.

Еще немного понимания, промелькнуло у него в голове, и я опрокину тебя на кухонный стол!

— Идите спать, — мягко повторил он. — Иначе я возьму обратно свое предложение закончить с уборкой.

Если он попробует поцеловать меня, я не буду сопротивляться, промелькнуло в голове у Хейзл.

Но Барт не совершил подобной попытки, а она была не из тех женщин, кто в подобных ситуациях делает первый шаг, — даже если мужчина только того и ждет.

Значит, я лягу в свою холодную одинокую постель, просплю восемь часов и завтра уеду домой, мысленно усмехнулась она.

Молчание протянулось между ними, словно шаткие деревянные мостки, раскачиваемые ветром.

— Спокойной ночи, Барт, — сказала Хейзл.

Он улыбнулся.

— Спокойной ночи, дорогая.

Неудивительно, что после этого разговора Хейзл не смогла заснуть. Она долго ворочалась в кровати, потом встала и подошла к окну.

Интересно, видны ли отсюда звезды? — подумала она, отодвинула занавеску и посмотрела в небо.

Огромная круглая луна висела низко над горизонтом — молочно-белая, окруженная серебристым ореолом. Деревья казались почти черными в этом призрачном сиянии. Вокруг было пусто и тихо. Хейзл прислонилась лбом к холодному стеклу, гадая о том, что делает сейчас Барт.

А он тоже не мог заснуть. К тому же его мучила жажда — по крайней мере, он пытался убедить себя в этом.

Барт тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить мать и сестер. Он решил спуститься вниз на кухню и налить себе чего-нибудь выпить, но потом свернул в коридор, который вел в противоположном направлении. Послышался какой-то шум, словно чья-то рука осторожно отодвигает занавеску. Этот звук доносился из комнаты Хейзл, и Барт сказал себе, что просто обязан проверить, что там происходит!

Но когда он, крадучись, подошел к чуть приоткрытой двери ее спальни, то вдруг почувствовал, что его сердце бешено колотится уже даже не в груди, а где-то в горле.

Так всегда происходит в старинных романах, мысленно усмехнулся Барт. Герой неожиданно забывает обо всем, кроме женщины, к которой устремлены все его помыслы и желания.

Хейзл была одета в длинную полупрозрачную ночную рубашку со стоячим воротничком и длинными рукавами. Казалось, — если распахнуть окно, внезапный порыв ветра может унести это легкое одеяние, как облако, и она останется полностью обнаженной, словно деревянная статуя, украшающая нос корабля.

Но особенно поразили воображение Барта ее волосы — длинные, струящиеся вдоль спины золотым водопадом. Дыхание его стало прерывистым.

Почувствовав его присутствие, Хейзл обернулась. Она была слишком потрясена этим неожиданным появлением, чтобы возмутиться, — и в то же время понимала, что втайне ждала его. Сердце ее бешено колотилось, но голос прозвучал на удивление спокойно.

— А, это вы, — сказала она.

Барт тряхнул головой, безуспешно пытаясь развеять исходящее от нее волшебное очарование.

— Вы не удивлены? — полюбопытствовал он.

Хейзл слегка прикрыла глаза.

— Нет.

Он невольно улыбнулся: ее спокойствие было явно наигранным.

— Не спится?

— Нет.

— Мне тоже. — Он помолчал и заметил: — Я оказался прав насчет вашей ночной рубашки.

Хейзл оглядела свой наряд.

— Да, — согласилась она.

Они по-прежнему стояли в противоположных концах комнаты, глядя друг на друга, как два человека, увидевшие друг друга впервые.

И тут Барт почувствовал, как кровь бросилась ему в голову.

— Хейзл…

А она никак не могла сбросить охватившее ее странное оцепенение.

— Что?

Он собирался сказать: «Вы так прекрасны!», но вместо этого неожиданно для себя произнес:

— Я хочу поцеловать вас.

Это прозвучало настолько ошеломляюще просто и откровенно, что Хейзл вздрогнула. У нее на языке вертелись слова: «Это не самая лучшая идея», но, точно так же, как и Барт, она сказала совсем другое:

— Я ничего не имею против.

Барт улыбнулся — и это была радостная, а не торжествующе-победная улыбка. Он осторожно прикрыл за собой дверь и, подойдя к Хейзл, обхватил ее лицо ладонями.

— Вы даже не спросили меня, зачем я пришел, — заговорщически прошептал он.

— Чтобы поцеловать меня, — в тон ему ответила Хейзл.

— Да, разумеется. И за этим тоже.

Даже в полутьме комнаты было видно, как ее щеки вспыхнули.

— Вы хотели меня шокировать?

— Нет. Можете выпроводить меня.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда я проведу остаток ночи, занимаясь с вами любовью.

Глаза Хейзл расширились.

— А как же остальные? — спросила она.

Барт невольно отстранился и, нахмурившись, посмотрел на нее. Он решил, что она имеет в виду россказни, которые слышала от Лили и других «невинных жертв».

— Кто «остальные»?

— Ваша мать и сестры, — ответила Хейзл, ощущая его теплое дыхание на своих губах.

— Я не собираюсь поднимать шум, — прошептал он. — А вы?

— Нет. О! — тут же вскрикнула Хейзл, еще сильнее смутившись.

Это было нелегко. Совсем нелегко, особенно когда он целовал ее вот так и проводил руками вдоль тела, сминая ткань рубашки. Ей хотелось стонать от удовольствия под этими ласкающими прикосновениями, особенно когда Барт, не отрывая губ от ее рта, обхватил руками полные груди.