Кетлин О'Брайен - Выгодная сделка

— Может быть, снимешь это? — Он стал расстегивать обтянутые шелком пуговки на ее груди. — Оно сослужило свою службу.

Она стояла молча, боясь вздохнуть, а он даже не ждал ответа. Руки умелым движением расстегивали пуговицы.

Показался кружевной верх лифчика. Скоро невозможно будет скрыть парализовавшее ее желание. Стыдясь его, она схватила Майлза за руку.

— Нет, — через силу сказала она. — Это будет ошибка.

— Ты так думаешь? — Низкий голос разом уничтожил разделявшее их расстояние.

— Да, — неуверенно произнесла она.

— Ошибка, говоришь? — Майлз приблизился, рука коснулась губ и без предупреждения скользнула в расстегнутый ворот платья. Дарси задохнулась. Пальцы пробрались под кружево и накрыли теплую грудь, улеглись вокруг напряженного соска. С каждым вдохом она наполняла чашу его руки. Жар был нестерпимым. — Ошибка? — Он смотрел ей прямо в глаза и тихонько нажимал на твердый кончик. В глазах все поплыло, веки закрылись, она застонала и сильнее прижалась к его телу.

— Не знаю...

— Знаешь. — Он рванул оставшиеся пуговицы, спустил платье, прижимая ее руки к бокам. Потом расстегнул кружевной лифчик и, придерживая под спину, запрокинул ее и стал целовать ее грудь. — Знаешь. Давно знаешь, — сказал он, дотрагиваясь губами до шелковистой кожи. — Мы оба знаем.

Его губы властно целовали ее тело и с каждым прикосновением, казалось, забирали у нее силу. Он прав. Она давно знает, что хочет близости. Это было как ураган: он еще далеко, он бушует над Карибским морем, но уже угрожает, не позволяя уезжать далеко от дома. Дарси старалась не думать о том, насколько сильно Майлз растревожил ее чувства и что она пострадает из-за этого.

Мозг отказывался признавать опасность, но о ней знало тело, оно прогибалось, извивалось, дрожало, оно требовало установления над собой сильной мужской власти. И Дарси, не раздумывая, бросилась в пучину.

— Открой глаза, — словно сквозь сон услышу она голос Майлза.

С большим усилием она открыла глаза и встретила взгляд, затуманенный страстью той же силы, что и у нее.

— Скажи мне, — настойчиво потребовал он. — Что ты чувствуешь?

Как это можно объяснить? Разве есть такие слова? Как выразить непонятное чувство самоотречения и боль?

— Пустоту, — еле слышно сказала она. — Я как будто потерялась...

Со стоном он рванулся к ней и прижал ее к груди.

— Ты не потерялась, — свирепо выдохнул он, — ты моя.

Да, его. Она почувствовала это сегодня, в тот момент, когда он надел ей на палец прекрасное кольцо, когда сказал торжественные слова обещания. Его.

Дарси не протестовала, когда Майлз отнес ее на кровать и положил на всеми забытое неглиже. Торопливо, но уверенно он раздел ее и открыл обнаженное тело красным лучам заходящего солнца. Он медленно целовал ее, вверх и вниз, его руки погладили живот, задержались на выступающих косточках и скрылись там, где жар страсти был острее всего. Прикосновения Майлза вызывали в ней неведомые до этого ощущения.

Вдруг Дарси почувствовала, что она разрастается, пылает, летит. Она уже не просто женщина — она огненное небесное тело, золотой шар, который улетает в небо. Последние, тончайшие нити привязывают ее к земле, и тело стремится порвать их — ноги напряглись, голова запрокинулась, руки сжимают его плечи в надежде избавиться от изысканной пытки, от неумолимой хватки ветра.

С последним прикосновением его руки эта нить лопнула, и она вырвалась на свободу. Что-то взорвалось в ней, и она улетела в бездну космоса, где ничего не существовало, кроме пугающего экстаза освобождения. Она ощутила неровное дыхание у себя на щеке, и его прикосновения дали ей понять, насколько велико его собственное желание. Дарси потянулась к нему и, желая разделить ним свое счастье, прошептала:

— О, Майлз, я хочу тебя. Я тебя...

Она замерла, губы еще касались его шеи, но голос пропал, рот словно парализовало. Она чуть не сказала это слово, и, оставшись в ней, оно жгло, не давало ни забыть его, ни произнести.

— Что? Что ты?

Она мотнула головой, отгоняя пугающую мысль.

— Я... я не знаю.

Неужели он понял? Она чуть не сказала, что любит его. Упершись руками в грудь, она попыталась вырваться из его объятий, чтобы прояснить мысли.

О Господи, как можно даже думать о таких вещах? А вдруг это правда? Неужели она такая дура, что любит его?! Нет, все не так, у них сделка на три года, простой контракт, который бизнесмен Майлз Хоторн подписал за обедом. Любовь тут ни при чем, о любви никто не говорит, даже не думает.

Но она отдает ему тело так, как будто они действительно страстно любят друг друга!

Дарси освободилась из его объятий, отодвинулась, насколько позволяла кровать, и натянула на себя одеяло, не смея взглянуть на Майлза, чтобы не выдать своих чувств. Он лежал не шевелясь. И по царившему безмолвию можно было догадаться, что он безумно зол.

Дрожащими руками она застегивала пуговицы. Руки не слушались, ее тело еще содрогалась от желания. Но она не должна поддаться искушению. Если это случится, Майлз Хоторн может завоевать ее сердце, и тогда она будет любить его вечно и безнадежно.

Дарси проглотила слезы. Он ждал ее ответа.

— Я только хотела сказать, — начала она свою ложь, — что мы не должны допустить этого. Я знаю, это будет... приятно, но это будет большой ошибкой, которая все усложнит, понимаешь? Мы же решили, что нельзя смешивать эти вещи...

Майлз хрипло засмеялся, и она съежилась.

— Значит, нельзя смешивать? Так ты считаешь? — Он с отвращением отдернул руку. Приподнявшись на кровати, он отодвинулся подальше от нее и, сверля ее темными глазами, резко сказал: — Ты законченная кокетка, Дарси Скайлер. Боже мой, еще минуту назад я думал, что ты... Но к черту все это. Я, слава Богу, не бедный дурачок Эван с разбитым сердцем. Вот, значит, как ты заманиваешь в сети — гадкой игрой, притянуть и оттолкнуть? Такую, значит, благодарность он получил бы за твое спасение? Ты вытолкнула бы его из кровати с этим пошлым объяснением?

Кокетка? От несправедливого обвинения она вскочила. Пуговица от свадебного платья оторвалась и со стуком упала на пол. Платье испорчено, брачная ночь превратилась в фарс...

— Нет. Если бы это был Эван, я бы приняла его с благодарностью.

— Благодарность? Уместнее будет слово «плата», не так ли? Ты продавала свое тело в обмен на обручальное кольцо, потому что больше тебе от него ничего не было нужно.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. — Она старалась говорить тихо.

Пусть ее сердце разбито, но остальные не должны знать, что произошло за этими закрытыми дверями. Ни бедный Эван, который чувствует себя виноватым в том, что отказался от нее. Ни Тесса, с ее детскими фантазиями...

— О, прекрасно знаю. — Он тоже говорил тихо, но пугающе тихо. Лицо казалось высеченным из гранита. — Ты готова была заключить сделку с любым, кто бы ни пожелал.