Алекс Райдер - Предсказание звезд

Дразнящая усмешка снова заиграла на его губах.

— Брось, Катриона, не будь такой врединой. В конце концов, если меня и будут за что-то благодарить, то я настою на том, чтобы ты разделила эту благодарность со мной. Если бы не ты, я бы никогда не услышал о Киндарохе.

— Не напоминай мне об этом, — пробурчала она.

Во время обеда Райан не делал попыток втянуть ее в разговор, и хотя бы за это девушка была ему благодарна. Это дало ей время разобраться в ситуации. Потом ей в голову пришла мысль, что с его стороны это был продуманный план: просто заставить ее вариться в собственном соку. Когда речь шла о настоящей мести, Катриона Макнейл ничему не могла его научить. По отношению к себе она всю жизнь была безжалостно честной и вынуждена была признать, что желание заняться с ним любовью постоянно преследует ее и в горле пересыхает от предвкушения. Она легко могла оправдать себя, говоря, что делает это только затем, чтобы спасти от позора свою семью. Но это было лишь благовидным предлогом.

А теперь возникла новая проблема. Если бы он вернулся в Лондон, получив то, чего добивался, и исчез навсегда, она бы к этому приспособилась. Но он не собирался уезжать. Из тех планов, которыми он с ней поделился, следовало, что он намеревается поселиться здесь и не позволит ей самой уехать. В чем, черт возьми, состоит его план? Он собирается сделать ее вечной наложницей, всегда готовой к услугам по первому его желанию?

Вместо того чтобы выпить кофе после ужина, Райан снова привел ее в бар и заказал еще виски.

— Ты намерен меня напоить? — спокойно спросила она, когда они сели.

— Выкинь эту мысль из головы. Не думаю, что в этом есть необходимость. Решительное выражение на твоем лице во время обеда сказало мне все, что я хотел знать. — Он оскалил зубы в усмешке сатира. — Но у меня есть предчувствие, что, несмотря на кислую мину, твое маленькое сердечко исступленно бьется в предвкушении ожидаемого удовольствия.

Она отвела взгляд.

— Ты невозможен. Ты позоришь весь мужской род.

— Пусть так, — искренне признал он. — Я не ангел, но я по крайней мере честен… В отличие от некоторых я никогда не притворялся тем, кем на самом деле не являюсь.

В его фразе безошибочно угадывалось обвинение в ее адрес, и она колюче взглянула на него.

— Полагаю, ты опять хочешь воскресить из мертвых Трикси Троттер?

Он ответил ей таким же раздраженным взглядом.

— Я думал не об этом, моя дорогая девочка. Я вспоминал разговор при нашей первой встрече. — Его лицо стало непроницаемым, и он тихо продолжил: — Это было всего несколько недель назад, Катриона. Ты, конечно, не забыла его начало и ту ложь, которую ты мне наговорила?

Она сидела прямо, побледнев от гнева, и уже заметила, что на них смотрят.

— Сегодня ты уже в третий раз обвиняешь меня во лжи! — яростно сказала она. — Меня это оскорбляет. Либо ты извинишься прямо сейчас, либо я… я…

— Что — ты? — спросил он с вызовом, поддразнивая ее.

Некоторое время она сидела и молча смотрела на него, затем отодвинула стул, вскочила на ноги и бросилась к выходу.

Он догнал ее в холле и крепко схватив за руку, повел на террасу. Там он остановился и посмотрел на ее горящее, рассерженное лицо.

— Хорошо. Успокойся, маленькая вспыльчивая драчунья. Я приношу извинения. Очевидно, вместо того, чтобы утверждать, что ты солгала мне, я должен был сказать, что ты ввела меня в заблуждение. Тебе от этого будет легче?

— Ничего подобного! — Она кипела от злости.

— Тогда попробуем это. — Он резко, так, что она испуганно замерла, запрокинул ее голову назад и впился поцелуем ей в губы.

Постепенно приходя в себя, Катриона старалась оттолкнуть его, но ей не хватало сил сопротивляться. Решив не отвечать на поцелуй, она вся зажалась и стиснула губы, но постепенно жар нарастающей страсти растопил ее, и она почувствовала, как подкашиваются ноги.

Наконец он ослабил объятия, заглянул в ошеломленные глаза и цинично заметил:

— Ты не можешь решить, чему отдаться: желанию или гневу, да? Я должен был предвидеть это, ведь у тебя рыжие волосы, зато теперь я знаю, как справляться с твоими вспышками в будущем. Думаю, я получу удовольствие, обучая тебя, как нужно себя вести.

Она перевела дыхание и сердито выпалила:

— Ты отвратителен.

— А ты — воплощение красоты, — серьезно произнес он. — Особенно, когда возбуждена. — Он взял ее за подбородок указательным пальцем и поднял ее голову вверх, так что она вынуждена была встретиться с ним взглядом. — Твоя кожа приобретает нежный розовый оттенок, а в этих голубых глазах горит огонь. — Его голос стал низким и хрипловатым. — Ты очень красивая женщина, Катриона. Я никогда не встречал таких искушающих губ, созданных для поцелуев, как у тебя.

Слова всколыхнули ее память, и в голове прозвенел тревожный звонок. Она оттолкнула его руку и насмешливо фыркнула:

— Это, должно быть, твоя обычная песня? Ты уже испытывал ее на мне в Лондоне. Но полагаю, что у такого распутника, как ты, при том количестве женщин, которое у тебя было, волей-неволей забудешь, что кому говорил.

— Нет… — он не смутился. — Мне было любопытно проверить, насколько хорошо ты помнишь ту ночь в Лондоне. — Он снова взял ее за руку и сказал дружелюбно: — А теперь давай прогуляемся по набережной и узнаем, что еще ты запомнила.

Катриона была рада уйти с террасы, так как слишком много любопытных глаз следили за ними.

— Ты можешь отпустить мою руку, — спокойно сказала она. — Здесь ведь некуда бежать, правда?

Хотя солнце опустилось уже довольно низко, вечер был приятным и теплым, а воздух наполнен пьянящим ароматом, присущим западной Шотландии. Широкая, бегущая быстрым потоком река журчала и перекатывалась через валуны, временами останавливаясь на отдых в глубоких темно-коричневых заводях.

Трава была мягкой и пружинила под ногами, когда они медленно двигались вдоль берега вверх по течению, и девушка держалась на почтительном расстоянии от него на случай, если ему вдруг опять придет в голову ее поцеловать.

В молчании они прошли несколько сот метров, и вдруг под темно-зеленым сводом шотландской сосны он остановился и медленно обвел глазами открывающуюся картину. Катриона отступила назад и недоверчиво посмотрела на него. Так она и знала! Его сверхактивные гормоны опять взыграли, он не может дождаться ночи.

Наконец взгляд его серых глаз остановился на ней, и она сделала глубокий вдох.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она предательски задрожавшим голосом.

— Как?

Удивленное выражение его лица ни на секунду не обмануло ее.

— Ты знаешь, как, — нерешительно сказала она. — Ни о чем другом ты думать не можешь, да? Твои мысли работают только в одном направлении.